Марина Серова - Свадебный кастинг
– И это продолжалось целых восемь лет! – вздохнула я.
– Да. Представляете себе: бесконечной чередой идут похожие друг на друга дни, они складываются в месяцы, потом в годы, а молодая девчонка, вместо того чтобы радоваться жизни, любить и быть любимой, рожать детей, проводит все время практически взаперти, ухаживая за бабушкой, – со слезами в голосе, как-то отрешенно говорила Людмила Алексеевна. – Знали бы вы, как я проклинала себя за то, что согласилась с Аниным решением остаться! Вы не представляете себе, как больно видеть на лице своей дочери первые ранние морщины и знать, что они появились из-за твоей собственной бесхарактерности!
– Вы все равно не смогли бы ее отговорить, – возразила я.
– Да. Но я могла бы немедленно уволиться и поставить Аню перед фактом, – ответила Людмила Алексеевна. – А я смалодушничала!
– Ничего подобного! Вы с ней поговорили, разложили все по полочкам и приняли единственно возможное в тот момент решение – вам же нужно было на что-то жить! У вас ведь, как я понимаю, была довольно большая зарплата, когда ее вам выплачивали, конечно?
– Да, на жизнь нам хватало, – согласилась она. – Только доченька моя за эти годы сильно изменилась! Раньше-то она веселая была, а стала... – И она обреченно махнула рукой.
– Не стоит расстраиваться, Людмила Алексеевна, – попросила я, осторожно кладя свою руку поверх ее. – Сделанного все равно не воротишь! Тем более что вы до конца выполнили свой долг перед бабушкой, и вам обеим не в чем себя упрекнуть.
– Спасибо за сочувствие, – слабо улыбнулась женщина. – И вы совершенно правы: для моей мамы мы сделали все, что было в наших силах, чтобы она продолжала жить полноценной жизнью: поставили рядом с ней приемник, а напротив ее кровати – телевизор, и пока у нее еще действовала правая рука, она могла сама переключать каналы. На заводе мне сделали специальную подставку, на которую она клала книги. А вот потом... – Она даже закрыла глаза.
– Потом произошло то, о чем вас предупреждал профессор, – тихо сказала я.
– Да, – кивнула Людмила Алексеевна. – Тут уж Ане совсем тяжко пришлось. Счастье великое, что речь у мамы сохранилась, хоть и невнятная. Но это продолжалось всего год, а что это такое по сравнению с предыдущими семью? – горько усмехнулась она. – И знаете, мама ведь умерла за неделю до того, как мне уходить на пенсию!
– И Анна устроилась в Центр социального обслуживания населения, – продолжила я.
– А куда ей еще было идти? Диплом ее давно уже ничего не стоил – она же ни дня не проработала по специальности, – пожала плечами женщина. – А я сама устроилась вахтером: сутки через трое – чего мне, я подумала, дома-то сидеть?
– Потом Анна познакомилась с Василием Васильевичем и наставила его на путь истинный, – улыбнулась я.
– Ой, Таня, и не говорите! – сокрушенно покачала головой Людмила Алексеевна. – Мне Аня в тот вечер все рассказала, и я тут же подумала, что больше ей в центре не работать! Стала утешать ее, говорить, что она себе обязательно другую работу найдет, лучше прежней, там, глядишь, и мужчины холостые или разведенные будут, вот она свою жизнь и устроит. А она только отмахнулась – кому, мол, я нужна!
– Так, с этим мы разобрались, – сказала я, резко переводя разговор на другую тему, чтобы отвлечь собеседницу от грустных мыслей. – А теперь скажите мне, не мог ли кто-нибудь из подружек Анны или приятельниц, ну там знакомых всяких завидовать ей в чем-то и постараться сорвать ее свадьбу?
– Не думаю, – покачала головой Людмила Алексеевна. – Она же в основном со своими одноклассницами общалась, а никто у них, насколько я знаю по ее рассказам, на Виктора не зарился – у всех свои пары были, хотя он красивый был парень, высокий такой, статный.
– А в университете?
– Так там если он и появлялся, то всего несколько раз и уже после того, как они заявление подали. Мы с мамой посоветовали ей не знакомить его с однокурсницами – так как-то спокойней, ведь действительно кто-нибудь мог бы попытаться его отбить – Анечка же в женских хитростях мало что понимает. Вот она его на университетские вечера и не приглашала.
– А она сама в его мединститут ходила? – быстро спросила я.
– Да. Они такой красивой парой были! – вздохнула женщина.
– А как звали того его друга, который сын профессора? Как я поняла, это был его очень близкий друг? – поинтересовалась я.
– Звали Николаем, а фамилию не знаю, – развела руками она.
