Анна Дубчак - Осенние каникулы
– Так вы назовете имя этого человека?
– Хорошо. Это Монахов Константин Андреевич.
– Монахов? – Наталия чуть не присвистнула. Она совсем недавно читала о бывшем директоре «Трансгаза» Монахове, который собирался баллотироваться в депутаты Госдумы, несмотря на свои шестьдесят восемь. – Его внуки учатся в вашем лицее? – догадалась она.
– Нет, не внуки, а единственный сын, Гера… Старший его сын погиб в авиакатастрофе двадцать лет назад… Константин Андреевич женился еще раз, и вот от второй жены у него родился еще один сын… Можете себе представить, как сильно он его любит, и все вытекающие от этого последствия…
– Что вы имеете в виду?
– Он трудный ребенок, которому прощается все!
– Литвинова вела что-нибудь у этого мальчика?
– Да, конечно… С него-то все и началось… Он бросил в Иру банку из-под колы и сказал, что она… Словом, он оскорбил ее. А она подняла банку с пола и с размаху ударила его… Когда мне это рассказали, я думала, что не вынесу… Но мальчик, как это ни странно, ничего отцу не рассказал… Больше того, на следующий день он публично принес ей свои извинения… А через неделю я сама собственными глазами видела, как Литвинова садилась в «мерседес» Монахова… Как же я могла ее уволить? Да и сам Константин Андреевич сказал мне как-то, чтобы я повнимательнее отнеслась к Ирине Валентиновне, что она талантливый педагог и все в таком духе… Я была потрясена…
– Все более чем странно… – проговорила Наталия и, поблагодарив, вернулась за стол.
Захарченко, уже заметно опьяневший, смотрел на нее слезящимися глазами и, казалось, хотел ее о чем-то спросить.
– Не здесь и не сейчас, – ответила она на его взгляд и принялась за селедку.
Глава 4
КЛЫКИ, КОГТИ И ЧЕШУЯ
Как ни странно, но, когда она вернулась, Логинов был уже дома.
– Игорь, что с тобой случилось? Еще только шесть часов!
Он обнял ее:
– Во-первых, я по тебе соскучился, а во-вторых, мы с Сапрыкиным с ног сбились, разыскивая тебя по всему городу… Дважды я звонил Саре, а один раз даже заехал к ней, потому что не доверяю…
– Ты думал, что она бы не сказала тебе, что я у нее? Это глупо, Логинов… Она любит, конечно, приврать, но, поверь мне, во всем знает меру… А что, собственно, случилось? Зачем я вам так понадобилась?
– Скажу – не поверишь.
– Неужели убийство?
– У тебя такой платонической блеск в глазах… Убийство, ты угадала… Но ничего подобного, уверяю, ты еще не видела… Нашли труп одного парня… Возле кладбища… Место тихое, но когда темнеет, там на пустыре собираются бомжи… Они живут там в каких-то палатках, шалашах… Так вот, кладбищенский сторож слышал какие-то странные звуки, он испугался и бросился к воротам, где как раз стояла машина, в которой сидел мужчина, приехавший, чтобы положить цветы на могилу брата… Мужчина, надо сказать, оказался храбрым… Он посадил сторожа, которого, правда, знал в лицо, к себе в машину, и они поехали на то место, откуда доносились эти странные звуки…
– Какие звуки-то? Скажи толком!
– Говорю же – странные… Словно звери рвут друг друга на части…
– Ого! И что же дальше?
– А то, что наткнулись они на труп… Тело еще было теплое… Не дотрагиваясь до трупа, эти двое поехали к первому же посту ГАИ и сообщили о своей находке… А потом позвонили и мне… Когда мне показали тело, я сам чуть не умер от разрыва сердца… Ты себе не представляешь, парню разорвали горло… Как будто бы зверь какой… Тело погрузили и отвезли на экспертизу, а наши люди остались, чтобы поработать на месте, поискать следы…
– Собака?
– Не знаю… Поэтому-то мы тебя и искали… Если ты готова, конечно, к тому, чтобы осмотреть тело… Я даже не обедал, сижу вот, тебя жду…
– А где же Сапрыкин?
– Поехал в аптеку за какими-то витаминами… Представляешь, у Сони авитаминоз!
Соня, услышав свое имя, вышла из кухни, откуда доносились вкусные запахи, и засмеялась.
– У каждой женщины рано или поздно наступает такой авитаминоз, – сказала Наталия. – Я вот тоже питаюсь, можно сказать, одними фруктами, но кто знает, может, и у меня наступит этот самый авитаминоз…
– Да ну вас! У меня времени в обрез! Ты едешь к Романову или нет?
– Еду-еду, вот только пару пирожков прихвачу, и поедем…
По дороге она попросила Логинова остановить.
– Тебе зачем?
– Он водочку лимонную любит, нельзя же нарушать традицию…
– Так это ты его, оказывается, спаиваешь?
