Когда закончится метель - Инга Ветрова
– Я помню, помню. А из вашей фондовой, так вроде называется хранилище, он может что-то украсть?
– Вот это точно исключено. Она оборудована в бывшем винном погребе Фон-Барсов. Там даже не кирпичные, а каменные своды и такая массивная дверь, что не всякая взрывчатка возьмет.
– Хорошо. Думайте, Яна. Думайте. Предметы из залов всегда на виду. Он мог их взять вчера, месяц назад. Мог стырить днем. Здесь что-то другое!
– У нас сигнализация подведена к витринам, – обиделась Яна.
– И что? Схватил, всех растолкал, сел в машину и уехал. Ваши дежурные бабушки, кроме спящей кошки, кого могут поймать?
– Зачем вы гадости говорите!
– Я вас бодрю и заставляю думать в нужном направлении. Соберитесь! Что преступник хочет найти? Ну!
– Клад! – выпалила Яна. – Точно! Клад!
– Вот это номер! Давайте подробнее, – воскликнул следователь и потер руки предвкушая удовольствие.
– Фон-Барсы уехали в Париж осенью четырнадцатого года, сразу же после начала Первой мировой. Будучи немцами, они боялись преследований и оказались правы. Усадьбу купили Безобразовы из Коврова, а после революции здесь открыли школу, а потом музей.
– А клад, где он? – нетерпеливо спросил Павел.
– Ха! Если бы я знала! О том, что Карл здесь что-то спрятал, люди стали говорить еще в 1914 году. В двадцатые милиция ничего не нашла и все решили, что это просто легенда.
– А почему Фон-Барсы не забрали клад, когда уезжали?
– О месте тайника знал только глава семейства, но когда началась война, он уже был в Париже. Карл Генрихович не стал возвращаться в Россию. Он приказал родным паковать, что придется и срочно уезжать. Их деньги и ценные бумаги хранились в банках Европы. Капитала хватило на долгие годы безбедной жизни.
– Но он же мог сказать жене, где клад?
– Значит не мог, или не захотел.
Павел задумался. Он проверил мобильник и разочарованно отбросил его в сторону.
– Связи так и нет. Думаем дальше. Откуда люди знают о кладе? Вот вы, например, как о нем узнали?
– Подробности мне рассказал владимирский краевед Аркадий Адольфович Мышкин, но в музее и так об этом знали.
– Имечко, что надо. А откуда знали?
– Аркадий Адольфович во Владимир приехал в середине шестидесятых. Он застал первого заведующего музеем. Климентий Нилович Преображенский был директором школы, сохранил обстановку, добился, чтобы здесь открыли музей. Говорил, что мальчишкой бывал в имении, видел Фон-Барсов и всех хорошо помнил. Он и рассказывал музейщикам и краеведам о кладе.
– А конкретнее? Ведь Климентий должен был от кого-то узнать про клад? Или он все выдумал?
– Не выдумал. Он был сыном настоятеля нашей Иоанно-Богословской церкви и дружил с Генрихом, сыном Карла. О кладе Климентию рассказал Генрих, а ему проболталась Аделина.
– Ясно. Ниточка уходит в прошлое. Со временем количество знающих о кладе возросло до энного предела. Машина!
Пленники музея вновь подбежали к окну. Их руки соприкоснулись. Яна резко отскочила и плюхнулась на заваленный картонными папками стул. Бумаги рассыпались. Павел даже не посмотрел в сторону девушки. Он рванул вниз, приказав закрыть дверь на замок.
Глава 8.
Яна дверь не закрыла. Она закрыла глаза руками и тихонько завыла. Постепенно первый страх прошел, но тело все равно слушалось плохо.
Девушка выглянула в окно. У крыльца стояла большая черная машина. Яна опознавала автомобили исключительно по эмблеме. А раз в темноте ее не видно, значит, без разницы, какая это марка. Главное, что преступник скоро начнет ломать дверь.
Яна закуталась в палантин и села в кресло. Мысли стремительно перенесли ее в спасительный мир Аделины. Она по-прежнему пряталась в библиотеке за пыльной портьерой.
«– Речь пойдет об Аделине.
– Об Аделине? – изумленно переспросил Карл Генрихович.
– Да. Я хочу просить ее руки для своего племянника Михаила. Он приехал со мной. Вы видели его.
Аделина изумилась: «Он просит у батюшки моей руки для какого-то Михаила, которого я никогда не видела… Но я не хочу замуж! Мне всего шестнадцать. Я в жизни еще ничего не видела и сразу замуж. А если он старый и некрасивый…»
В носу хозяйничала щекотка. Аделина еле сдерживалась, чтобы не чихнуть.
– Сергей Иванович, дорогой, это так неожиданно. Я понимаю, что Аделина не всегда будет со мной, но, признаться, удивлен, что время так неумолимо.
– Я не настаиваю на немедленном обручении. Пусть они познакомятся ближе, подружатся. А там видно будет.
– Против этого возражать не буду. Аделина моя радость. Я хочу, чтобы она была счастлива. Мне абсолютно не нужно решать за ее счет свои финансовые или статусные проблемы. У меня есть все. Аделина выйдет замуж только по своему желанию!
– Браво, Карл Генрихович, браво! Я на вашей стороне. Вот только есть один нюанс. Это семейная тайна, но я не могу о ней умолчать…»
Разговор почтенных дворян прервал визг пилы, грызущей метал. Особняк содрогнулся. Он пережил погромы семнадцатого, бегающих и вечно орущих школьников, пожар и несколько ремонтов, но такое безобразие творилось впервые.
Яна разозлилась. Она с удивлением поняла, что страха больше нет. Есть бессильная ярость и желание собственными руками задушить чудовище, которое пытается уничтожить то, что люди собирали годами, хранили, любили.
Старая лестница сообщила о приближении Павла. Темноту прорезал свет фонарика.
– В музее есть противогаз и пистолет?
– Что?
– Противогаз и пистолет. Яна! Есть или нет?
– Да. В зале, где история страны и Владимира. Но пистолет старый, у него боек спилен.
– По барабану. Быстрее!
Павел схватил Яну за руку и потащил по лестнице. Она чудом не пересчитала ступеньки пятой точкой. Внизу хозяйничал хаос. Скрежет рвал нервы. Внутри монолитной двери гулял диск бензоболгарки. Искры разлетались и медленно гасли. Пахло гарью.
– Где ключи? Открывай!
– Я не дам вам предметы из экспозиции. Это исключено! Они музейные. По инструкции…
– Ты жить хочешь? Дура инструкционная! Я и без тебя вышибу дверь и возьму все, что нужно. Открывай!
Яна сорвала пломбу и трясущимися руками начала вставлять ключ в замок. Павел отпихнул ее в сторону. Секунда и он рванул внутрь. Девушка сразу же отстала.
– Где они?
– За поворотом. В третьем зале.
– Бинго! Противогаз – огонь, фильтр на месте. Это же тэ-тэ! Иди ко мне, дружище! Мы еще повоюем! Твою мать, щит! Вот это удача.
Павел промчался мимо. Яна не пошла смотреть, что натворил следователь. Она и так знала. Пистолет он вытащил из витрины, которую разбил. Противогаз сорвал со стенда, посвященного героям Чернобыля. Деревянный муляж щита отобрал у древнего русского
