Карта убийцы - Ребекка Торн
– Вы работали в социальном обеспечении, Милтон? В Ковентри? – настаивал мистер Парк.
Кивнув, пожилой мужчина пробормотал что-то похожее на «да» и кашлянул в платок. Его узловатые пальцы то и дело принимались поглаживать околышек фуражки.
У Блю возникло странное ощущение, что это ложь.
– Ну а вы, Блю? Чем вы занимаетесь? – спросила миссис Парк.
Блю с ужасом подумала, что ее хозяйка узнала, что она много лет назад гадала ей по картам. У нее возникло непроизвольное желание прикоснуться к волосам, к лицу, к запястью, чтобы убедиться в том, что черные волосы по-прежнему длиной по плечи, что дырка в проколотом носу затянулась, а татуировка сведена.
– Я работала в хосписе…
– Вы медсестра? – не дал ей договорить Джего. – Классно!
– Санитарка, – поправила Блю, чувствуя, что даже это большая натяжка. Она выносила мусор, мыла полы, передвигала мебель и аппаратуру из одной палаты в другую. – Но я взяла отпуск на несколько недель.
Миссис Парк бросила на нее сочувствующий взгляд; Блю ощутила на себе его вес, словно ей на плечи накинули одеяло, вроде бы, чтобы ей было уютно, но слишком тяжелое, давящее.
– В последнее время мне приходилось очень сложно. Ухаживать за больными, видеть, как они умирают. Среди них были очень молодые, а я просто… ну… я…
Блю умолкла, поймав себя на том, что у нее горит лицо впервые с тех пор, как она оказалась здесь. Остро прочувствовала, как же много осталось недосказанным.
Ее внимание привлек вой ветра, заставив ее посмотреть на лестницу. По ступеням пробежала тень. Блю решила, что это за окном мечутся черные тучи. Или пролетела большая птица.
Что, если, сказав правду, она разбудила воспоминания? Дала миссис Парк понять, что та ее знает, что эта женщина читала про «Божественную Незабудку» в каком-нибудь журнале? Вроде бы миссис Парк была не из тех, кто читает про потусторонние миры и провидцев, но как знать? И все это по-прежнему есть в интернете, доступное любому, кто станет искать Блю по ее бывшему сценическому имени. Сердце девушки заколотилось как бешеное.
Пламя в камине громко треснуло, брызнув искрами.
Сабина испуганно подскочила, как и Джего – пылающее палено свалилось с решетки в очаг. Горящие угли просыпались на ковер. Милтон принялся отгонять дым фуражкой, Сабина затоптала угли белыми кроссовками, а затем, схватив брезентовую рукавицу, запихнула дымящееся полено обратно в огонь, удостоившись за это искренней похвалы от мистера Паркера.
Одна только миссис Парк даже не шелохнулась.
– Наверное, это очень тяжелая работа – ухаживать за умирающими, – сказала она, не отрывая взгляда от Блю и не замечая ни грозовых туч, ни носящихся теней, ни брызг искр. – Это ведь так важно – помогать им уйти из жизни с миром.
Джего уставился в телефон, Сабина смущенно опустила взгляд, Милтон снова от всей души кашлянул. У Блю мелькнула мысль: разве разговоры о смерти в обители горя запрещены? Впрочем, быть может, на всех подействовали слова о том, что важно уйти из жизни с миром.
Так или иначе, Блю залилась краской от неожиданной похвалы.
– Не менее важно и то, чем вы занимаетесь здесь, – сказала она.
Развернувшись к хозяевам, Милтон посмотрел на них так, словно их связывало что-то личное. Не очень приятное.
Императрица[8]
Молли уютнее всего, когда дом полон гостей. Она стоит на кухне, и ее беспокойство начинает смягчаться, словно сливочное масло при комнатной температуре. Вечер четверга – ее любимое время. Время, когда пространство наполняется словами благодарности отъезжающих гостей, смешанными со слезами. Молли принимает их поцелуи, объятия, слова признательности, в то время как на самом деле ей хочется удержать их, вернуть обратно, сказать, что они могут остаться еще, она будет рада, если они останутся, чтобы переложить свою сердечную боль в ее надежные руки, и она будет ее лелеять, заботиться о ней, следить за тем, чтобы эта боль оставалась навсегда. Однако гости уезжают, частично исцеленные, а Молли остается вдвоем с мужем.
Хотя на самом деле боится она оставаться не вдвоем с Джошуа.
Сейчас Молли слышит его голос. Она ушла, сказав, что нужно готовить ужин, но ее вторая половина (как ей нравится это выражение, такое правдивое) осталась в зале. Громкий голос Джошуа, болтающего с Милтоном, Джего и девицами, доносится сквозь стену.
Девицы. Разумеется, они женщины, Молли это прекрасно понимает, однако горе приносит беззащитную уязвимость, превращая взрослых, умудренных опытом людей в маленьких детей. Сколько взрослых заливались слезами на ее сеансах? Столько, что всех и не упомнить, хотя некоторых Молли помнит поразительно отчетливо.
Например, Адриан Бакли, не сумевший пережить смерть соседки. Он приехал в «Болото надежды» через полтора года после этого и признался Молли в том, что не открывал больше никому: он скорбел не по соседке, а по той жизни, которая могла бы быть у них, если бы у него хватило мужества откликнуться на ее робкие попытки завязать отношения. Адриан Бакли слишком боялся выставить себя на посмешище, разбить дружбу, получить отказ, и вот теперь он был сражен горем. Он стоял на коленях перед креслом Молли, заливаясь слезами, обнимал ее, прижимаясь щекой к груди, и рыдал, а она гладила его по спине, гладила по волосам, утешала его так, как утешала бы ребенка, если бы у нее был свой ребенок. Молли помнит его голову у себя на груди, помнит его безутешную потребность в ее материнских чувствах, бездонную пропасть тоски, заново разверзшуюся у нее в душе.
Молли давно усвоила, что больше всего людям нужен не универсальный утешитель, а зеркало. Эхо. Тем, у кого под тяжестью боли подгибаются колени, нужен человек, который поможет им стоять твердо. Тем, кто потерялся, нужно напомнить, как ориентироваться по карте. Ну а тем, кто, как Адриан Бакли, чувствует себя беззащитным, сломленным, потерявшим надежду, нужен родитель, который снова сделает их взрослыми, возмужавшими, самостоятельными. И Молли поочередно бывает всем этим: она становится именно тем, что нужно ее гостям. И – о, как ей это нравится!
И вечером по четвергам, оставшись одна с мужчиной, которого она любила больше двадцати лет, Молли становится собой до мозга костей.
Однако сегодня пятница, четверо из пятерых гостей приехали, и нужно заниматься ужином. После ужина надо будет провести гостей по дому и исподтишка оценить Джего, Сабину и эту Блю со странными глазами, чтобы понять,
