Ольга Баскова - Комплекс полуночи

– Докажем, не волнуйся.

Они втолкнули меня в милицейский «уазик», и старая машина, прыгая по кочкам, повезла меня в отдел.

– Значит, стоишь на своем? – уже пятнадцатый раз спрашивал меня следователь, представившийся Егоровым.

– Да, меня подставили, – не сдавался я. – И кажется, я имею право сделать звонок.

– Признаешься – сделаешь. – Он готов был на все, лишь бы выколотить из меня признание.

– Но почему вы не рассматриваете другие версии? – Пока не хотелось складывать оружие. – Мне не меньше вашего жаль Тамару, она дочь женщины, которую я глубоко уважаю. И еще раз повторяю, когда я пришел к ней, она уже была мертва. Спросите соседей. Возможно, кто-нибудь видел, как я шел с остановки. А ругаться она могла со своим настоящим дружком.

– Ты темнишь с материальной помощью, – гнул свою линию Егоров. – Ни один здравомыслящий человек не отдаст наркоманке и гроша.

– Вчера по работе пришлось познакомиться с ее матерью, – заверял я. – Мне дали задание написать про детский дом. Так мы и встретились. Полина Тимофеевна помогает другим детям, почему же мне не помочь ее собственной дочери?

– А как ты на нее вышел? – не унимался следователь. – Мы уже поговорили с Кочетовой-старшей. Она ни словом не обмолвилась про дочь.

Господи, как не хотелось раскрывать карты!

– Кстати, вчера была убита директор этого детдома, – вставил стоявший у окна толстый капитан.

Я смело посмотрел на него:

– Хотите пришить мне и это дело?

– А почему бы нет? – усмехнулся мужчина. – Только ты в последнее время что-то вынюхивал на этой территории.

– Если редактор дает мне задание, это равносильно приказу, – спасая свою жизнь, я молился, чтобы они не нашли Пенкина. Кто знает, что скажет наш главный. Возможно, это будет правда. Никакого задания, связанного с детдомом, мне не поручали.

– Кочетова сказала, что ты интересовался только двумя воспитанниками, – процедил следователь. – Какими-то Должиковым и Рыбиной. С какой целью?

Я вздохнул:

– К нам обратился Должиков с просьбой отыскать его подругу Яну Рыбину. – Ох, как не хотелось раскрывать карты!

– Почему он не пошел в милицию? – резонно спросил Егоров. – Редакция не занимается поиском пропавших без вести.

– Он был у вас, – заявил я. – Кстати, у меня в кабинете лежит его письмо. Найдя его, вы прочтете, что милиция быстро бросила поиски. Его это не устраивало.

– А ты, значит, Шерлок Холмс? – ехидно бросил капитан.

– Если меня будут так называть, останется только гордиться, – парировал я.

Егоров взглянул мне в глаза с интересом и беспокойством:

– И что ты накопал?

– Ничего. – Я дернул руками в наручниках. – И уже оставил бы это дело, поскольку отправителя письма сбила машина, однако мне позвонила Тамара Кочетова, невесть откуда узнавшая мой телефон. Наверное, мать рассказала ей о нашем разговоре и показала визитку. Девушка позвонила мне, сказала, что располагает важными сведениями о Должикове и Рыбиной, которые можно получить за деньги. Как вы понимаете, я не отказал себе в удовольствии, хотя потеря тысячи рублей наносила значительный урон моему бюджету.

Следователь недовольно закусил губу:

– Бред. У меня другая версия.

Я откинулся на стуле:

– С удовольствием выслушаю.

Он приблизил ко мне круглое лицо. Несвежее дыхание вызвало тошноту:

– Ты тот, который снабжал ее наркотой. Она отказалась платить или же не смогла этого сделать, и ты прикончил ее.

Мне стало смешно:

– Да будет вам известно, наркоманы идут на все, лишь бы раздобыть деньги на дозу. Любой дилер подождал бы, потому что, судя по всему, Тамара была чьей-то постоянной клиенткой и доставала бабки.

– Это так утверждаешь ты.

Я комично надул щеки:

– Извините, лучшего ничего не пришло в голову.

Егоров не моргнул и глазом:

– Теперь ты – наш клиент, а они, попадая сюда, часто жалуются на амнезию. По счастью, у меня имеются два хороших врача – они перед вами.

Капитан и лейтенант насторожились, как гончие псы, ожидающие команду «фас». Следователь не обманул их ожидания:

– Полечите его немного. Для первого раза.

Я разгадал его намерения:

– Вы рискуете должностью.

– А ты – здоровьем, – парировал он.

Милиционеры подхватили меня под руки и, как барышню, внесли в соседнюю комнату. Вероятно, она предназначалась для пыток. Тот, кто обставлял это помещение, не побаловал его мебелью, кроме колченогой табуретки посередине. Капитан толкнул меня на ее расщепленное сиденье:

– Располагайся.

