Доктор-дьявол(Избранные сочинения. Т. III) - Соломин Сергей

Князь был очень доволен состоянием здоровья своей жены. Ванда быстро поправилась и зацвела вновь красотой. К ней вернулись прежний веселый характер и способность поднимать настроение целого общества.

В Ольшанском дворце шли игры, балы, затевались пикники, поездки по Волге на собственном пароходе. Ночную темноту озаряли сотни огней и небо бороздили ракеты, рассыпавшиеся разноцветными звездами. Музыка гремела часто до утра.

Но после вновь пережитого медового месяца, князь стал замечать в Ванде необъяснимые странности. Без всякой видимой причины она на некоторое время впадала в задумчивость. Лицо ее то бледнело, то краснело, волнующаяся грудь указывала на усиленное дыхание.

Она сильно хотела отогнать от себя какую-то беспокоящую ее мысль и не могла, несмотря на все старания.

Однажды князь, подойдя к спущенным портьерам в дверях будуара, увидел сквозь узкую щель лицо жены, застывшей в неподвижной позе. Глаза ее были тупо устремлены куда-то вдаль, губы двигались, произнося неслышные слова.

Ревнивое чувство мужей, вопреки доводам рассудка, всякое необычное состояние жены готово объяснить совершившейся или готовящейся изменой.

— Она шепчет чье-то имя!

Мысль, заработавшая в этом направлении, уже не знает удержа и подбирает тысячу доказательств, все дальше уходя в дебри противоречий.

Фактов никаких не было, и князь решил держаться настороже и следить. Со своими многочисленными поклонниками Банда держала себя одинаково любезно, допуская легкий флирт, как всякая светская женщина.

«Есть кто-нибудь тайный, которого я не знаю. Муж всегда узнает последним».

Возвращаясь домой вечером из города, где провел целый день, князь, еще не раздеваясь, спросил слугу:

— Где княгиня?

— Часа два тому назад уехали в кабриолете.

— С кем?

— Одни. Сами правят.

— В какую сторону поехала?

— По дороге к Висле.

Князь пошел пешком в указанном направлении. Ему пришлось сделать несколько верст. Вот блеснула вдали и река. Ванды нигде не было видно.

Вдруг он услышал справа фырканье лошади. По узкой, едва проложенной лесной дорожке, качаясь, как лодка по волнам, шагом пробирался кабриолет.

«Куда это она ездила? Там только сторож живет. А, понимаю! Тайное свидание в лесу».

Ванда радостно вскрикнула, увидев мужа:

— Как это мило с твоей стороны, что ты вышел навстречу. Я без тебя соскучилась и поехала прокатиться.

— Но зачем же ты ездила по лесной дорожке?

— Я так люблю лес. Заезжала к нашему сторожу Яну. Он меня угощал клубникой и медом. Все такой же нелюдимый, страшный какой-то.

«Не верь, не верь!» — шептал внутренний голос, но Ванда была так обольстительно мила, так любовно засматривала в его глаза, что нехотя верилось, и размягчалась душа, застывшая в ужасных подозрениях.

Сторож Ян был тот самый слуга, вместе с которым нашел княгиню пароход «Этрурия».

Вернувшись в Ольшанку, он, щедро награжденный князем, отказался от службы во дворце и просил назначить его лесным сторожем на берегу Вислы.

— Что тебе за охота? Зимой с тоски умрешь!

Но Ян настаивал на своем, доказывая, что жизнь на острове развила в нем любовь к одиночеству и людей он словно боится.

— Да и старость пришла, пан Владислав — человеку одному надо побыть, о смерти подумать.

Желание старого, верного слуги было, конечно, удовлетворено.

В том, что Ванда захотела повидаться со стариком, не было ничего подозрительного. Он ее выносил малюткой вместо няньки и всю жизнь служил, как цепная собака, своей госпоже.

Князь временно успокоился, но у Ванды опять начались припадки меланхолии и подозрения мужа возобновились.

Он унизился до шпионства и избрал своим доверенным слугу Стася. Сам же стал чаще уезжать в город.

Каждый раз Стась доносил, что княгиня ездила в его отсутствие одна в лес, куда за ней проник и Стась. Ян привязывал лошадь и оба удалялись в сторожку, где, запершись, с закрытыми окнами (занавески тоже были спущены), проводили часа полтора. После этого княгиня выходила, провожаемая Яном, и садилась в кабриолет.

