Райан Канстон - Феникс: Возрождение
— Я дарую вам возможность взглянуть в мои глаза, ведь вы так сильно жаждали этого. — неизвестный хихикнул, после чего приподнял голову, дав возможность детективу разглядеть своё лицо.
— Я знал,… что это ты, — Мэттисон Холмс харкнул кровью. — Чёртов доктор… — после этих слов детектив потерял сознание.
Мартин опустился на одно колено. С трубы, которую он держал в руке, на пол капала кровь. Наклонившись к уху детектива, он ласковым голосом произнёс:
— Наконец-то я тебя нашёл мой старый друг.
* * *Эдвард спал и видел сон. Сон рассказывал историю о его прошлом и был содран из памяти лишь для того чтобы напомнить о тех днях когда он был подростком ещё не знавшим обо всех прелестях касающихся его будущей жизни.
— Скорее вылезай из машины маленький чертёнок, — кричал на Эдварда разгневанный отец, мечтавший поскорее вернуться в бар и досмотреть игру, где его любимая команда «Ковбои Далласа» должна была в пух и прах растоптать другую команду «Нью-Орлеанских святых». — Или ты хочешь, чтобы я вылез и хорошенько наподдал тебе за твоё непослушание?
Эдвард не любил когда отец говорил с ним как с маленьким ребёнком, но зная, в каком сейчас он находится состоянии, не стал рисковать и вылез из машины, предварительно закинув за спину, нагромождённую припасами сумку. Сразу после этого машина тронулась с места и направилась в сторону города, издавая при этом странные грохочущие звуки, идущие от неисправно работающего мотора. Будучи уверенным, что этими звуками скрывалось «Удачи сынок» повеселевший Эдвард быстрой походкой зашагал в сторону лагеря.
Туман, окутав своей дымовой завесой, идущего вперёд мальчика переместил его в другое место. Теперь тот, напевая себе под нос любимую мелодию, раскладывал по ящикам вещи, бережно выложенные на кровати. Лагерь «Райский сад», в котором находился Эдвард, был пристанищем для детей готовых в любой момент переступить черту закона. В каком-то смысле это был не лагерь, а самая настоящая тюрьма для несовершеннолетних. На окнах висели железные решётки, вокруг забора ограждавшего лагерь бродили охранники, а также были установлены скрытые камеры, отлеживающие поведения всех живших здесь детей. Но Эдварду такое место даже нравилось, по крайней мере, по сравнению с тем, в котором он жил до этого, с вечно пьяным и находящимся на взводе отцом, и занятой на работе матерью, не желавшей, сделать выбор между работой, и сыном в пользу второго.
— Эй, пацан! Ты что творишь? — прокричал толстый мальчик, подбегая к стоявшему в недоумении Эдварду.
— В смысле, что? Занимаю своё место, конечно же! — ответил Эдвард, рассматривая в это время стоявшего перед ним толстяка. Тот был одет в заляпанную жиром серую майку, которая открывала вид на небрежно покачивающийся из стороны в сторону живот.
— Но это моё место! — вопил толстяк, брызгая во все стороны слюной. — С чего это ты решил, что оно вдруг стало твоим?
Эдвард немного испугался, увидев у стоявшего перед ним парня залитые кровью глаза. И решив, что лучшим решением в данной ситуации будет немедленное капитулирование, дружеским тоном сказал:
— Слушай, остынь немного, ладно? Давай попробуем разрешить всё мирным путём. Раз уж тебе так не нравиться, что я решил спать здесь-то я перейду на другую кровать. На верхнюю, например.
— Верхняя койка тоже принадлежит мне! — Толстый парень схватил Эдварда за рубашку, и начал трясти из стороны в сторону, словно бы тот совсем ничего не весил. — Решил что, заняв мою койку, сможешь занять и моё место здесь? Я тебе за это все зубы выбью… ахх.
Не успев договорить толстый парень, обхватив живот руками, повалился на землю. Эдвард ударил его прямо в живот, не желая больше слушать от того угрозы в свой адрес. Решив, что на этом спор исчерпан Эдвард продолжил складывать свои вещи в уютненький деревянный шкафчик стоящий прямо у окна.
— Я тебе за это отомщу, — простонал толстяк, вставший с пола и медленной походкой, заковылявший в сторону двери. — Такому как ты здесь не место. — после этих слов он скрылся в дверном проёме.
— Вот ведь придурок, — сказал Эдвард, складывая в ящик последнюю пару носков.
Кинув на шкафчик, пустую сумку, он молниеносно запрыгнул на кровать. Немного помявшись на жёстком матрасе, Эдвард начал размышлять о своём поступке: «Зачем я его ударил? Обещал же отцу не влезать больше в драки, у меня всегда было много проблем из-за них. И из-за таких придурков, как этот жирдяй!.. О'кей успокойся приятель, дыши глубже, как там тебе твой психолог говорила — Закрой глаза и сосчитай до десяти. Один, два, три… Боже, надо просто стараться держать себя в руках и всё будет хорошо. Не дай бог об этом узнает отец, тогда меня отсюда точно не выпустят».
