Юлия Латынина - Промзона
Комбинат был расположен на правом берегу прудов, значительно более высоком, чем Нахаловка, и автомобильная дорога, шедшая вдоль него, теперь была отгорожена от нижних прудов возведенной за ночь полуметровой насыпью.
Ахрозов как раз обсуждал с инженерами возможность обеспечить дополнительный аварийный сток с нижних дамб, когда охранник протянул ему телефон.
— Слушаю, — сказал Ахрозов.
— Привет, Сережа. Это Фаттах. Я на Богоявленке. Тут у меня все Белазы поотбирали и личный «крузер» впридачу Ты учти, что все счета я тебе выставлю. За ущерб, понял?
Ахрозов размахнулся и швырнул мобильник в воду. К дамбе, пятясь задом, съезжал очередной КамАЗ. Водитель остановился за полметра до воды, явно намереваясь опростаться в сравнительной безопасности. Ахрозов бросился к водителю:
— Подгони его ближе! — заорал директор, — в воду его загони, в воду!
— Мне жизнь дорога, — прокричал водила. Ахрозов в ярости выматерился и выхватил из кармана пистолет, — Ну!
Водитель круглыми глазами смотрел на директора. Это был молодой еще парень, лет двадцати, всю ночь он не спал, и соображал сейчас очень плохо. Он выключил зажигание и дернул за рычаги управления, и кузов КамАЗа начал медленно подниматься вверх. Ахрозов выстрелил.
Пуля пробила боковое стекло, не задев водителя. Тот завизжал и порскнул из кабины прочь.
Ахрозов прыгнул за руль прежде, чем кто-то успел его остановить. Он врубил задний ход, и КамАЗ медленно сполз в промоину, задирая тяжелый кузов.
Вскрыша из карьера с грохотом посыпалась в поток, низвергающийся в соседний пруд. КамАЗ разгрузился за сорок секунд; кузов медленно пошел вниз.
Машина, полегчавшая на четыре тонны, стояла по брюхо в грязи; огромный пруд с зеркалом воды пятьсот на пятьсот метров давил на нее, вытекая через промоину со скоростью четыре кубометра в секунду.
Спустя мгновение после того, как Ахрозов врубил первую передачу, выдираясь из придонной грязи, вода подхватила КамАЗ и потащила его к краю дамбы.
Все произошло настолько быстро, что никто ничего не понял. КамАЗ сначала бросило набок, а потом поволокло к обрыву Мгновение — и задние колеса машины повисли над шестиметровым обрывом. Еще через мгновение КамАЗ рухнул вниз, ударился о дамбу и медленно сполз в пруд.
Ахрозова бросило вперед еще на дамбе, когда КамАЗ опрокинулся боком. Он ударился о руль и потерял сознание.
Очнулся он спустя несколько секунд. Он лежал на сиденье, и рулевая колонка плотно прижимала ему грудь. Сквозь немытое стекло водительской кабины Ахрозов увидел белесое небо, сыпавшее жидким дождем.
Внутри машины что-то хрупнуло, КамАЗ развернулся и сполз еще полметра вниз. Он лежал у основания дамбы, завалившись на ребро и высунув из воды наполовину затопленную кабину, как цирковой тюлень высовывает черную головку в надежде, что его накормят рыбой.
Ахрозов попытался встать, но рулевая колонка не пускала его. В груди саднило. Сергей закашлялся, и его вырвало, прямо в серую взбаламученную воду, все выше поднимавшуюся в кабине.
Потом Сергей глянул вверх и заметил, что состояние плотины резко изменилось. На глазах крошилась бетонная кладка. Сквозь трещины брызгали струйки воды. Происходило то, чего Ахрозов опасался с самого начала. Плотина гибла — не частично, не сверху, а вся. Ее полное разрушение было делом десяти-пятнадцати минут.
Ахрозов внезапно вспомнил голубой пруд в резиденции губернатора и улыбающегося, полуобнаженного Анастаса. «Надо любить жизнь, — сказал Анастас, улыбаясь, — давай я научу тебя жить, Сережа». Потом перед ним появилась Настя.
Она стояла, в своей короткой юбочке, у края Богоявленской плотины, и обрывала с кустов ежевику. Она тоже любила жить. Сергей очень надеялся, что Настя и его научит жить. «Я не умею жить, — подумал Ахрозов, — черт побери, я никогда не умел жить. И бог с ним. Пусть Цой подавится своими пленками».
Боль и усталость куда-то прошла. Сергею было хорошо, так хорошо, как давно не было в жизни. Когда-то, давным-давно, такой кайф давал героин.
Ахрозов внезапно понял, что он очень, очень давно устал. И что ему надо отдохнуть. Отдых был совсем близко, и в глубине взбаламученного озера, куда вода волокла многотонный КамАЗ, смеялись белокожие русалки с глазами Насти.
Чей— то кулак рассадил стекло, и голос сверху заорал:
— Чего расселся!
Ахрозов поднял голову и увидел вверху перекошенное лицо Черяги.
Русалочий смех затих, его сменил шум воды и грохот машин, столпившихся где-то на берегу — Руку давай, — орал Денис.
