Ольга Лаврова - Он где-то здесь
Щепкин постукивает ногтем по стеклу часов.
- Пятьдесят минут, инспектор. А вы как-то все не можете толком сформулировать, что же вас интересует.
- Масса вещей.
- Это заметно.
- В частности, вы.
- Помилуйте - чем?
- Очень хотелось бы услышать, что вы в действительности знаете об Артамонове. О его "Волге". О чемоданчике.
- Моя Аба сказала бы: хотеть косточку и иметь косточку - далеко не одно и то же! Шучу-шучу, инспектор, по-стариковски. Сам крайне заинтригован. Анатолий ведь был такой добрый и примерный юноша: не пил, не курил...
- Не ухаживал за женщинами?
Щепкин остро взглядывает на Томина.
- Сорок шестой размер. Третий рост, - многозначительно подсказывает инспектор.
- А вас и это интересует? - спрашивает Щепкин, коротко помолчав. - Ах, инспектор, инспектор! Если б вы сразу заговорили о женщинах, а не морочили голову собаками, я бы... Надеюсь, Анатолий простит, что я вас познакомлю с его пассией. Это за городом, по Калужскому шоссе... Ну да, разумеется, от нее он и ехал, когда погиб, - подтверждает он, уловив движение собеседника.
Расставшись с Щепкиным, Томин направился в лабораторию к Кибрит.
- Будь другом, дай чего-нибудь от головы!
- Цитрамон или анальгин? - спрашивает Кибрит, роясь в ящике.
- Шут его знает, что дашь.
- Для верности глотай обе. Стоп, тут не вода! - заслоняет она стакан на столе.
Томин запивает таблетки из графина.
- Кто это тебя допек?
- Один А. П., чтоб его! Чую, надо ухватить, а ухватить не за что. Набирает внутренний телефон, слышатся длинные гудки. - Куда-то Паша исчез.
- По-моему, у Скопина.
- Уже на ковер? Эх, работа-работенка!.. А я, между прочим, собираюсь к одной даме легкомысленного поведения.
- Пожелать успеха?
- Служебного, Зинаида, служебного! Если старичок не надул, привезу вам пассию Артамонова! Скажи Паше, чтоб дождался, ладно?
* * *
Скопин - генерал-майор, начальник Знаменского, - отнюдь не собирался распекать его.
- Вот такой был серьезный разговор, Пал Палыч, - резюмирует он. - И я рекомендовал вас. Пойдете в начальники?
- Очень ценю доверие, Вадим Александрович...- смущенно произносит Знаменский и умолкает.
- Ну-ну, без реверансов. Да? Нет?
- Честно говоря, не тянет... Привык сам вести следствие. Люблю докапываться до причин, искать ходы... словом, люблю свою работу, Вадим Александрович. Другой просто не мыслю.
- Кого же предложите вы?
- Да хоть Зыкова!
- Надо понимать, что Зыков работы не любит? Поэтому пусть командует? Скопин усмехается, подловив Пал Палыча. - Предвидел, что будете отпихиваться. Сам когда-то отпихивался... Ладно, к этому вопросу мы еще вернемся. Теперь что касается истории Артамонова...
- Да?
Скопин достает папку из сейфа.
- Я прочел все, что вы сделали. Версий много, но не видно главной фигуры. Артамонов не тянет на самостоятельного дельца, согласны?
- Согласен.
Скопин раскрывает папку на месте, заложенном линейкой, заглядывает в чьи-то показания:
- Напрасно вы откладываете прямое объяснение с Артамоновой. Как-нибудь переживет. Может быть, откроется причина двойной жизни ее мужа, и тогда разные половинки сойдутся...
* * *
Тихий, утопающий в садах загородный поселок. Неподалеку слышен шум шоссе.
Томин приближается к небольшому чистенькому домику.
Следом подползает и останавливается машина с тем же шофером, который возил Томина с Знаменским в контору. Пока шофер разминается, а затем пристраивается с книгой на солнышке, Томин успевает войти и представиться.
Мы застаем его и хозяйку в провинциально-уютной комнате "смешанного" назначения: тут и буфет с посудой, и трельяж, уставленный парфюмерией, и телевизор под кружевной салфеткой. По стенам развешаны кашпо с незатейливыми растениями и много чеканки, что бросается в глаза.
С тахты таращится собака - копия Абы и Фанты.
Хозяйка дома, Снежкова, молода и хороша собой, но с налетом вульгарности. Привычка разыгрывать секс-бомбу поселкового масштаба помогает ей сейчас не теряться в присутствии нежданного и неприятного для нее гостя.
- Симпатичный мальчик, жаль, не знакома, - говорит она, возвращая Томину фотографию Артамонова. - Это с вами кто-то пошутил. Надо же, в какую даль зазря проездили!
- Совсем уж зазря?
- Ну если в ином смысле... Такого интересного мужчину грех всухую отпускать.
- Филя, ты тоже не припомнишь?
Томин протягивает фотографию собаке, та ее равнодушно обнюхивает.
- Неблагодарное животное! Это хозяин твоей мамаши. Соседка - та сразу узнала, - обращается он к Снежковой.
- Ой, да она рада-радешенька наклепать! Со зла, что я вон, - оглаживает стройные бедра, - а она - во! - показывает руками нечто бочкообразное. - И на работу мою завидует, да к тому ж Филя кур у ней гоняет.
- А вы где работаете?