— Что киснешь? Неужели девушка бросила? — спросил неизвестный.
Эдвард открыл глаза. Какой-то парень стоял у кровати. У него был не слишком приятный внешний облик, сочетавший в себя бледную кожу, худое лицо и в довесок ко всему этому страшная напасть всех подростков — прыщи. Хотя одежда скрашивала все его недостатки. В его личный гардероб входили: чёрная спортивная куртка, маленькие прямоугольные очки с золотой оправой, синие джинсы и белые ботинки из натуральной кожи. Эдвард, поняв, что парень на вид безобидный решил завести с ним беседу (надеясь что того же что было с толстяком не повторится):
— Нет, — сухо ответил Эдвард, стараясь не выдавать в голосе заинтересованность. — У меня нет девушки. За место какой-нибудь более или менее привлекательной красотки мне достался жирный увалень, имеющий какую-то странную зависимость от не принадлежащих ему вещей.
Парень в очках засмеялся. Эдвард очень ловко выпрыгнул с постели и встал напротив хихикающего незнакомца.
— Ты имеешь в виду Боди Клэтона? Да, он тот ещё засранец. — перестав смеяться, он протянул Эдварду руку. — Меня звать Лори Вильямс, и я за старшего у северных.
— Каких таких ещё северных? Ты, надеюсь, не зелёных человечков имеешь в виду, и если их то, ты явно не в своём уме. — Эдвард (проигнорировав рукопожатие) покрутил пальцем у виска.
— Ну, северные это я, ты и все те, кто живут в северной части лагеря, отчего и получили, такое, вполне себе логичное название.
— Тогда тут должны быть ещё южные, восточные и западные, верно?
— Южные и восточные есть, западных нет. В западной части находится жилье, в котором обитают сотрудники лагеря, и большое озеро именуемое «Райским» в честь сам знаешь чего.
— Понятно. Интересное у вас тут местечко, жалко, что это не тот лагерь, в котором хотел бы остаться навсегда.
— Это верно, — Лори, так же как и Эдвард, отрешённо посмотрел в окно.
На улице в это время ходили и рассортировывались по новым местам обитания дети. Никто из них не обратил внимание на цветущий дуб во дворе или великолепно посаженные растения в саду. То, что они все хотели бы увидеть не мог дать этот лагерь, насколько бы хорош он не был. А просили они всего ничего — свободу, то, что могло принести им радость в сердце и излечить его от нагрянувшей на душу тоски и печали. Но не выбери они лагерь местом для излечения от своих пороков, их бы ждало место, в котором свобода была бы ещё более мифическим существом, чем здесь — тюрьма вот куда они бы попали, реши они всё по-другому. Это бездна, в которой даже ангел может стать дьяволом.
— Ты кстати кое-что забыл сказать. — сказал Лори, усевшись поудобнее на кровать.
— Сказать? — переспросил Эдвард. — Что сказать?
— Своё имя, конечно же. По мне так очень не вежливо с твоей стороны получается, я представился, а ты нет.
— Ой, извини, — Эдвард, улыбка которого просияла на весь белый свет, протянул Лори руку. — Меня зовут Эдвард Вэйтсон, и мне очень хочется стать твоим другом.
Лори улыбнулся в ответ. Эта улыбка неожиданна, исчезла, растворившись в клубах чёрного непроглядного облака дыма. Теперь Эдвард остался совсем один. Вокруг него кружили облака дыма не дававшие шанса и лучику света заглянуть в это непроглядное царство тьмы и тишины. Он пошёл вперед, что-то засверкало у него в руках. Из клубов дыма начали показываться, чьи-то руки, небрежно перекидывающие друг другу какие-то маленькие, смятые клочки бумаги. Появился громкий гул, разнёсшийся по уже имевшему некие иллюзорные очертания залу.
Дым исчез и Эдвард, усевшись поудобнее за стол, приступил к еде. Он находился внутри гигантской столовой наполненной толпой орущих, жующих и одновременно с этим сильно раздражающих детей. За столом вместе с ним сидел его новый друг Лори Вильямс, справа, от него вечно чем-то недовольный Бэрри Хокинс и усевшийся в самый дальний угол стола неразговорчивый Стенли Ховард.
Бэрри Хокинс — это четырнадцатилетний чернокожий мальчик с прилежно зачёсанными назад волосами и элегантным костюмчиком за несколько тысяч долларов. Весь его внешний облик ни как не вязался, с его манерой есть и вести себя за едой. Грубые повадки рушили внешний стереотип и показывали насколько сложно «судить книгу по её обложке». И всё же они никак не были связаны с его доброй и чрезмерно общительной душой.
