Судьбе наперекор… - Лукина Лилия
— Зачем ты меня остановил, папа?— захлебываясь слезами, говорил он.— Зачем? Я же все слышал... Уж лучше так, чем быть вам обузой... Ведь ты же знаешь, что надежды нет... Я буду валяться здесь полутрупом, а вы будете отрывать от себя последнее мне на лекарства... Я не хочу... Я не могу быть вам в тягость...
Иван слушал его, не прерывая, давая высказаться и выплакаться. И только когда Ромка немного успокоился, он спросил:
— Скажи, я когда-нибудь обманул кого-то из вас? Я когда-нибудь давал обещание, которое потом не выполнил?
— Нет,— сказал Ромка, отводя глаза.
— У нас есть время, Роман. Целых два месяца. Я обещаю тебе, что найду деньги на операцию. Ты мне веришь? Посмотри мне в глаза и ответь — ты мне веришь?
— Но, папа, это же невозможно! — простонал Ромка.
— Я не это просил тебя сказать,—Иван спокойно и твердо смотрел Ромке в глаза.— Я просил тебя ответить «да» или «нет».
— Да, папа. Я тебе верю,— с трудом выдавил из себя парень и тут же тоскливо добавил: — Только это все равно невозможно.
— А вот это решать уже мне. Дай слово, что ничего, подобного сегодняшнему, никогда больше не повторится. Мне нужно многое обдумать, многое решить, а. для этого я должен быть спокоен. За тебя спокоен. Ну? Чего молчишь?
— Хорошо, папа,— прямо глядя в глаза Ивану, сказал Роман.—Я даю слово, что не буду делать глупостей. Но если ты вдруг не сможешь найти деньги...
— А вот теперь я тебе скажу: «Это невозможно».
Но, несмотря на Ромкино обещание, с того дня рядом с ним постоянно находился кто-то из ребят. Они читали ему книги и газеты, играли в карты, шахматы и шашки, а в хорошую погоду вытаскивали его вместе с раскладушкой в сад.
Иван же постоянно ломал голову над тем, как достать деньги. Как оказалось, те, кого он называл своими детьми, тоже об этом думали, и когда он случайно подслушал, как именно они собираются это сделать, то впервые за много лет повысил на них голос.
— Так! — четко и раздельно говорил он.— Я для чего вас учил? Чтобы вы могли себя и близких своих защитить. А вы собрались инкассаторов ограбить. Вы что думаете, они вам добровольно деньги отдадут? Нет! Значит, вам придется их убить. Да, вы лучше подготовлены, вы знаете и умеете много такого, чего не знают они. Но ответьте мне: чем они, их жены и дети виноваты в том несчастье, которое случилось с Ромкой. Почему вы считаете возможным, спасая жизнь одного, обрекать на смерть и несчастье других? Кто дал вам это право?
Мальчишки молчали, опустив головы, и только Лешка, сверкнув на Ивана своими серыми глазищами, отважился возразить:
— Папа, но ведь деньги все равно нужно как-то найти.
— А они уже есть,— спокойно сказал Иван.
— Где?! — изумились мальчишки.
— Здесь, в доме. Правда, выглядят они пока немного иначе, но это деньги.
— Папа! Ты решил продать свой меч?! — первым догадался Юрка, который, несмотря на свои шестнадцать лет, был самым в житейском отношении смышленым из ребят.— Но ты же говорил, что это твой талисман! И потом... Неужели ты думаешь, что он будет столько стоить?
— Да, Юрий, ты прав. Этот меч действительно не раз спасал мне жизнь. А теперь он спасет жизнь Ромке! — и, немного помолчав, Иван спросил: — Как вы думаете, чей план лучше: мой или ваш?
— Твой, папа,—дружно ответили мальчишки.
— Вот и хорошо, дети! — решительно сказал он, подводя черту под этим разговором.—Я завтра съезжу в Москву, пройдусь по антикварным магазинам и посмотрю, что сколько стоит. Но Ромке об этом — ни слова!
Сейчас же, сидя на скамейке заброшенного садика, Иван вспоминал, как в одном из магазинов на Старом Арбате — а он обошел их все, внимательно разглядывая выставленное для продажи оружие, но так и не найдя ничего похожего на свой меч,— к нему подошли три накачанных братка и один из них небрежно спросил, растягивая на блатной манер слова:
— Ну? Чего бродишь, мужик? Ищешь чего или сам предложить можешь?
