Поющая раковина Одиссея - Наталья Николаевна Александрова
Не перевел, тут же убедилась она, проверив свой счет в банке. До поездки все как-то ее отвлекало. Они и виделись-то гораздо реже, чем обычно, Глеб говорил, что много работы, хотел закончить проект до отпуска.
Она посчитала про себя – получалось, что виделись-то всего три раза. Когда были в турфирме с паспортами, потом зашли пообедать, и только было Марина хотела спросить насчет денег, как нате вам, пожалуйста, появилась Женька Коноплева!
«Привет, – говорит, – подружка, как поживаешь, давно не виделись!»
Точно, Марина хотела сказать, с самого окончания школы не виделись, да и в школе не больно дружили. Но неудобно стало вдруг ни с того ни с сего на человека набрасываться.
Хотя Женька всегда была девка противная. Такая вся из себя, считалась первой красавицей в школе. Куда Марине за ней, да не больно-то и хотелось.
И Женька на нее внимания не обращала. А тут вдруг сама подошла, чуть обниматься не полезла, за стол к ним подсела без приглашения. Ну, пришлось Марине ее с Глебом познакомить.
И потом стало не до разговоров, потому что Женька всю беседу на себя перевела. Оказалось, стала она блогершей, да так успешно, что больше пятидесяти тысяч подписчиков.
Марина из вежливости поинтересовалась, о чем Женька пишет в своем блоге.
«О разном всяком, – сказала Женька, смеясь, – можешь ссылку посмотреть».
«Надо больно», – подумала Марина, тщательно следя, чтобы эта мысль не отразилась на лице.
А Женька, зараза этакая, видела же, что люди сидят вдвоем и столик выбрали в стороне от других, стало быть, хотят поговорить без помех.
Вроде бы помнила по школе, что не была Женька полной дубиной, до которой такие тонкости не доходят. Глеб, однако, слушал Женьку внимательно, вопросы задавал по существу. Та вроде бы интересно рассказывала про путешествия, про то, как бывает в разных местах, и все потом в своем блоге описывает.
А когда наконец Женька отвязалась, то уже кофе принесли, а потом Глеб на работу заторопился.
Так Марине и не удалось ему про деньги напомнить.
Так что получается, что она отдыхает сейчас вдвойне за собственные деньги… Хорошо, что мать не узнает…
Мысль о матери помогла отвлечься от мыслей о Глебе.
Марина встала, приняла душ.
В голове окончательно прояснилось, но она все еще не могла определиться, что с ней случилось накануне вечером.
Перед ее глазами нет-нет и появлялся ночной сад… массивное темное здание отеля… залитые лунным светом коридоры и комнаты… силуэт Ариадны в струящихся серебристых шелках, словно сотканных из лунного света…
И – пропасть, усеянная, как зубами дракона, обломками скалы, о которые бьются безжалостные волны…
Все это было слишком ярко и реально, чтобы быть сном, – и в то же время слишком неправдоподобно, чтобы быть реальностью.
Марина оделась и спустилась к завтраку.
Свободных столиков не было, обычно она завтракала рано и теперь растерянно огляделась.
Вот кто-то махнул рукой, и она подсела к господину средних лет, с круглым приветливым лицом, с круглой блестящей лысиной, в круглых позолоченных очках.
В довершение образа на шее у этого господина красовался галстук-бабочка – красный, в крупный белый горошек.
– Садитесь, садитесь! – проговорил господин, освобождая для Марины часть стола. – Вы только вчера приехали?
– Нет, два дня назад, – ответила Марина, улыбнувшись в ответ.
– Третьего дня? – переспросил он.
Марина кивнула, подумав, что так сейчас никто не говорит. Бабушка говорила, кажется… Впрочем, такой старомодный оборот вполне подходит к образу этого господина, с его очками и бабочкой… Марина невольно улыбнулась.
– Надо же, а я вас еще и не ждал… – проговорил он вполголоса и взглянул поверх очков.
Марина взглянула недоуменно: что он хотел этим сказать? Почему вообще он мог ее ждать? Или это такой способ заигрывания?
– Мы разве знакомы? – спросила Марина недоуменно.
– Пока – нет, – проговорил господин в бабочке, затем придвинулся к ней, пригнулся, опасливо оглянулся и проговорил вполголоса:
– Лючия де Ламермур расцвела в этом году раньше, чем обычно.
Марина отшатнулась, удивленно уставилась на своего соседа и переспросила:
– Какая Лючия де Ламермур?
Сосед, кажется, тоже удивился ее словам.
Он отстранился, оглядел Марину, поправил бабочку и проговорил смущенно:
– А вы разве не… ох, извините, я, кажется, ошибся!
– Видимо, да…
Марина увидела, что освободился стол в углу зала, извинилась, взяла свою тарелку и пересела туда, напоследок бросив взгляд на господина с бабочкой.
Тот что-то озабоченно читал в своем телефоне. Марина пожала плечами и занялась завтраком. Потом, ожидая кофе, снова взглянула на дисплей телефона.
Ничего. Она отстучала сообщение, буквально дергая себя за руку, чтобы оно не получилось сердитым. У него ребенок болен, он переживает, это понятно, но ей-то что делать?
«Дорогой, прошу тебя, напиши подробно, что с твоим сыном и какие у тебя планы. Я волнуюсь и скучаю».
Перечитала, вздохнула и нажала кнопку, чтобы отправить. Тут же мобильник пискнул, оповещая, что пришло сообщение.
Марина дрожащими руками схватила телефон, который так прыгал в ее руке, что не сразу удалось прочитать.
Сообщение было от матери.
«Как отдыхается? Погода хорошая?»
Марина только по приезде сообщила ей, что все нормально, гостиница хорошая, море теплое. И теперь вот мать интересуется. Ее можно понять.
Вместо ответа Марина послала ей фотографию куста, что цвел возле входа в гостиницу, писать что-то не было желания. Куст был хорош: большой, усыпанный неизвестными белыми цветами, в общем, производил впечатление.
После завтрака она вышла на крыльцо. Солнце светило вовсю. Мимо пробегали торопившиеся на пляж отдыхающие, кричали дети, смеялись взрослые. Все радовались морю, солнцу, никому не было никакого дела до Марины.
«Что ж, – невольно подумала она, – в этом есть положительный момент». Что ей делать сейчас? Пойти на пляж? Но там столько народу, лучше потом, когда хотя бы мамаши с детьми уйдут.
Она пошла по тропинке через сад гостиницы. Тут везде были сады, что-то такое прочитала Марина в проспекте, что в этом месте удивительный климат, мягкий и влажный, что очень хорошо для растений. И верно, сейчас, поздней весной, все вокруг цвело.
Марина снова горестно вздохнула, но тут же одернула себя. Нет, она не станет поддаваться плохим мыслям.
Ночью сад при гостинице казался огромным и таинственным, казалось, что его населяли какие-то сказочные создания. Сейчас это был самый обычный парк, развесистые деревья тянулись к свету, вдоль дорожки цвели яркие цикламены и петунии, стойкими солдатиками выстроились столбики львиного зева – красные, белые, розовые.
Тропинка стала понижаться, она вывела Марину за ограду парка, и впереди распахнулось море – огромное, усеянное белыми
