Кружок экстремального вязания - Дарья Донцова
Никанор покачал головой.
– Ваш покорный слуга стал в том деле главным по психиатрической части. О боже! Я лишился покоя! На меня открыли охоту пресса и родня Филимонова. Все хотели получить информацию. Холдинг «Болтун» предложил Веронике Германовне астрономическую сумму за снимки бумаг, которые лежат у меня на столе. Моя помощница по хозяйству согласилась, но попросила дать хороший, очень дорогой фотоаппарат. Чтобы его получить, женщина приехала в парк, устроилась на скамейке. К ней подсел корреспондент, протянул футляр, и тут… чик-чирик! Появились люди в штатском. Они успели запечатлеть момент передачи аппаратуры. И вот вам новый скандал – попытка подкупа экономки Глазова! Вероника никогда меня не предаст.
– Если вы полностью исключаете горничную из ситуации с «червяком»… – начала я.
– Да, – перебил меня Никанор. – Давайте больше не педалировать эту тему.
– Тогда остается лишь один вариант, – сказал Володя. – Тайник сделал кто-то из мастеров. Вас не было в доме, вы и не знали, что в особняке работает тот, кого ни вы, ни дизайнер не звал. У Марка были ключи от особняка. Прораб и рабочие знали про сейф, они же его и установили. Вот вопрос: что лежало в тайнике? Выглядит как толстая, короткая труба – скорее всего, это тубус. Но о его содержимом даже предположений нет.
– Прошло десять лет, почему футляр не вынули раньше? – задался вопросом Никанор.
– Можно еще раз посмотреть видео? – попросила я.
– А лучше переслать его нам, – добавил Костин. – Изучим «кино» со всех сторон.
– Нет проблем, – согласился профессор. – Так вы возьметесь мне помочь?
– Попробуем, – улыбнулся Костин. – Давайте составим договор.
Глава пятая
Первое, что я увидела, когда вошла в дом, – огромная картина невероятной красоты. На полотне изображено нечто отдаленно похожее на человека. Забыв снять сапоги, я начала рассматривать не пойми откуда взявшееся произведение искусства. Боюсь, не хватит слов, чтобы описать это искусство.
На ярко-синем фоне лежит предмет, напоминающий мешок с мукой. Он затянут в короткое розовое мини-платьице, из-под которого торчит пара лыжных палок, обутых в домашние тапки. Судя по цвету и виду, тапки сшиты из кожи крокодила. От верхней части куля в разные стороны отходят две кривые сучковатые ветки, на них – пронзительно яркие оранжевые перчатки. К тому месту, где горловина тары перевязана вместо веревки ожерельем из булыжников, прикидывающихся рубинами, торчит конус, на его остром конце – растрепанный кочан капусты с глазами, носом и ртом. Вокруг прекрасного во всех отношениях человекомешка разбросаны всякие конфеты, куски торта, зефир и пастила.
– Здорово, да? – прошептала Сюзанна.
Я вздрогнула – не заметила, как женщина оказалась в холле.
– Жуткий ужас, – продолжала Архипова, – аж зубы болят смотреть на такое.
Я потрясла головой и осведомилась:
– Откуда взялась столь роскошная живопись?
Ответ услышать не удалось – в прихожую вышел Макс.
– Лампуша, добрый вечер! На первом этаже пахнет горелым…
– Ой! – всплеснула руками Сюзи. – Кулебяка в духовке! Совсем забыла про ужин!
Последние слова Архипова договаривала, уже убегая. Мы с Максом остались вдвоем. Я посмотрела на мужа.
– О чем ты хотел поговорить со мной?
Макс открыл дверь в комнату отдыха.
– Давай сядем здесь.
Я молча вошла в помещение, в которое крайне редко заглядываю, и села в кресло. Макс устроился на диване.
– Прямо не знаю, с чего начать…
– С картины, – предложила я. – Каким образом это страшное произведение искусства очутилось в нашем доме?
– Не поверишь – его хотят выставить за двести тысяч евро на аукционе в США.
– Ух ты! – восхитилась я. – Значит, если все пройдет хорошо, владелец получит сумму в несколько раз больше.
– Автор выставляет эту мазню на торги, но сомневаюсь, что ее возьмут на аукционную продажу.
– А как к нам-то полотно попало?
– Оно называется «Портрет невестки», – сдавленным голосом сказал муж. – Было создано сегодня.
– Сегодня? И оно уже украшает наш дом? Этот мрак доставили методом… э… телепортации? Кажется, так писатели-фантасты называют мгновенное перемещение в пространстве живых и неживых объектов, например из Нью-Йорка в Москву за десять секунд… Что-то в этой истории концы с концами не сходятся. Живописец намалевал жуть кромешную, потом не пойми зачем телепортировал ее в Подмосковье, к нам домой. Почему именно сюда?
– Картина была создана здесь, – тихо объяснил Макс.
– Поняла, живописец – россиянин. А к нам мазня как попала? – пыталась я докопаться до истины. – Только не говори, что приобрел это безобразие в раме для украшения холла… Хотя… Неплохая идея повесить портретик сразу при входе. Если приедет незваный гость, он, глянув на красотищу, испытает приступ тошноты и убежит.
Макс встал и принялся ходить по комнате.
– Твой портрет нарисовала…
– Мой? – подпрыгнула я. – Мешок в мини-платье с руками-ветками и головой-капустой – это я? И кто автор? Почему эта фигня висит в холле? Нам ее подарили? Знаешь, без разницы, сколько хочет за эдакую пакость художник! Пусть он ее на все аукционы посылает – в доме я эту гадость видеть не желаю! Где ты откопал это творчество?
Вульф молча кивал, но меня уже было не остановить.
– Никогда не считала себя красавицей, но и на куль не похожа! Если автор видит меня как тару, набитую ватой, соломой или еще не пойми чем, то это его проблема!..
Я поперхнулась словами, вскочила и выбежала в прихожую. Очень надеюсь, что неверно запомнила название «шедевра». Но нет! Глаза увидели табличку внизу рамы «Портрет невестки».
Сзади послышались шаги. Я обернулась
