Кремовые розы для моей малютки - Вита Паветра
Машины стали менять местами, а то и перегонять на другие стоянки, словом, двигать их — как фигурки на шахматной доске. Но Угонщик-Невидимка неизменно их обыгрывал, раз за разом ставил измученным неизвестностью хозяевам и шах, и мат. Потом — внезапно для всех! — настала неделя передышки. Все: и хозяева машин, и хозяева автостоянок, больших, средних и совсем крохотных; охранники, полицейские из Отдела по расследованию хищений — устало выдохнули и скрестили пальцы на удачу.
Неужели все закончилось, недоверчиво перешептывались обыватели — у себя дома или в барах. Вроде, ничего страшного не произошло. Но это ведь дело такое: сегодня не произошло, а завтра — обязательно произойдет. Кто знает, что в башке у этого негодяя. Или в машину к себе заманит — уж он-то сумеет, ага-а! — а потом на полном ходу из нее и выбросит. Или же выбросит, остановится — и машиной жертву свою доверчивую «отполирует», туда-сюда, сюда-туда… собирай потом его руки-ноги-кости по всей округе. А, может, он — угонщик этот — вовсе и не один. Может, их двое или трое. Ох, чего они натворить могут — как подумаешь, как представишь, брр! — глаза сами зажмуриваются. И открываться потом не хотят. Небось, фантазий у этого… у этих… буйная, веселая такая фантазия. Им только попадись — ног не унесешь. И головы, да. Ох, спаси нас, бедных, святая Клара!
Маленькие дети просто обожают страшные сказки. Можно без леденцов, ирисок и шоколада их оставить, только не без очередной порции кошмаров. Если же слушать больше нечего — ведь любая сказка когда-нибудь заканчивается, дети начинают сочинять их сами. Так поступали — вольно (от скуки) или невольно (от страха) — и многие взрослые жители города. Газетчики делали все, чтобы не стихал нервный, какой-то болезненный интерес к Угонщику-Невидимке. Разумеется, писать об этом — означало строить гипотезы и раздувать подозрения, подбросить, как бы невзначай, «дровишек в костерок», публиковать непроверенные свидетельские показания; грубо говоря: сочинить серию триллеров, опираясь на некие аргументы. Ах, как это было соблазнительно… О цифрах возможных тиражей не просто хотелось мечтать — на них хотелось молиться! Газетчики ухмылялись и потирали руки, в предвкушении своего «печатного» счастья — и, взахлеб, ругали полицию.
«Неслыханные по своей наглости происшествия уже который раз омрачают умы и души горожан — честных налогоплательщиков, подписчиков и покупателей нашей газеты. Почти каждую ночь неизвестный угоняет частные автомобили — от его бесчинств не спасают ни камеры наблюдения, ни бдительная охрана. Поэтому дерзкого преступника окрестили — Угонщик-Невидимка. Каждую ночь исчезают авто, а под утро — возвращаются на стоянку. Но в каком виде?! Грязь на корпусе, царапины, порой, разбитые фары и взбесившийся спидометр. Дерзкий преступник не только наносит владельцам авто материальный урон, этот негодяй еще и глумится над самой идеей частной собственности! Бесконечный стыд — вот что испытываешь, думая о вашем бездействии, нерадивые господа полицейские!»
«Доколе, спрашиваю я вас, доколе наши деньги будут уплывать в карманы бдительной полиции?! Бдительной… ха-ха-ха! Отличная шутка, от которой почему-то не весело. Господа полицейские, которым предписано — денно и нощно! — искоренять порок и охранять имущество честных граждан — эти самые господа не видят дальше собственного носа! Проще всего — на многочисленные справедливые вопросы и письменные претензии как горожан, так и прессы, отвечать: «Без комментариев». Мы оплачиваем ваш труд, а вы принимаете важный вид и валяете дурака?! Может быть, уже пора разогнать нашу «бдительную и доблестную» полицию? И нанять тех, кто постарается отработать деньги честных налогоплательщиков?»
«Преступник — социалист по убеждению? И заурядным обывателям нечего бояться? Как бы не так! Он не чурается и самых заурядных авто, беспощадный и к бедным, и к богатым. Но ведь лучшие автостоянки находятся под знаком правящего дома. Уж не отрицает ли дерзкий негодяй саму идею монархии? Нет ли у него тайных союзников? Уж не потакают ли господа полицейские опасному умонастроению негодяя? Может быть, они тайно готовят государственный переворот? Много вопросов без ответов. Но мы непременно узнаем всю правду, чего бы это нам не стоило — и расскажем вам, уважаемые подписчики и покупатели. Как гласит древняя мудрость: «Все тайное станет явным».
Но тут из Управления полиции позвонили во все редакции, высокому и мелкому начальству. Не погнушались, да. Разговор получился не слишком долгий, зато внушительный. Исключительно на повышенных тонах. После чего сенсацию пришлось отменить. Что ж, найдется другая, хорохорились расстроенные газетчики, надо только подождать. А будет пробегать или пролетать мимо, да хоть красться на цыпочках — тут мы ее р-раз! — и сцапаем. Первый раз, что ли, хех!
Затейливое народное мифотворчество — «кудрявое», по словам Гизли — стало постепенно сходить на «нет». Оказалось, это была небольшая передышка. И через две недели ночные приключения дорогих авто возобновились. Как ни в чем не бывало.
— Да! Вот же счастье нам привалило, господин офицер, — умиротворенно произнес хозяин «Райских кущей». — Аж самому не верится.
— Ждите! И ничего — слышите?! — ничего там не трогайте, — перебил Гизли и положил трубку.
Он вновь поймал себя на поганой мысли: выезд «на труп» отвлечет его от горя. Хоть немного, хоть ненадолго, но отвлечет. «Сопли подобрал, живо!», мысленно скомандовал он самому себе. Майкл Гизли объявил в громкоговоритель о выезде группы, подмигнул обескураженному напарнику и глазами показал ему на телефон. Мол: давай, бди! Ребята уже выехали, и шеф. Значит, и мне пора: «Ноги в руки — и вперед!» Снял с гвоздя куртку, похлопал себя по карманам: ничего не забыл… вроде, ничего. А потом — вышел из дежурки.
[i] В англоязычной полицейской практике так называют неопознанные трупы мужского пола (личность неизвестна или не подтверждена). Женский вариант — Джейн Доу.
Глава 3
То ли хозяин элитной автостоянки отличался чрезмерной набожностью, то ли соседство с одной из местных городских достопримечательностей, грандиозным собором святой Клары — с его несмолкаемым громом органа, с его вечными толпами прихожан и туристов, на него так подействовало… бог весть. Потому как у самого входа, над ажурными коваными воротами, красовался стальной щит с подсветкой: «Райские кущи». В левом верхнем углу — распростер крылья ангел, анемичный и златокудрый. Будто приглашая «особо важных персон» доверить ему свою машину. Гарантируя полнейшую ее сохранность.
В правом верхнем углу, едва касаясь светящихся букв, парили танцующие голограммы. Ровно три. Знак правящего дома. И
