Ирина Мельникова - Ярость валькирии
В то, что Лидочка способна рассказать что-то путное, Кирилл уже не верил. Толку от нее было мало, еще сочинять начнет, чего доброго.
«Как она живет в таком крем-брюле? — подумал он тоскливо. — Это же свихнуться можно!»
Ему мучительно захотелось как-то разбавить тошнотворный колер, пролить на ковер чай или уронить торт. Глядишь, темное пятно оживило бы интерьер, а глазу было бы за что зацепиться.
Но вместо этого глаз зацепился за картину в багете под старинную бронзу, вернее, за часть рамы и кусок полотна, что виднелись из-за шкафа. Кирилл подошел и осторожно вытянул небольшое полотно наружу. Как оказалось, не совсем картину. Скорее набросок или эскиз, написанный совершенно в иной манере, в других красках. Чувствовалось, что над ней работал мастер.
Но не это поразило Миронова чуть ли не в самое сердце. Верхняя часть холста была изрезана в клочья. Края их залохматились и завернулись. Кирилл аккуратно разгладил полотно и на мгновение забыл, что нужно дышать. Сочные грубые мазки сложились, как мозаика, в женское лицо, которое Миронов узнал бы из миллиона. Впрочем, не только лицо, но и гибкая сильная фигура амазонки в причудливых доспехах были четко скопированы с того самого скандального баннера, который приводил в неистовство Сотникову.
Миронов отвел руку с картиной, вгляделся на расстоянии. Да, определенно Юлькино лицо! Но кто так безжалостно искромсал холст?
Страшная догадка взорвала мозг, и Миронов едва сдержался, чтобы не выругаться.
— Лидия! — крикнул он. — Вы подтверждаете, что Вера не приходила к мужу в те даты, что я вам называл?
— Точно не приходила! — ответила Лидочка.
Оказывается, она стояла за его спиной. В белом махровом халате. Руки в карманах. Лицо напряжено. Странный, будто остекленевший взгляд устремлен на картину.
— Это Сигрдрива! — сдавленно, как будто ее душили спазмы, сказала Лидочка. — Я хотела бы в нее воплотиться. Но мне не позволили! Володя выбрал других валькирий…
— Как же я раньше не догадался? Это ведь вы на них нападали! — тихо сказал Кирилл.
Лидочка вскрикнула и отшатнулась. А Кирилл стоял и, словно завороженный, смотрел, как на ее халате вдруг проступило и мигом расплылось по ткани багровое пятно. А Лидочка вырвала из кармана окровавленную руку с зажатым в ней скальпелем и с яростным воплем кинулась на майора.
И тогда Кирилл бросил картину на пол и что было сил двинул Лидочку кулаком в челюсть…
Глава 46
В конспиративных целях они встретились в ресторане. Местечко выбрали укромное, подальше от ГУВД, и поскольку пресса оплачивала банкет, ограничивать себя во вкусностях и выборе напитков героической майор не стал.
— Ну, вздрогнем, товарищи! — скомандовал Кирилл и поднял стопочку текилы. — За успешное завершение нашего, казалось бы, безнадежного дела!
Они чокнулись, лизнули соль с тыльной стороны ладоней, выпили текилу и торопливо зажевали ее дольками лимона, морщась от кислоты и удовольствия.
— Что теперь с этой бабой будет? — спросил Никита.
Кирилл насадил на вилку ломтик мяса и пожал плечами.
— Дурка, скорее всего. Направят на принудительное лечение. У Павиной еще в детстве диагностировали шизофрению. В последние годы она практически не лечилась, но вела себя вполне прилично до встречи с Кречинским. Печально, но в этой истории оказалось много ненормальных.
— Я бы сказала: слишком много! — поджала губы Юля. — Но Павину ты вычислил без нас!
— Как бы мы ее вычислили, если даже не знали о ней? — резонно возразил Никита.
— Мы тоже долго бы топтались на одном месте, если бы не объявился нежданный свидетель, — признался Миронов. — Именно он показал, что преступник — женщина. Вы бы знали, сколько мне крови выпили из-за этого парнишки! И Навоев, и начальство! Слава богу, не пришлось по новой участки обходить и жильцов опрашивать…
— Павина на почве живописи, что ли, свихнулась? — спросил Никита.
