Дьявол во мне - Вячеслав Прах
– Ты о чем?
– Почему ты бросился под поезд несколько часов назад?
Я не знал, что ему ответить. Что не хотелось жить, или не хотелось жить той жизнью, которой жил? И внезапно я понял: это две совершенно разные вещи.
– У меня были на то свои причины… – Я хотел было добавить что-то еще в свое оправдание, но в последний момент передумал и задал встречный вопрос: – Зачем ты меня спас?
– Ты, наверное, хотел сказать, зачем я тебя вытащил? Вытащить мертвеца из петли – еще не значит спасти его. Я так поступил потому, что это мой долг, моя работа. Но даже если отбросить понятия службы и долга, я бы все равно это сделал. Как и любой другой, стоявший у тебя за спиной. Человеческий фактор, полагаю.
– Понятно. Не уверен, что я поступил бы также.
– Ты не был за спиной у самоубийцы, потому тебе сложно судить.
Он курил медленно, и я решил присоединиться к нему.
– Интересно, что за причины у тебя могут быть? Тебе двадцать есть? Как тебя, кстати, зовут?
– Домиан. Мне…
Я не успел закончить, у Марка зазвонил телефон. Он затушил недокуренную сигарету в пепельнице, внимательно посмотрел на меня, а затем ответил на звонок.
– Да… Хорошо… Скоро буду…
Он вскочил со стула в явной спешке и хотел было бежать, но вдруг остановился и повернулся ко мне.
– Мне пора. Работа… В холодильнике еда, пиво, бренди. Есть чай, кофе, блок сигарет. – Он показал на верх холодильника. – Можешь уйти, когда захочешь, только ключ в почтовый ящик положи. Если некуда идти, располагайся на диване, буду поздно ночью.
И он стремительно вышел из кухни.
Я по-прежнему курил сигарету, запивая теплым чаем. Через пару минут услышал, как входная дверь заскрипела, а затем захлопнулась. По всей видимости, я остался в квартире один.
Почему Марк, если он и вправду полицейский, оставил меня в своей квартире одного? Это неразумно, более того, это чертовски глупо.
Глава вторая
Ну что? Выкурить еще одну сигарету, умыться холодной водой и тихо удалиться отсюда, чтобы забыть весь этот день, как странный дурной сон?
Все же напоследок я прошелся по квартире, чисто из-за праздного любопытства. Заглянул в спальню, обнаружил там белый шкаф прямо у входной двери, кровать у окна и фотографию в рамке на подоконнике. На ней Марк стоял с какой-то женщиной, обняв ее сзади, и оба они улыбались. Я готов был поспорить на что угодно, что так не обнимают своих сестер или просто знакомых. Зеленоглазая, красивая…
Брать в руки фотографию я не стал, как и не стал рыться в шкафу, лишь отодвинул штору на окне и посмотрел на открывшийся вид. Проезжая часть. Но не шумно – удачные Марку стеклопакеты поставили… Сама квартира находилась в тихом зеленом районе города, всего в двух километрах от центра. Хорошее место для жизни.
В общем, я вышел из спальни, так ни к чему не прикоснувшись. Еще раз осмотрел гостиную и обратил внимание на небольшое, но пахучее пятно на диване. Черт, все-таки осталось! Пришлось протирать его с моющим средством. Затем я присел, закрыл глаза и сделал очередную сигаретную затяжку. По телу разлилось ощущение покоя. Пальцы играли в воздухе, нажимая невидимые клавиши. Да, я понял, что чертовски соскучился по своему старому другу. Возвращаться к родственникам до тошноты и ненависти не хотелось. Но при этом хотелось играть…
Я не знал, что делать. Остаться в квартире у незнакомого мужчины или вернуться домой как ни в чем не бывало. К старой жизни, к постоянным ссорам, обморокам и запаху блевоты, исходящему от каждого из родителей. Прошла всего пара-тройка часов, они даже не заметили исчезновения, пропажи. Они придут с работы и продолжат недовольно бурчать, молча презирать друг друга и улыбаться только во время комедийных ТВ-передач. Возможно, они даже не зайдут в мою комнату. Ведь я всегда там – где мне еще быть?
Как же поступить? При мне скромная сумма родительских денег, кормить меня даром никто не будет, покупать сигареты, одежду и прочие вещи необходимые для существования – тоже. И пианино не появится здесь лишь по велению моей мысли. Если и покидать родительский дом, то покидать его навсегда, полностью обеспечивая свое дальнейшее существование.
Что я умею, кроме как стучать по клавишам и испытывать муки от собственных мелодий? Или, может, пытки больше не будет? И иголки под кожу засовывать никто не станет? Ведь я помню, знаю, что две моих последних мелодии прекрасны. Прекрасны настолько, что я посвятил бы их Марку, в благодарность за спасение.
Итак, нужно придумать, чем зарабатывать на жизнь.
Погрузившись в размышления, я даже не сразу понял, что изрядно проголодался. В предвкушении чего-нибудь вкусного открыл холодильник. Холодная курица гриль, плотно упакованная в фольгу, стала добротным обедом для тощего парня, который сегодня обрел жизнь, а точнее – вкус к жизни, нового себя.
Дома у Марка было уютно, как нигде; сидел бы здесь и сидел. Но после обеда я все же решил прогуляться по окрестностям этого района, не торчать же до ночи одному.
Еще вчера я ложился спать с мыслями о том, как поезд раздавит меня, переломает все мои кости, превратит в красную жидкость, краску, которую будет тереть тряпкой уборщица после того, как мои останки соберут в пакет и увезут на опознание. После того, как рельсы обесточат на короткое время, а движение поездов метро остановят из-за меня. Да, на несколько дней я бы стал знаменитостью, сенсацией, которую обсуждал бы весь город, а затем меня бы забыли. Все, кроме моей родни. Вероятно, они бы что-то переосмыслили, а может, и нет. Скорее всего – на какое-то короткое время: четыре недели или два месяца. А затем продолжили бы жить, как жили.
Нет, я рад, что меня вытащили из лап смерти. Во мне будто что-то проснулось. Что-то, что умерло когда-то давно или, по крайней мере, ушло в глубокий сон. Что-то, что смотрит на этот мир сквозь призму яркости, видит прелесть в прохожих, в деревьях, в загазованном воздухе этих чужих для меня улиц. Я чувствовал радость от того, что сегодня
