Мишель Лебрен - Одиннадцать часов на трупе
Он окинул удовлетворенным взглядом накрытый стол. Филипп говорил безудержно, Лили о чем-то шепталась с Франсуазой Беррьен, стройная фигура которой удивляла всех, кто знал, что она мать двух восемнадцатилетних близнецов. Гастон с нежностью взглянул на жену, а затем сосредоточил внимание на Эвелин, которая все время молчала и не притрагивалась к еде. Он вздохнул.
- Неужели ты думаешь, - говорил Филипп своему племяннику, - что карьера режиссера перспективна?
- Конечно, - пожал плечами Фредди, - стоящий режиссер выдает два фильма в год - то есть работает по шесть месяцев - и зарабатывает от пяти до десяти миллионов франков на каждом фильме.
- Но, прежде чем стать режиссером, надо побыть его ассистентом, и нередко это затягивается на долгие годы! - уточнил Гастон, которого сын удостоил притворно искренним взглядом.
- Отец, ты, кажется, так и не расстался с довоенными представлениями! В наши дни главное условие успеха в кино - никогда не быть ассистентом и не ступать на подмостки. Есть вспомогательное средство - критиковать! О, как я их всех критикую! Ты же читал мои статьи в "Эзотеризм для всех"? Так вот, я не лезу за словом в карман, устраивая разнос всем этим шишкам! Они все дрейфят в ожидании моего первого фильма! Пусть ещё немного понаслаждаются своими тепленькими местечками! Но наступили новые времена! Завтрашнее кино будет элитарным...
- Помолчи, пожалуйста, ты уже наскучил своими рассуждениями, - прервал его Гастон.
Разговор переключился на литературные темы, и в него вступили женщины. Лили прочитала очень интересный роман, но не помнила ни его названия, ни автора, ни сюжета. Однако в любом случае это было прекрасное произведение, и она посоветовала всем членам семьи как можно скорее достать его. Франсуаза попыталась порассуждать о Саган, но без видимого успеха.
- В конце концов начинаешь путаться в этих персонажах, которые то и дело спят друг с другом...
- Франсуаза Саган безмерно талантлива! - безапелляционно заявил Фредди.
Эвелин неожиданно встала из-за стола, воскликнув:
- Как я ненавижу всех этих писателей!
Она вышла, рыдая в салфетку. Повеяло холодом.
- Это все нервы, - объяснил Гастон. - Она готовится к очень трудному экзамену и слишком много работает. Через несколько дней ей станет лучше.
Гастон и Филипп попытались повернуть разговор в сторону политики. Оба согласились, что придерживаются умеренных взглядов, близких к конформизму. Фредди терпеливо слушал. Но когда отец и его дядя, перескакивая с одного сюжета на другой (политика внутренняя и внешняя, политика в Алжире, современная молодежь, "черноблузники"), дошли до яростных нападок на молодых преступников, Фредди не выдержал и, крепко стукнув по столу кулаком, заорал:
- Если молодежь и захлестывает преступность, то чья в этом вина, если не их родителей, которые подали нам пример малодушия, конформизма и бесхребетности?
- Замолчи, Фредди, прошу тебя!
Но не так-то просто было остановить этими словами резкую реакцию со стороны того, кто всего лишь позавчера участвовал во взломе итальянской бакалейной лавки.
- Не более чем мелкие буржуа, раз в неделю читающие "Канар аншене"*, а по воскресеньям посещающие концерты шансонье! Интеллектуальный комфорт... демагогия... пустые фразы...
Под свинцовым взглядом отца он остановился. Гастон сурово произнес:
- Ты получишь право участвовать в нашем разговоре, когда будешь зарабатывать на жизнь, малыш. А сейчас доставь мне удовольствие: поднимись в свою комнату и посиди там до начала занятий в лицее.
Бравируя до конца, Фредди, уходя, громко хлопнул дверью. Четверо уцелевших переглянулись и рассмеялись. Филипп вытер набежавшую слезу и сказал:
- Ну и характер у твоего сына.
- У дочери не лучше, - вздохнул Гастон. Разговор зашел о делах, которые шли хорошо, но могли развиваться и лучше.
* Французский сатирический еженедельник.
* * *
Фредди, двинув несколько раз ногой по мебели, закурил сигарету. Поискав среди пластинок, он поставил любимого джазового певца, включив проигрыватель на полную мощность. Немного успокоившись после музыкального душа, он прошел в комнату отца, где стоял телефон.
- Алло, могу я поговорить с Фредериком Бремезом? Шеф подошел к аппарату.
- Послушай, чтобы набить руку, я придумал потрясающий план.
Бремез-младший говорил с полным ртом. Он спросил без всякого энтузиазма:
- Так что же это за план?
- Магазин. Магазин головных уборов моего отца.
- Ты что, тронулся?
