Искатель, 1996 №3 - Игорь Данилович Козлов
— Увы… — Махорин развел руками.
— Да, ты всегда у нас романтиком был, — ласково пророкотал Никита. — До сих пор твои стихи помню: «Вселенная — черный ящик. Звезды — небесные маки. Идут по земле ребята. В рубашках цвета хаки…» — Петров оглушительно захохотал, потом как-то неожиданно сник и грустно добавил: — Шли-шли и пришли… Ладно, Саша, ты ведь ко мне по делу притопал. Давай, спрашивай. Видишь, наш Казимирович в какой переплет попал. Надо выручать…
— Думаешь, он не виноват?
Никита брезгливо сморщил губы и нехотя произнес:
— Я Тайгачеву уже третий год служу. Кое-что о нем знаю. Он не псих, не истерик. Баб, как явление, любит трепетно. Каждая новая женщина для него, словно неизвестная планета. Он ее изучает, осваивает, а потом инстинкт исследователя зовет его дальше — к новым мирам и открытиям. Конечно, убиенная Машка Малютина была девицей вздорной, малость чокнутой. От нее даже вибрация какая-то исходила. Я с ней стоять-то рядом боялся: все казалось, вот-вот потолок на голову рухнет. Но шефу она нравилась… Не представляю, как это можно было довести его до такого состояния, чтобы он своей даме, да еще после священного полового акта, башку прострелил. Хотя, конечно, чужая душа — потемки…
— А жена Тайгачева из ревности могла такую шутку подстроить?
Петров задумался, сверкнул очами.
— Елена Владимировна — человек серьезный, страсти в ней бушуют, это точно. И на Малютину у нее зуб был… Она меня про Машку расспрашивала. Деньги у нее, чтобы нанять специалистов, имеются. Это все, как говорится, объективные данные. А дальше сам изучай… Все в этом мире возможно…
— Ты философом стал, — улыбнулся Махорин.
— Яс этими «новыми русскими» такого нагляделся, — угрюмо ответил Никита. — Ни во что теперь не верю, ничему не удивлюсь.
— Хорошо. — Сашка достал из кармана пиджака блокнотик, заглянул в него. — Следующая версия — политические интриги. Вот, по весне, на Тайгачева покушение было. Что думаешь об этом? — Для Махорина было очень важно, как Петров ответит на этот вопрос.
Никита усмехнулся:
— Ты, Сашок, меня не проверяй. Мне адвокат Сидоров линию поведения четко отработал. Он, правда, не знал, что мы с тобой на одних фронтах кровь проливали. И поэтому я тебе врать не стану, но и лишнего ничего не скажу… На мой взгляд, на политической шахматной доске Тайгачев пока фигура слабая. Никому он не мешает…
— А внутри партии?
— Это ты на Байбакова намекаешь? — Никита развел руками. — Был между ними конфликт.
— И что?
— Все. Больше ничего тебе сообщить не могу.
— Да-а-а… — протянул Сашка. — Не густо… — Вдруг его осенило: — Слушай, Петров, а ты действительно очень хочешь, чтобы твоего шефа выручили?
— Вообще-то, если честно, мне все равно, от кого деньги получать, — неожиданно дерзко ответил Никита. — Так, Александрушка, и запиши в свой блокнотик… Водку ты пить научился?
— Нет.
— Ну, давай хоть пивка рванем. — И Петров потянул свою могучую лапу к дверце холодильника.
8
Следователь Панков веером разложил на столе Сашкины рапорта и смотрел на них взглядом азартного картежника, словно думал-гадал: а что же там, в прикупе?
Рядом с ним, склонив головку набок, похожий на престарелого пионера-отличника, расположился адвокат Сидоров.
Сам Махорин сидел напротив этой мудрой парочки и ждал, что они скажут, как оценят его работу, куда дальше пошлют.