– Ничего, я это сама выясню, – пообещала я. – Итак, с работой разобрались, с друзьями-подругами тоже, остаются у нас соседи. Кто из них мог ненавидеть вас настолько, чтобы совершить такую подлость?
– Да вы что?! – удивилась она. – Я же в этом доме с самого своего рождения жила! Я со многими из соседей вместе выросла!
– Это еще ни о чем не говорит, – возразила я. – Некоторые люди годами ждут возможности отомстить! А что может быть для человека страшнее, чем болезнь или горе его близких, а о предстоящей Аниной свадьбе и слабом здоровье вашей матери, наверное, все знали?
– Конечно, знали, но... – Она решительно помотала головой. – Не верю!
– Хотите – верьте, хотите – не верьте, но подумайте как следует и постарайтесь вспомнить, кто из ваших соседей мог желать вам зла, – стояла на своем я. – Или вашей дочери. Или вашей матери. Думайте! – почти приказала я.
– Да мне и думать нечего! – возмутилась она.
– Значит, мне придется проверять все самой, – сказала я и добавила: – Диктуйте адрес.
Записав его, я решила, что для начала я работой обеспечена, а если возникнут какие-то вопросы, то их я задать всегда смогу.
– Ну вот и все! – произнесла я, вставая, и напоследок спросила: – А что случилось с Анной? Почему мне нельзя с ней поговорить? Она что, больна?
– Тьфу-тьфу-тьфу! – суеверно поплевала через левое плечо Людмила Алексеевна. – Не больна она, а беременна! Тройня у нее будет, вот она и лежит на сохранении. И врачи строго-настрого запретили нам ее волновать. Так что вы уж ее не беспокойте!
– Только в самом крайнем случае и только с вашего разрешения, – пообещала я.
Записав их домашний телефон, я пошла попрощаться с генералом. Войдя в его кабинет, я увидела, что он, сидя в большом кожаном кресле, читает газету, и решила осмотреться – когда мне еще представится случай побывать в таких апартаментах? Обстановка была прямо-таки барской: в углу стоял кожаный, под стать креслу диван, огромный двухтумбовый письменный стол располагался у окна, а вдоль стен высились буквально забитые книгами шкафы. Тут Максимов оглянулся и спросил меня:
– Ну, каковы ваши первые впечатления? Узнали, что хотели?
– Кое-что, – неопределенно ответила я. – Но уже сейчас могу сказать, что дело это очень непростое и трудоемкое.
– Понимаю, ведь прошло уже много лет, – согласился он и уточнил: – Но разрешимое?
– Сделаю все, что в моих силах, – заверила его я.
– Благодарю! – кивнул он и протянул мне конверт, сказав: – Это ваш аванс, Татьяна Александровна, а если потребуется какая-то помощь, то я и мои связи к вашим услугам.
– В случае необходимости непременно обращусь, – пообещала я и вышла.
Когда Людмила Алексеевна провожала меня до двери, я, не сдержав любопытства, тихонько спросила у нее:
– А кто отец детей Анны?
– Это Васенька, – просто ответила она.
Вышла я из квартиры Максимова в полном обалдении. «Непостижимы дела твои, господи! – думала я, спускаясь по лестнице. – Ну ты, генерал, и ходок! И ведь ни словом не обмолвился о том, что у Анны от него дети будут! Да... Странные в этой семейке отношения! Василий Васильевич с Анной не расписался, но перевез Людмилу Алексеевну в свою квартиру и требует, чтобы она чувствовала себя там как дома и обращалась к нему по имени и на „ты“, так же как он обращается к ней. Хотя... Она его ненамного моложе, но... Нет! Это выше моего понимания, так что незачем себе и голову забивать!» Спохватившись, я заглянула в конверт и даже присвистнула – каким бы человеком генерал ни был, скупость точно не была его недостатком!
Глава 3
Вернувшись домой, я первым делом с огромным удовольствием выпила кофе и бросила гадательные кости, чтобы узнать, что меня ждет. Выпало 3 + 20 + 27, а это значило, что меня ждут трудности, но я сумею овладеть ситуацией.
– Ну, что ж. Не самый худший вариант! – вздохнула я и, сварив себе еще кофе, стала размышлять о новом деле.
«Итак, что мы имеем на данный текущий момент? А кучу работы мы имеем! Нужно будет поговорить с Гринбергом и Ермаковой, неведомым мне пока путем установить фамилию друга Виктора, потому что врачей-профессоров у нас в городе хоть пруд пруди, и побеседовать с ним, а еще наведаться по старому адресу Анны и Людмилы Алексеевны и постараться выведать у соседей все, что они знают об этой семье. Да... Хлопот мне предстоит немало, но это все равно лучше, чем целыми днями дурака валять!»