- Ничего подобного. Я достану дубль ключей. Вечером в квартале никого. К тому же отца надо хорошенько проучить. Как только он возбудит дело, я заявлю, что это я ограбил магазин.
Было слышно, как на том конце провода шеф что-то дожевывал. Потом Бремез буркнул:
Ладно, надо подумать. Увидимся на лекции.
* * *
Эвелин вся в слезах, с трагическим выражением лица, на цыпочках вышла из своей комнаты. Она забежала к отцу, чтобы тайно позвонить, и наткнулась на выходившего оттуда брата. Тот понимающе ущипнул её и исчез, оставив наедине с телефоном. Чуть поколебавшись, она набрала номер.
- Алло, попросите Ги Таннея.
- Кто говорит?
- Мадам Дюран*.
Служанка пошла на поиски Ги, который вскоре взял трубку и несколько обеспокоенно спросил:
- Кто это?
- Это я, Эвелин. Я просто хотела тебе сказать, что между нами все кончено. Прошу тебя, верни мои фотографии и письма, если ты их ещё не сжег...
* Равнозначно стереотипному русскому "Иванова", "Петрова", в переводе означает "упорная".
При последних словах она не выдержала и её голос дрогнул. Ох! Ги и эта блондинка! Но Ги, достойный сын своего отца, знал все дипломатические ходы.
- Послушай, - сказал он, - я могу тебе все объяснить. Это недоразумение. Нам нужно срочно увидеться.
Сердце Эвелин бешено заколотилось. Ги сказал именно те слова, которые она и ожидала от него услышать. Увидеть его. Она сейчас встретится с ним. Он все ей объяснит, и она, конечно, поверит всему, что он скажет, даже самому невероятному. Любовь всегда возрождается из пепла.
- Не думаю, что у меня есть время, - сказала она. - После завтрака меня пригласил Марк, завтра я занята... завтра вечером танцы у друзей... Нет, решительно ничего не...
- Тогда я сам сейчас приду к тебе. Бегу! - воскликнул Ги.
- Нет, не надо! - испугалась она. - Лучше уж я... Давай встретимся, как всегда, в "Мадригале"?
- В три часа.
Она стремглав бросилась к себе в комнату с одной только мыслью в голове: какое надеть платье.
* * *
Лили и Франсуаза пошли прогуляться по саду. Филипп и Гастон задымили сигарами. Из открытого окна приятно тянуло свежим воздухом. Где-то на ветвях каштана щебетали птицы. Мужчины разговаривали вполголоса.
- Жильда звонила утром в магазин. Надо, чтобы ты навестил её сегодня вечером и вручил обещанные пятьдесят тысяч франков. Одновременно она вернет тебе ключи от виллы в Сюси.
- Подходит, - ответил Филипп, просмотрев отметки о встречах в записной книжке. - Я подъеду к семи. Это все?
- Завтра вечером соберемся в Рони.
- Все знают?
- Сообщат всем. Утром я поставил в известность об этом Лоранжиса, а он передаст остальным. Пока не оповещен только персонал, но этим займется Роза.
- Превосходно. А я подобрал виллу в Шату. На втором этаже три большие комнаты, все в отличном состоянии, гараж на шесть машин, чудесный сад.
- Ты знаешь, что в этих вопросах я целиком полагаюсь на тебя. Сколько?
- Десять миллионов. Стоящее дело.
- У тебя уже есть подставное лицо?
- Конечно, он даже не знает моего имени. За пятипроцентное вознаграждение он будет покупать виллу якобы для себя.
- Согласен. Немного коньячку?
Продавец головных уборов наполнил пузатые рюмки. Филипп, продегустировав коньяк, продолжил:
- Я нашел также покупателя и на дом в Сюси. Потеряем на этом всего пятьсот тысяч, что мне представляется совершенно допустимым. Так я продаю?
Гастон обдумывал это предложение.
- Как долго мы ею пользуемся? Кажется, с год?
- Да нет, меньше, девять - десять месяцев. Гастон снова раскурил сигару, поморщился и раздавил её в пепельнице.
- А чего торопиться? Поработаем на ней ещё месяц-другой, пока не подготовят новую виллу.
- Хорошо, покупатель подождет. Это нетрудно сделать, беру на себя. У тебя с собой итоги за последний месяц? Продавец головных уборов заерзал.
- Нет! Ты ведь знаешь, что все записи по этим вопросам я храню в сейфе магазина! Дома вообще ничего нельзя держать из-за детей и жены, которые повсюду суют нос. Но я подвел некоторые итоги. В общем наша чистая прибыль составила девять миллионов франков.
- Ничего себе! - воскликнул обрадованный Филипп. - Жаль, если придется прикрывать это дело. Я думаю, ты правильно сделал, устранив с пути сына Таннея. Этот идиот навлек бы одни неприятности! Как отреагировала Эвелин?
- Вполне разумно, впрочем, я знал, что так и будет. С этой стороны проблема решена. Через пару недель она влюбится в другого парня...