— И пани казалась мне очень веселой, — добавлял Стась с гаденькой улыбкой.

— Что же ты обо всем этом думаешь?

— Разве я могу судить панские дела? Пани ездит к Яну — значит, так нужно пани.

Надо было остановиться, но князя сильно подмывало задавать дальше щекотливые вопросы.

— Ты, кажется, подозреваешь что-то дурное? Но ведь Ян — старик.

— Какой же он старик, когда, до отъезда за границу с пани, ходил в деревню к солдатке.

Обнаглевший Стась хихикнул.

— А теперь на нее, на солдатку, и смотреть не хочет…

— Отчего ты ездишь к Яну только в мое отсутствие?

— Мне без тебя скучно. А для старика большая радость, он меня так любит.

— Отчего ты никогда не возьмешь меня с собою?

— Поедем. Но, предупреждаю, соскучишься. Старик откровенен только со мною. При тебе он насупится и будет молчать.

Все выходило так просто, естественно, но ничего не разъясняло, и ревнивая мысль искала новых удостоверений.

Князь решил выследить Ванду сам.

Сказав ей утром, что уезжает в город, он остановился на первой станции, оставил там лошадей и вернулся пешком.

Забравшись в чащу леса около сторожки, князь стал терпеливо ждать. Время тянулось мучительно долго.

Наконец, послышалось фырканье лошади и веселый окрик Ванды, сдерживающей порывы красивого и статного жеребца, рвущегося перейти в большую рысь.

Вышел Ян и помог сойти Ванде. Через минуту княгиня и слуга скрылись в сторожке.

Князь выждал около получаса и подошел к домику Яна. Занавески на окнах, действительно, были спущены. Заднее окно, выходящее к реке, было забито ставнем.

Князь подкрался и приложил глаз к щели. Нет, и здесь занавес. Зато до него довольно явственно долетали голоса.

— Как вкусно!

— Кушайте пани, кушайте на доброе здоровье!

— Дай еще кусочек.

— Постойте, пани, я достану из печи рагу. То совсем хорошее блюдо. А ветчины, пани, не хотите? Отличная. Сам коптил.

— Пожалуй!

…

— Где ты достаешь, Ян?

— Не спрашивайте, пани, не все ли равно.

…

— Ну, а теперь, пани, запьем старым вином из панского погреба…

Голоса смолкли. Верно, оба пересели куда-нибудь дальше. Долетали только отрывки слов без всякой связи.

В комнате послышались шаги и голоса стали ближе.

— Я боюсь, Ян, я страшно боюсь, что муж узнает когда-нибудь нашу тайну. Он отвернется от меня навсегда. Мне иногда думается, что и сейчас он что-то подозревает.

— Откуда ему догадаться, пани? Если и сказать кому, никогда не поверят…

Загремела отворяемая дверь и князь отпрянул в лес, скрываясь за густыми кустами. То, что он подслушал, вполне убедило его в связи жены с Яном.

Долго бродил он по лесным тропинкам, стараясь разумно отнестись к совершившемуся. Он вспомнил, что Ванда подробно и оживленно рассказывала о своем путешествии на «Трафальгаре», но, к удивленно слушателей почти ничего не говорила о пребывании на необитаемом острове.

«Совершенно ясно, что случилось, — думал князь. — На остров были заброшены два существа, мужчина и женщина, надежды на спасение никакой, впереди — голодная смерть… Все может произойти при подобной обстановке. Но как Ванда, спасенная, вернувшаяся к счастливой жизни, может продолжать эту позорную связь? Кто поймет женщину?..»

Безумная ревность и злоба овладели князем.

Он потерял власть над собою и бросился вновь к лесной сторожке.

Ян встретил его сурово, но почтительно, не приглашая войти. Князь оттолкнул старика и ворвался в сторожку. Сел на скамью у стола и пристальным взглядом стал осматривать все, словно ища каких-то новых доказательств измены жены.

Ян молча следил за ним.

Его сухое, бритое лицо, с длинными седыми усами, показалось князю отвратительным.

Хотелось сказать ему что-нибудь злое, ударить, оскорбить.