- Преподаю на курсах кройки и шитья.
- Обидно, если ехал зря... Придется показать еще одну картинку.
Снежкова беспечно взглядывает и хватается за сердце.
- Толя!.. О-о-ой...
Услышав из раскрытого окна рыдания, толстая соседка вылезла на крыльцо полюбопытствовать.
Томин вышел из дома, сел рядом с шофером.
- Минут через пятнадцать надо ехать, - угрюмо говорит он.
На Петровке Снежкова уже не "вамп", а напуганная и страдающая женщина. Выплакаться не дали, ничего толком не объяснили...
- Не пойму, зачем вы сначала все отрицали, Таисия Николаевна, - говорит Знаменский.
- А если жена подослала? - она делает жест в сторону Томина.
Тот сидит в уголке с видом человека, который больше ни во что не вмешивается.
- Ну-у, частных сыщиков у нас нет... Вы давно встречаетесь с Артамоновым?
- Год два месяца.
- Кто-нибудь "сосватал"?
- Нет, голоснула на шоссе, Толя подвез, ну и...
- Ясно. Скажите, что вам известно о его работе?
- О работе?.. - Женщина пожимает плечами.
- Скрывал?
- Кажется, по линии часов что-то... Управляю, говорит, ходом времени. Захочу - назад пущу. Хохмил.
- А какие-нибудь побочные занятия? Приработки?
- Я ему не благоверная. Не отчитывался.
- С неблаговерными порой откровенней, Таисия Николаевна.
Снежкова молчит и опять нервно пожимает плечами.
- Ну, хорошо, вернемся к дню гибели Артамонова. Пожалуйста.
- А чего еще рассказывать? - подрагивает она губами. - Побыл-то всего ничего. В четыре уже позвонил домой и засобирался.
- У вас городской телефон?
- Через восьмерку.
- Артамонов с женой разговаривал?
- Нет, не с женой... Он ее сестре звонил.
- О чем?
- Не хотел к теще идти... А эта Аля разоралась, он и поехал...
Чувствуя близкие слезы, Пал Палыч переглядывается с Томиным, тот выходит в коридор. Дергает одну дверь, другую, бормочет с досадой:
- Разбежались!
В криминалистической лаборатории Кибрит тоже стягивает халат - собирается домой. Звонит телефон.
- Да... - снимает она трубку. - Валерьянки нет, Шурик. С вами сегодня хоть аптечку заводи!.. Хорошо, попробую что-нибудь найти.
За прошедшие минуты в тоне Снежковой появилась истерическая агрессивность.
- Это мое совершенно личное дело! - заявляет она Знаменскому.
- Таисия Николаевна, я спросил лишь о характере ваших отношений.
- А чего спрашивать?! Чего вы от меня добиваетесь?! Сами не понимаете, какие бывают отношения, если от жены гуляют? Я про это с мужчиной говорить не могу!! Вообще лучше ничего не говорить! - Снежкова утыкается лицом в ладони и бурно плачет.
За ее спиной отворяется дверь, входят Кибрит и Томин. Пал Палыч жестами просит Кибрит побыть со Снежковой, успокоить ее.
- Я вас позову, - шепчет Кибрит.
Мужчины выходят.
Когда Снежкова отнимает руки от лица, она видит на месте Знаменского женщину.
- Вы тоже следователь?
- Нет, я эксперт. Но случайно в курсе: меня посылали на место аварии для осмотра.
- Ой... Вы Толю видели?
- Да.
- Он... сильно мучился?
- Нет, по счастью. Все случилось мгновенно... И лицо совсем не пострадало. Он, наверно, даже испугаться не успел.
- Когда сюда ехали, видели этот поворот. Толя столько ездил, даже поддатый... Он с закрытыми глазами мог! И вдруг... Судьба, что ли?..
- Да, странно... Как вас зовут?
- Тася. А вас?
- Зина, - с едва уловимой заминкой отвечает Кибрит, решив не разрушать возникшего к ней доверия Снежковой.
- Замужем?
- Замужем.
- И как у вас? - нащупывает Снежкова почву для общения.
- Ну... всяко бывает... - Кибрит предлагает собеседнице почувствовать себя на равной ноге. - Вы его любили, Тася?
- Это трудно сказать... Наверное, любила, если реву... А другой раз глаза бы не глядели...
Вздыхая и сморкаясь, она начинает изливать душу.
- Знаете, сперва он мне до того понравился, совершенно удивительно! Чего-нибудь сделает и покраснеет, представляете? Игорька привозил. С рук у меня не слезал, такой ребенок ласковый. Теперь вырастет - забудет... Мать, Галина эта, раз его наказала, а он ей: Тася, говорит, лучше... А потом... Даже не знаю, как рассказать... Что-то ему вступило - не угодишь... Разврата захотелось, - почти шепчет Снежкова. - Представляете? А что я такое могу? Я ж не какая-нибудь! Уличная я, что ли?.. Если, говорит, все обыкновенно, то я и в законном браке имею, а ты научи меня прожигать жизнь. Вы понимаете? Нет, вы не подумайте, Зина, он был хороший. Если за ним что подозревают - это неправда! Толя был очень хороший. Попроси - все отдаст. Честно. Такие подарки дарил! А недавно вдруг мебель привез. Я даже подумала, может, имею перспективу. Не к жене привез - ко мне. Дом обставляет... Господи, как его угораздило на том повороте?!