– Я ему жить помогаю…
Но одной водкой не ограничилось, Наталия прикупила еще и закуски разной: колбасы, копченой рыбы и хлеба.
– Ты развращаешь всех, кто только ни попадается на твоем пути, – ворчал Логинов, глядя на дорогу, – Соньку вон как раскормила… Сапрыкина приваживала-приваживала, вот и доприваживалась…
– В смысле?
– Он почти через ночь ночует у Сони, попросту говоря, живут в нашем доме…
– Не в нашем, а в моем, а говорю я это не для того, чтобы обидеть тебя, а чтобы ты понял, что раз людям у нас хорошо, то пускай себе и живут… Вот посуди сам, что бы я делала без Сони?
– Без Сони? Ты бы больше времени проводила дома, готовила бы, ждала меня с работы, а потом бы либо сама вернулась в музыкальную школу, либо… родила бы мне ребенка…
– Как странно ты это сказал: родила бы мне ребенка… Все равно что сходить в магазин и вернуться с уже готовым ребенком… Ну уж нет… Никаких детей… Я буду рожать в Цюрихе, когда у нас с тобой будет там дом или, во всяком случае, приличная квартира на весь этаж… Помнишь, я тебе показывала «Париж мэгэзин»? Примерно такая…
Логинов простонал в голос:
– Все, приехали.
Они вошли в дверь, ведущую в морг, и Наталия пожалела, что съела накануне два пирожка: она уже отвыкла от этого тошнотворного запаха разлагающихся трупов. «Бедный Романов, и как он только здесь живет?» Василий Романов, патологоанатом, развелся со своей женой и постепенно перебрался жить в морг. Наталия, зная об этом, подкармливала его не столько из жалости, сколько из понимания: иногда приятнее спать в одном доме с покойниками, нежели с предателями.
– Ой, кто к нам пришел?
Высокий, худой и рыжий Романов был уже слегка навеселе. В длинном клеенчатом фартуке, забрызганном кровью, он даже припотел, работая над очередным трупом.
– Вася, я не собираюсь с тобой обниматься, тем более что здесь Логинов…
– Василий, Сапрыкин не приезжал? – спросил Игорь, морща нос и снимая пальто. – Ну и жарища здесь у тебя…
– Нет, никто не приезжал… Вы пришли на паренька посмотреть? И кто ж его так, бедолагу?
Они прошли втроем в небольшой прохладный зал, где на столах, обитых жестью, лежали трупы. Наталия, увидев лежащего справа от нее мертвеца, потеряла сознание.
Она пришла в себя в маленькой комнатке, на топчане, который теперь заменял Романову супружеское ложе. За стеной звучали мужские голоса…
Она тряхнула головой и, выпив из стакана воды, поднялась и пошла в зал.
Она заставила себя не выдавать волнения.
– Ты как? – подошел к ней Логинов и нежно обнял ее за плечи. – Давно трупов не видела?
– Давно… – Она, бледная, снова подошла к телу и принялась рассматривать зияющую рваную рану на горле… И как ни старалась не смотреть на его щеку, взгляд все снова и снова возвращался к тому месту, где виднелись глубокие царапины, оставленные еще утром ее ногтями…
Это был труп Германа.
– Красивый парень… Ему лет пятнадцать, не больше, – говорил Романов, разгуливая по залу, и его голос эхом раздавался под самым потолком. – Я тоже думал сначала, что его разорвала собака… Потому что и следы укуса видны, да и слюну удалось взять на анализ… Но самое удивительное то, что все его тело, где только можно было, расцарапано вроде бы кошкой! Вот, взгляните сюда… Видите грудь, руки, плечи… А ведь он был одет… Словно этот странный зверь с когтями, клыками проник ему под свитер, рубашку… Но как? Но и это не самое главное. Я же отправил шерсть… Светлая, слегка гофрированная шерсть, точнее, клок шерсти, оставленный на его одежде… Запах нафталина и какого-то цветка, забыл его название… Знаете, чертовщина, скажу я вам… В нашем городе завелось чудовище… Наташа, подойди сюда поближе… – Романов взял Наталию за руку и подвел к изголовью. Взъерошив слипшиеся от крови волосы Германа, он ткнул пальцем в голову: – Там чешуя… рыбья…
Наталия склонилась над тем местом, на которое указал Василий, и, к своему ужасу, увидела мерцающие перламутром рыбьи чешуйки. От ужаса и невосприятия увиденного она вся покрылась мурашками.
– Игорь, я ничего не понимаю…
– Вот и я тоже ничего не могу понять… рана на горле оставлена собакой, тело расцарапано кошкой, а в волосах рыбья чешуя. Бред собачий…
– А что касается лица, то, не считая покусанных мест, имеются еще и другие, тоже достаточно характерные царапины, которые идут почему-то почти параллельно кошачьим… Вот здесь…