— Оглянись, — сказал Ахрозов.
Денис обернулся. Вверху, над ветровым стеклом, тело плотины шло трещинами. Землю пучило, из нее хлестали потоки воды.
— Меня зажало, — сказал Ахрозов. — Уходи.
Денис грязно выругался и спрыгнул вниз. В руках его был лом, и этим ломом Денис крепко и страшно саданул по рулевой колонке. Ахрозов чуть не потерял сознание от боли.
В кабину спрыгнул еще кто-то, кажется, это был шофер Ахрозова, Саша, и начал охаживать колонку топором. За Сашей, словно хвост за воздушным змеем, вился оранжевый страховочный трос.
КамАЗ еще немного съехал по откосу вниз. Дверь машины распахнулась с другой стороны.
— Зафиксируй ее! Зафиксируй, чтоб не унесло! — орал Денис. Он орал что-то еще. Ахрозов никогда в жизни не подозревал, что вице-президент холдинга умеет так материться.
От колонки во все стороны летели куски. Наконец Денис выворотил ее с корнем. Кто-то пристегнул к поясу Ахрозова карабин с оранжевым тросом. Кто-то выволок его наружу. В последнюю секунду Ахрозов заметил, что он стоит на капоте, а сверху, по всей длине плотины, словно расколотой гигантским топором, на них рушится вал воды. Вместе с валом летели железные балки и полутораметровые куски разорванного, как пенопласт, бетона.
— Прыгай! — заорал Денис и прыгнул первым, увлекая Ахрозова за собой.
Ахрозов прыгнул и погрузился по пояс. Его потащили к берегу, за трос, как попавшую на крючок щуку Ноги Ахрозова скользили по жидкой грязи и утлым осенним кустикам. Один раз он оскользнулся и проехал полметра на брюхе. За спиной грохотал водопад из бетона и шлама.
Ахрозов снова запнулся, кто-то рванул его за шиворот и вытащил на дорогу.
Ахрозов выпрямился, уцепившись за плечо Дениса. Дамбы больше не было.
Вода летела вниз, обдирая за собой остатки дамбы, как штукатурку со стен.
Ахрозов впервые видел плывущий бетон и плывущие железные балки.
Ахрозов прикинул. Еще двадцать минут — и волна снесет следующую дамбу Через следующие двадцать волна дойдет до дамбы, запирающей Протоку Еще двадцать пять-тридцать минут ей понадобится, чтобы добраться до Богоявленской плотины. Пятнадцать — до Нижнесушинской. Нахаловка на том берегу.
Павлогорск чуть выше.
Егорьевка и Богоявленск в двадцати километрах. Хладокомбинат.
Фаттах Олжыбмаев, который выставит комбинату царский счет. Глава администрации, который прибавит к этому счету единицу в начале. Губернатор, который прибавит к нему ноль в конце.
Поселок Акантуй и Нижнесушенка за последней плотиной.
Ахрозов протянул руку, и его шофер Саша положил в нее рацию.
— Полковник Корягин на связи, — сказал Саша.
— Это Сергей, — сказал Ахрозов, — у нас прорвало плотину Взрывай все.
Сначала внизу, потом вверху Немедленно. Как понял?
* * *Верхнюю плотину снесло в восемь тридцать утра, и почти сразу же, с разницей в восемь минут, полковник Корягин отдал команду на подрыв Нижнесушинской и Богоявленской.
Нижнесушинская плотина была не так велика и вмещала около четырех миллионов кубометров воды. Богоявленка была чуть больше.
Основной удар воды принял на себя Акантуй, расположенный на левом, пологом берегу. Тамошний начальник ГУ ЧС достаточно серьезно отнесся к своим обязанностям. Из вероятных мест затопления были эвакуированы все люди, а здания в большинстве мест успели защитить гравием и мешками с песком. Серьезно пострадала прибрежная пятиэтажка, да не-меряное число машин и курей.
Богоявленск зацепило сильней. Основные силы там были брошены на защиту хладокомбината, выстроенного, как на грех, в сорока метрах от кромки воды. На западной окраине городка слизнуло почти все гаражи, повалило высоковольтную линию электропередач и размыло два километра железной дороги.
Первая волна, ударившая в Богоявленск, была невысока — в полметра.
Вторая волна пришла через пятьдесят минут. Она вобрала в себя семь миллионов тонн шламовой взвеси из верхнего шламохранилища, и еще пять с половиной миллионов тонн из нижних прудов. Первый ее удар пришелся по Нахаловке; волна в этот момент достигала высоты два метра.
Защитная полутораметровая дамба ослабила волну, но все равно удар ее был ужасен. Вода промчалась по Нахаловке, смахивая подвернувшиеся по пути заборы и сараи. Один из домов, с бетонным основанием, волна вырвала с корнем, и протащила его вместе с фундаментом на сто метров. Играючи развалило старый заброшенный склад (мэр впоследствии написал, что на складе хранилось 700 тонн горючего), смыло бензоколонку и мало что не выворотило одну из опор автомобильного моста через Туру.
