Избыточная мотивация - Чингиз Акифович Абдуллаев
Дронго прошагал по бульвару около двух километров и подошел к «Мэрриоту». Мурадбеков его уже ждал. Это был пожилой грузный мужчина лет семидесяти, с абсолютно седой головой и глубокими морщинами, прорезавшими его лицо. Он был одет в строгий темный костюм и белую рубашку с темным галстуком. В руках у него была тяжелая трость. Он ощутимо хромал при ходьбе. Рядом с ним стоял молодой человек лет тридцати пяти, похожий на отца, только с темными волосами. У него тоже, как и у отца, была крупная голова, уже начинавшие куститься брови и светлые глаза.
– Это мой сын, – указал на молодого человека Бахрам.
– Мовсум, – представился тот, чуть поклонившись.
Дронго пожал руку отцу, затем его сыну, и они прошли в кафе, где уселись за столик.
– Может быть, хотите позавтракать? – спросил старший Мурадбеков.
– Спасибо. Я уже завтракал. Давайте сразу к делу.
– Три чая, – попросил официанта Бахрам.
Чай подавали с вареньем, колотым сахаром и тонко нарезанными ломтиками лимона. По традиции, хозяин встречи деликатно уточнил, будет ли пить чай с лимоном гость и, когда тот ответил утвердительно, ложечкой осторожно положил дольку лимона в стакан Дронго. После чего положил лимон и в свой стакан. Своему сыну он тоже положил в стакан дольку лимона, уже не спрашивая на то его согласия.
– Вы знаете, что именно у нас произошло, – начал Бахрам. – Погибла моя младшая дочь. У меня четверо детей. И все гораздо старше Самиры. Были старше… – поправился он. – Самира была самой младшей, которую мы в семье очень любили; извините за то, что я иногда говорю немного сумбурно. И все так страшно получилось…
– Она сорвалась со скалы, – уточнил Дронго.
– Так нам сказали. Но она бывала там много раз. И никогда не падала. Мы не понимаем, как это могло произойти. Ведь Самира с мужем занималась альпинизмом, они ездили в Швейцарию на отдых, на наш Шахдаг, там спускались с гор на лыжах. Она была хорошо подготовлена и не могла просто так свалиться со скалы. В нашей семье никто особо не верит, что она сама упала. Может, просто не хочет верить. Но следователь полиции уверяет меня, что она сама упала и разбилась.
– Вы кого-то подозреваете конкретно?
– Нет. Если бы подозревал, то обязательно бы сам и проверил, виноват ли он в смерти Самиры. Но мне некого подозревать. Я вижу, как переживает Этибар. Это ее муж. Он места себя не находит от горя.
– Может, у нее были какие-то знакомые, друзья?
– О чем вы говорите? Какие друзья могут быть у замужней женщины? – сразу встрепенулся Мурадбеков.
«Вот он, местный менталитет», – подумал Дронго, но вслух произнес совсем другую фразу:
– Я не имел в виду только мужчин. Иногда подозреваемой может быть и женщина.
– Которая столкнула мою дочь со скалы? – недоверчиво спросил Бахрам, переглянувшись с сыном. – Мы об этом даже не думали.
– Но вы не верите в ее случайное падение? – еще раз уточнил Дронго.
– Не верим, – мрачно подтвердил Бахрам. – И недавно мы узнали, что в Габале ходят слухи якобы о том, что одну женщину столкнули со скалы. Говорили, что есть какой-то человек, который видел, кто и как столкнул Самиру. Я звонил нашим родственникам, но о нем никто ничего не узнал. Мовсум даже ездил туда, чтобы расспросить людей и найти возможного свидетеля. Но так его и не нашел.
– Где вы работаете, Мовсум? – уточнил Дронго у молодого Мурадбекова.
– В налоговом управлении, – ответил молодой человек. – Я взял отпуск и целую неделю провел в Габале. Но не нашел этого свидетеля, который мог видеть возможное преступление. Но люди говорили, что кто-то и где-то видел. Хотя ничего конкретного сказать не смогли.
– Вы сами откуда родом? – уточнил Дронго.
– Из Нахичевани, – ответил за сына Бахрам. – А моя жена из Ордубада.
Дронго сумел сдержать улыбку. В Нахичеванской республике даже сами граждане автономии особо выделяли жителей Ордубада, которые считались своеобразной местной элитой. И поэтому Бахрам особо подчеркивал, откуда родом его супруга. Мовсум взглянул на отца, молча спрашивая разрешения задать вопрос. Отец кивнул в знак согласия.
– Разве это имеет какое-нибудь отношение к вашим поискам? – уточнил Мовсум.
– Имеет, – ответил Дронго. – Вы родом не из Габалы, и поэтому вам сложно было разговаривать с местными людьми. И со старейшинами.
Бахрам еще раз переглянулся с сыном, понимая, что эксперт прав. Последняя фраза убедила его больше любых восторженных слов его знакомых в профессионализме гостя.
– Я думаю, вы правы, – кивнул Мурадбеков. – И я хочу вам сказать, что мы не остановимся ни перед какими расходами, чтобы выяснить истину. Вы меня понимаете?
– Полагаю, что да. Но мне нужно будет и согласие супруга Самиры на подобные поиски. И нужна помощь его семьи. Ведь она живет там.
– Я уверен, что Этибар не будет возражать, – выдохнул Бахрам. – Я с ним уже говорил на эту тему. И еще раз поговорю. И Микаил-муэллим тоже. Вы знаете, как принято в наших семьях. Если мы отдали девочку в их семью, то они отвечают за нее. И, конечно, им тоже больно и страшно за все, что случилось с невесткой.
– Можно узнать об их отношениях? Об отношениях вашей дочери с мужем. Они ведь были женаты уже несколько лет?
– Семь лет и шесть месяцев, – сообщил Мурадбеков. – Мы тогда сыграли пышную свадьбу. Пригласили весь город. Было восемьсот гостей. Ведь соединились две такие известные семьи. Самира познакомилась с Этибаром, еще когда она оканчивала университет. Точнее, мы дали согласие на это знакомство и их встречи. Сначала мы договорились, что дети познакомятся. Ведь я бы не разрешил им просто так встречаться. Но мы современные люди. Пусть молодые познакомятся и сами решают, стоит ли им вместе жить. Я доверял своим детям, они ничего плохого не сделают, особенно мои девочки. Ну а потом Хаквердиевы пришли к нам просить ее руки. Они хорошо жили с мужем. Плохо, что у них не было детей, но Самира лечилась, и врачи обещали, что она обязательно родит. Тем более что с наследственностью у нас в семье вроде все в порядке. Две мои старшие дочери уже имеют детей. У одной два