— Не совсем. Просто влюбилась в Кречинского. Естественно, безнадежно! Правда, страдала недолго! Мигом сообразила, что Кречинский спьяну ничего не помнит, и стала пользовать его на всю катушку. Гасила припадки сексом. Замечу, ее мания имела довольно странную форму. Кречинский настолько привык к ней, что приставал к женщинам даже в присутствии ученицы. Но Павина понимала, что натурщицы нужны Кречинскому для работы над картиной, и хотя дико его ревновала, расправлялась с ними, когда нужда в сеансах отпадала. Адреса узнавала, когда те заказывали такси по телефону, а затем настойчиво и терпеливо выслеживала своих жертв. Психопатка, но с изощренным, коварным умом. Настоящий криминальный талант! Она умело выбирала места для нападения, изучала все подступы к дому жертвы заранее и в светлое время. После убийства Сотниковой поняла, что дело пахнет керосином. Но запаниковала и совершила ошибку: все вещи, в которых ходила на дело, раздарила соседям. Постирала их, естественно. Но пуховик, что отдала бабушке-соседке, на наше счастье, лишь слегка почистила сверху. И в его наполнителе эксперты обнаружили следы крови. Представьте, Чупиловой и предпоследней жертвы — Жуковой!
— Как она тебя не прикончила? — вздохнула Юля. — Это же в какую ярость надо впасть, чтобы броситься со скальпелем на полицейского!
— Напрасно она бросилась, — улыбнулся Миронов. — Я, конечно, не рассчитал, свернул ей челюсть! Пришлось вправлять!
— А ту, разрезанную картину, Кречинский написал или Павина? — спросил Никита.
— Кречинский! Но Павина очень хотела попасть на полотно нашего гения. Жила и видела себя валькирией — отчаянной, сильной, страстной. Считала, что достойнее тех, кто позировал Кречинскому. Он же над ней подсмеивался и говорил, что у нее внешность не та. Как видите, ошибался! Павиной с ее силушкой мужиков с поля боя на плечах бы тягать, а она баб резала!
— Вот же тварь! — поморщилась Юля.
Никита весело подмигнул ей.
— Юлька, ты заметила, что идея шедевра содрана с твоего рекламного баннера?
— Какая там идея! И совсем она не моя! — отмахнулась Юля. — Художник наш большой любитель книжек в стиле фэнтези. Там ведь на обложках то драконы крылатые, то девы пышные с мечами булатными. Я сначала испугалась, когда он эскиз показал, а Валерке понравилось. Ну я скрепя сердце согласилась! Там, по сути, только голова моя! Кстати, Гаврилова в больнице лежит. Стресс снимает! Знаете, какой ей диагноз поставили? Булимия! Она теперь безостановочно жрет. Скоро лопнет с брызгами.
Последнюю фразу Юля произнесла со злорадным удовольствием. Никита рассмеялся.
— А ты и рада!
— Прикажешь плакать? — удивилась она. — В конце концов справедливость восторжествовала. Кречинский ни в чем не виноват, перед ним извинились и выпустили на волю. Да, Кирилл? Извинились же?
— Лично Навоев извинялся, — мрачно усмехнулся Миронов. — Меня чаша сия, слава богу, миновала, хотя и пытались все на меня спихнуть. Но я напомнил, что с самого начала в вину Кречинского не верил.
— Иван правда отделается легким испугом? — тихо спросил Никита.
Кирилл ухмыльнулся:
— Вряд ли! Во-первых, мы отыскали свидетеля. Консьержа из вашего, Юля, подъезда. Рындин — его фамилия. Когда на него надавили, он признался, что видел больше, чем рассказал при первой встрече у Навоева. Он ведь не только шаль Сотниковой подобрал, но и браслет ее нашел. Золотой, с синими сапфирами. Очень дорогой! Оттого и с дежурства пораньше сбежал.
— Гнида вохровская! — фыркнула Юля. — Завтра же его у нас не будет.
— Это ваше дело, — сказал Кирилл. — Но не дай Рындин толковых показаний в вашу пользу и не признайся, что видел, как Иван оттаскивал труп к гаражам, мы бы с вами сейчас в ресторане не сидели, верно? Вдобавок наши эксперты обнаружили следы крови Сотниковой на чехле от его телефона. Иван от одежды избавился, а вот про телефон не подумал, видно, схватил его окровавленными руками. Плюс Лариса, чтобы не пойти соучастницей, влет сдала любимого. Так что не отвертится! Поэтому от лица руководства ГУВД говорю вам большое человеческое спасибо! Давайте за это выпьем!
— Давайте! — обрадовался Никита. — А то, бывало, слова доброго от тебя не дождешься!
— Но ведь сказал же? Поэтому журналистские расследования иногда бывают полезны, если в меру, конечно!
— Оттого, что мы приучены думать, — съязвила Юля. — А не катимся по одной колее, как вы, надеясь на экспертов и «Полиграф»[7].
— Зря обижаешь! — нахмурился Кирилл. — А меня, между прочим, к очередному званию представили. Генерал уже приказ подписал. Думаю, скоро будем мою вторую звездочку обмывать!
— Шутишь? — одновременно ахнули Никита и Юля.
Кирилл пожал плечами:
— Не верите, и ладно! Найдется, с кем обмыть! Навоева вон тоже Следственный комитет в должности повысил. Теперь он — старший следователь!