Я еще раз попытался воззвать к их разуму:

– Ребята, вы сильно рискуете.

Капитан и лейтенант переглянулись:

– Мне не нравится его настойчивость, – задумчиво проговорил первый и, размахнувшись, сильно ударил меня по лицу. Моя голова дернулась, из носа поползла струйка крови. Сильная боль, казалось, огромной иголкой пронзила тело. Я застонал.

– Еще? – участливо поинтересовался лейтенант и натренированным ударом свалил меня на пол.

– Вспомнил? – спросил его товарищ. Я скривился:

– Мне нечего добавить.

– Маленькая доза, – с видом доброго доктора констатировал капитан. – Чуточку увеличим.

Тяжелый ботинок прощупал мой живот. Я никогда не думал, что способен выдержать такую сильную боль. Впрочем, судьба была ко мне милосердна. Я просто отключился.

Я очнулся от сильного запаха нашатыря, исходившего от кусочка смоченной ваты. Егоров вздохнул с облегчением:

– Я же сказал – не перебарщивать.

– Но он упрямится, – оправдывались подчиненные. Следователь внимательно посмотрел на мою скрюченную фигуру:

– Он устал. Возможно, отдохнув в камере, парень станет более разговорчивым. Отнесите его.

Они подняли меня, как куль с мукой, протащили по коридору, отворили какую-то дверь… Я снова отключился и пришел в себя только в камере. Разбитая голова покоилась на подушке с несвежей наволочкой. Нос продолжал кровоточить.

– О-о-о… – это был первый звук, который удалось издать мне. Тотчас взволнованное лицо, украшенное крупными веснушками, склонилось надо мной:

– Негодяи!

В глазах вспыхивали и угасали красные точки. Я силился разглядеть сокамерника. Наконец это мне удалось. Рыжий парень лет тридцати сочувственно наблюдал за мной:

– Здорово досталось?

– А что, не видно?

– Они умеют бить, – согласился новый знакомый. – Кстати, Антон. А тебя как зовут?

– Никита.

Он еще раз оглядел меня:

– По виду маменькин сынок. Как здесь очутился?

Я не собирался ни с кем секретничать:

– По ошибке. Меня подставили.

– Значит, первый раз, – сделал он вывод. – Я так и думал. На твоем месте я бы признался. Тебе не выдержать их издевательств.

Я расхохотался, насколько позволяли разбитые губы:

– В чем признаваться? Я чист, как вымытое стекло.

– Все так утверждают.

Если Антон надеялся, что вотрется ко мне в доверие, то сильно ошибался. Я раскусил его с первого взгляда. Таких подсаживают в камеры. Однако с ними надо быть предельно осторожными.

– Мне серьезно не в чем признаваться, – заверил я его. – Девица была уже мертвая, когда я появился в ее доме. Случайно налетел на ментов – и вот тебе… А что, адвокат нам не полагается?

Антон сморщился:

– Полагается, только ты увидишь его через несколько дней. За это время тебя измочалят, как старый матрас. Хочешь – пиши жалобу, однако они никуда не дойдут.

– А ты откуда знаешь?

Он смутился:

– Знаю, раз говорю. Слушай. – Он поднялся и присел рядом со мной. – Давай мы сделаем так. Ты берешь все на себя, пишешь признание, а потом отказываешься от своих показаний.

– А это возможно?

– Конечно.

Я пытался собраться с мыслями. Мозг отказывался служить мне. Меня жаждали посадить, может, ненадолго, чтобы заставить отказаться от расследования. Но чем вызвано такое желание? Куда влипли двое несчастных воспитанников детского дома?

– Утро вечера мудренее. – Я попытался уйти от прямого ответа. – Посмотрим.

Отвернувшись к стене, я силился заснуть. Ноющая боль в разбитом лице и животе мешала это сделать. Вскоре мне удалось провалиться в сон, и, отдавая себя в объятия Морфея, я слышал, как на панцирной койке ворочается мой сокамерник.

Утро действительно оказалось мудренее, то есть настолько мудреным, что я и близко не ожидал подобной развязки. Мой вчерашний мучитель, капитан, явился за мной, и его грубое лицо выражало радушие, если можно назвать радушием улыбку Горгоны.

– А за тобой пришли, – торжественно объявил он мне. – Так что повезло тебе, парень. Сейчас подпишешь бумажонку: мол, не имеешь к нам никаких претензий – и расстаемся, как в море корабли.

Я остолбенел:

– Кто пришел? Пенкин?

Он вскинул белесые брови:

– А кто такой Пенкин? Кандидат в президенты?

– Не меньше.

– Тогда это не он, – серьезно ответил милиционер. – Возможно, он нанял адвоката, и самого лучшего. Тот тебя отмазал.