Звон смерти - Фредерик Браун
– Подумай сам: во что превратятся ярмарки, если закон будет смотреть на все сквозь пальцы? Ваши игры по маленькой, которые и так граничат с мошенничеством, – ведь это ловушка для простаков! Уж лучше приставить такому болвану револьвер к виску и отнять деньги – это все же честнее! А ваши «живые картины»?2 Это ведь откровенный стриптиз! Да еще позади балагана – палаточки для клиентов, которым не терпится перейти к делу после…
– Кто вбил, вам в голову, что наши девушки – шлюхи? Они не шлюхи.
– Потому что закон не позволяет им… – он осекся. – Послушай, не надо на меня так смотреть! Я не говорю конкретно о тех девушках, которые сейчас здесь работают, по крайней мере, не о всех. Я говорю лишь о том, что, если понадобится, на ярмарке найдутся и такие. А те, кто торгует у вас сейчас всякими пустяками, начнут торговать травкой. Ну ладно, давай больше не будем!
– Если циркачи и торгуют чем-то недозволенным, то это потому, что ваши порядочные хотят это купить. Эти ваши так называемые сограждане.
Он вздохнул:
– Эд, если большинство сограждан желает посещать притоны, то в городе они найдутся. Никто не стал бы искать их на ярмарочных гуляньях.
Он еще раз грустно взглянул на меня и произнес:
– Значит, ты не любишь полицейских и поэтому вешаешь им лапшу на уши?
– Что вы хотите этим сказать?
– Ты уже спал, когда мы приехали. Ведь это твои слова? И ты ни с кем не разговаривал сегодня утром. Но ты знал, что убили карлика, а не мальчика, хотя я тебе об этом ничего не говорил. Каким образом ты это узнал? Ведь пока мы не приехали и не перевернули его лицом вверх, все думали, что это ребенок. Что скажешь?
Господи! Ведь надо же было быть таким идиотом!
– Я проснулся на минутку, когда вернулся дядя Эм. Это он мне сказал, что убит карлик.
– Ах, вот как было дело! – вроде бы он мне поверил. – А ты знаешь этого убитого карлика?
– Нет, – сказал я и увидел, как он помрачнел. – Подождите, не сердитесь! Конечно, я не видел его лица, но знаю, что никогда с ним не встречался. За всю жизнь я знал только одного карлика – Великана Моута, а дядя Эм сказал, что это был не он.
Он покачал головой:
– Ну ладно, Эд. Надо, чтобы ты все-таки взглянул на фотографию, которую сделали вчера вечером.
И он вынул из хармана фотографию. Я взял ее и начал рассматривать. Это было малоприятное зрелище. С фотографии глядело сморщенное личико с широко открытыми глазами, которые, казалось, заранее предвидели свою судьбу. Фотография была сделана именно на том месте, где вчера был найден убитый. Его только перевернули лицом вверх. Под его головой виднелась истоптанная трава. Я вернул фотографию.
– Нет, я его не знаю и никогда не видел.
– Еще один вопрос, Эд. Ты не заметил вчера вечером ничего необычного? Такого, что обратило бы внимание или казалось ненормальным?
– Вроде ничего такого не было. Правда, молния попала в генератор. Это случается не каждый день.
– Да, – ответил он. – Это мы знаем, спасибо, Эд. Казалось, он отпускал меня на волю, но мне не хотелось уходить, да и идти-то было некуда. Я спросил:
– Вы так и просидели здесь всю ночь? Значит, вы совсем не спали?
– Что ж, иногда это необходимо. Но не напоминай мне, а то я начну зевать. Я пока не сделал ничего такого, что смогло бы гарантировать безопасность карликов. Когда у вас тут открывается палатка со съестным?
– Обычно около десяти.
Он достал из кармана массивные золотые часы на цепочке и со вздохом заметил:
– Мне кажется, я продержусь до открытия. А может, и еще поживу, если они не положат мне мышьяка в завтрак. Как ты думаешь, они могут это сделать?
– Ручаться не стану. Здешние повара – жуткий народ. Ну, я пошел.
И я направился к центральному входу. Разговор о завтраке напомнил мне, что я сам еще ничего не ел. Я не собирался ждать до десяти. Неподалеку от ярмарочной площади стоял рейсовый автобус. Я вошел в салон. Через несколько минут автобус отправился в город. По дороге я думал, какие остроумные ответы я мог бы дать на грязные намеки полицейского в отношении циркачей. Жаль только, что эти удачные ответы приходят на ум слишком поздно!
Но я прекрасно отдавал себе отчет в том, что, несмотря на свои суждения о нас, которые мне не всегда нравились, этот полицейский был далеко не глуп. Кроме того, мне вдруг начало казаться, что он вообще отличный парень.
Когда я вышел из автобуса, Эвансвилль показался мне гораздо более крупным городом, чем я предполагал. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с Чикаго й был значительно меньше Луисвилля, однако не был занюханной дырой. Я позавтракал в кафетерии, почистил ботинки у чистильщика и неспешно двинулся по центральной улице, поглядывая по сторонам.
Время только подходило к одиннадцати, и кинотеатры были еще закрыты.
Тогда я начал рассматривать витрины: торговца пластинками, галантерейного магазина и даже витрины, где демонстрировалось нижнее белье. Но ничто не могло отвлечь меня от моих мыслей. Даже выставленные напоказ кокетливые женские штучки не могли заставить меня выкинуть из головы то, что я хотел бы забыть- лицо мертвого карлика. Дошло до того, что я сам себе сказал: ладно уж, подумай об этом хорошенько – иначе тебе от этого не избавиться. Вообще-то это не твое дело, ты его даже не знал. Купи газету и прочти, что они там написали. Может, тебе станет легче. Ведь именно так ты намерен поступить, не так ли? И я купил газету. Вся история была уже расписана, а заголовок гласил:
УБИЙСТВО КАРЛИКА В ЯРМАРОЧНОМ БАЛАГАНЕ
Я зашел в холл какого-то отеля и сел, чтобы удобнее было читать.
В газете не было для меня ничего нового, кроме имен полицейских, которые вели расследование. Главу полицейского управления звали Гарри Стратфорд, а непосредственно делом занимался инспектор полиции капитан Армин Вейс. Это могло кое-кого заинтересовать. В газете поместили две фотографии, большую и маленькую, причем маленькая занимала один из углов большой. На маленькой был снят мертвый карлик, лежащий на траве, – его голова и плечи. Это была та фотография, которую показал мне полицейский. Большая фотография была сделана внутри балагана после того, как вынесли тело; крестом было отмечено местоположение трупа.