— Н-да… — наконец изрек Панков. — Все это психология, для книжек. Я же исхожу из того, что факт убийства Малютиной господином Тайгачевым мною практически доказан. А тебя, Николай Васильевич, пригласил так… из любви к искусству. Что скажешь?
— Зерно истины здесь есть, — пропищал карлик, указав на Сашкины документы.
— А вот интересно, Сидоров, если я жену Тайгачева арестую или Байбакова, ты их защищать будешь? Они ведь, наверно, тоже твои клиенты? — ехидно осведомился Панков. — Ох, и служба у вас!..
— Это у вас служба! — взвился адвокат. — А у нас порыв, вдохновение!..
— Ну да… — примирительно хохотнул следователь. — Я — исковый пес, а ты — бобик, выступающий на арене цирка. Вот и вся разница… Ладно… Какие мне указания Шурику давать? Командуй!
Сидоров выставил вперед подбородок, пристально посмотрел на Махорина.
— Я слышал, что Александр Сергеевич мастер «мозговой атаки». Предлагаю поиграть. Пусть капитан Махорин наступает. Я буду защищаться. А тебе, Иван Петрович, остается роль рефери. Полагаю, ты нас для этого и свел…
— Правильно, правильно! — засмеялся Панков и оживленно потер руки. — Угадал, Сидоров? Угадал!.. Значит, правила такие. Условно будем полагать, что Тайгачев не виноват. Убийство Малютиной совершила некая иная «злая сила». Попробуй-ка, голубчик Махорин, нащупать ее контуры. Описать, так сказать, портрет… Интересное задание?
— Конечно, — не стал возражать Сашка. — Значительно легче, чем по городу шастать.
— Вот-вот… У нашего сыщика голова умная, поэтому ноги не так устают.
Махорин задумался, углубился в себя, минут десять сидел молча. Следователь и адвокат с уважением отнеслись к этой «медитации» оперативного работника. Притихли, присмирели. Понимали: любой творческий процесс — это таинство.
Наконец Сашка тяжело вздохнул и сказал:
— Тот, кто совершил или заказал убийство Малютиной, несомненно хотел навредить Тайгачеву. Почему он выбрал такой экстравагантный способ? Вот ключевой вопрос… Ведь за те же деньги можно было самого Алексея Казимировича пристрелить в подъезде. Видимо, «злая сила» преследовала иную цель. Какую? Допустим, убрать из бизнеса, из политики…
— Активным бизнесом Тайгачев в последнее время не занимался. Он передал все дела группе директоров и только контролировал процесс… — Отбил первую «атаку» Сидоров. — Чтобы убрать из политики, и «подъездный» вариант вполне подходил.
— Значит, обязательно хотели, чтобы Тайгачев остался живым, — подхватил эту мысль Махорин. — Длительный судебный процесс… Компрометация партии…
— Один — ноль, — нехотя согласился адвокат. — Правда, партия эта пока игрушечная. Никому она по большому счету не мешала… Ладно, начинай с центра поля.
— Вариант номер два. Кто-то хотел одновременно наказать и Малютину, и Тайгачева.
— Ну и шлепнули бы их обоих в подъезде, — раздраженно пробурчал Сидоров. — Для чего устраивать такую тонкую инсценировку.
— Это слишком просто. Да, Малютину можно сразу убить. А Тайгачев должен помучиться. Тут чувствуется коварный женский характер…
— Думаешь, она. А может — другая любовница. Так сказать, гаремный бунт.
— Последний удар — мимо ворот, — махнул маленькой лапкой адвокат. — Елена, конечно, по всем параметрам способна на такую выходку. Что касается остальных дамочек, то у них просто «бабок» не хватит на подобное мероприятие. Да и зачем? Они, по-моему, отлично уживались в одной семье.
— Ладно, — примирительно сказал Панков. — Будем считать, два-ноль. Еще какие-нибудь соображения есть?
Махорин нервно покусал губы и задумчиво произнес:
— Вообще в этой истории есть нечто мистическое.