— Могу, Что дальше? — в тон ему ответил Иван.
— Ну, так выйдем... Побазарим...
В ближайшей подворотне, где они остановились, все тот же парень спросил:
— Что имеешь?
— Японский меч, пятнадцатый век.
Братки переглянулись.
— Что хочешь?
— Пятнадцать тысяч долларов,— спокойно ответил Иван.
Парни заржали:
— Ну, дядя, ты даешь! Штука! То есть, по-твоему, тысяча. И то только из уважения к твоему возрасту.
— Нет,—покачал головой Иван.—Мне нужно пятнадцать.
— Не,, мужик не въехал! — сказал один парень другому и снова повернул голову к Ивану.— Ну куда ты с ним сунешься? Документов на него у тебя нет? Нет! Как ты докажешь, что он не ворованный? Или не поддельный?
— А у вас, значит, документы на него будут?
— Какие угодно, дядя! — заржал третий парень.— У нас все схвачено!
Иван смотрел на эти самодовольные сытые морды и чувствовал, что теряет контроль над собой. «Мерзавцы! — думал он.— Такие, как вы, в Чечню не попадают! Такие, как вы, не подрываются там на фугасах! Вы жируете здесь, в то время как мальчишки, которые в сотни, нет, в тысячи раз лучше вас, гибнут на этой бессмысленной бойне!». Он с огромным трудом взял себя в руки и, поворачиваясь, чтобы уйти, бросил:
— Значит, не сторговались!
— Да куда ты от нас денешься, дядя?!— захохотал один из парней и положил Ивану руку на плечо, чтобы остановить его.
А вот это парень сделал зря! До предела скрученная пружина, с которой только и можно было сравнить состояние Ивана, резко разжалась, и когда он через минуту вышел из подворотни, там на земле остались лежать три парня, которым предстояло не один месяц провести на больничной койке, а потом до конца жизни в инвалидных колясках. Вот только проблем Ивана это никоим образом не решило.
— Что ж! — сказал он сам себе, вставая со скамейки.—Вы не оставили мне выхода, значит, я найду его сам. Но у Ромки будут деньги на операцию, и никто из остальных детей не попадет в армию. Никогда! Я не могу защитить всех, но этих я спасу. Иначе не стоило и затеваться.
Теперь ему предстояло обдумать чисто практические вопросы, и он снова отправился бродить по улицам — ему всегда хорошо думалось находу. Бредя тихим переулком старой Москвы, он, заворачивая за угол, неожиданно налетел на группу мужчин, направлявшихся к машинам, и наступил самому пожилому из них на ногу.
— Извините,— бросил он, не останавливаясь, и пошел дальше.
— Ну наглец! — услышал он сзади чей-то голос, а потом и торопливые шаги двух человек, спешивших за ним следом, один из которых крикнул привыкшим командовать тоном:
— Подождите!
«Тьфу ты, черт, как не вовремя!» — мелькнуло в голове Ивана, который и не думал останавливаться, продолжая неторопливо идти.
Тем временем к пожилому мужчине подскочил другой, значительно моложе, и взволнованно попросил:
— Петр Петрович, остановите их!
— Зачем, Стас? — удивился тот.—Ты что думаешь, они его убивать будут? Просто вернут, чтобы он нормально извинился.
—Да я не за него... Я за них боюсь,— негромко произнес Стас.
Иван же, почувствовав, что его преследователи в одном шаге позади него, резко остановился, и тем ничего не оставалось делать, как, немного изменив направление, сделать этот самый последний шаг и оказаться по обе стороны от него. Два неуловимых движения пальцами им в бока — и они безмолвно рухнули на землю.
— Черт! — воскликнул ошеломленный Петр Петрович.— Это как же он такое может?
— Он все может,— все так же негромко и твердо сказал Стас.— Все!
—Больше, чем ты?
— В былые времена я бы продержался против него минуты три,— Стас немного подумал и поправил себя, вру, от силы две. А сейчас?.. Нет! Лучше не позориться.
А к Ивану уже бежали другие мужчины, и он повернулся к ним лицом — схватка была молниеносной и столь же результативной. Оглядев лежащих на земле в самых невероятных позах людей, Иван перевел холодный спокойный взгляд на Петра Петровича и Стаса, потом повернулся и неторопливо пошел дальше своей дорогой.
