Леони Суонн - Гленнкилл

Поначалу страх был просто невыносимым, но с тех пор, как Джордж купил глушитель, вместо звука выстрела было слышно только тихое чмоканье, как будто овца надкусывает яблоко. Моппл считал, что в этом его пристрастии не было никакого смысла. Моппл с большим удовольствием и сам мог бы воспроизводить этот звук, хрустя настоящим яблоком, но Джорджу была зачем-то нужна настоящая мишень.

Мисс Мапл вспоминала, как пальцы Лили, словно насекомые, ползали по куртке Джорджа, ища что-то.

А Зора недоумевала: ну почему люди не выносят высоты? Стоит им только подойти на своих нетвердых ногах близко к обрыву, они сразу бледнеют от страха и становятся беспомощными. В скалах овца превзойдет любого человека. Даже сам Джордж ничего не мог поделать, когда Зора устраивалась на своем любимом уступе. С безопасного места он уговаривал ее спуститься, а когда понимал, что увещевания ни к чему не приведут, начинал ругаться и забрасывать ее сначала грязными пучками травы, потом сухим овечьим навозом.

Иногда ветер доносил из глубины чьи-то проклятия. Настроение у Джорджа моментально улучшалось. Он становился на четвереньки, подползал к самому краю обрыва и смотрел вниз. Он видел туристов или крестьян, на чьи бедные головы неожиданно летели комья грязи. Зора тоже видела их. Потом они переглядывались: пастух, лежащий на животе с довольной ухмылкой, и Зора, восседавшая на своем уступе, как настоящая горная коза. В такие минуты они отлично понимали друг друга.

Зора подумала, что люди только выиграли бы, если бы решились передвигаться на четырех конечностях.

Рамзес вспоминал историю про вырвавшегося из клетки тигра, которую Отелло иногда рассказывал ахающим овечкам.

Мысли Хайде занимала дорога к другому выгону. Там гудели пчелы и шмели и серебрилась ровная гладь озера. Весной пахло влажной землей, летом стайки воробьев резвились над пашнями, осенью, когда дубы сотрясал ветер, на овец сверху сыпались желуди. Зимой иней рисовал причудливые узоры на дорожном асфальте. Все было прекрасно до тех пор, пока они не подходили к тому месту, где их поджидали мужчины в зеленом. У них были фуражки и оружие и ничего хорошего на уме. Когда они подходили к этим зеленым, даже Джордж начинал нервничать. Но говорил с ними всегда дружелюбно и следил, чтобы их собаки не подходили близко к овцам. Если бы не Джордж, им бы ни за что не удалось миновать этих людей. Хайде спрашивала себя, увидят ли они когда-нибудь новые пастбища?

Корделия думала о том, что люди все-таки счастливее овец: они умеют придумывать новые слова и эти слова соединять с другими, а получившиеся сочетания записывать на бумаге. Это чудо! Слово «чудо» Корделия узнала только потому, что Джордж объяснил им его значение. Если Джордж, читая им вслух, натыкался на какое-нибудь слово, которое, по его мнению, овцы понять не могли, он тут же растолковывал его. Иногда он объяснял им значение слов, которые и так знает каждый баран. Например, «профилактика» или «антибиотик». Профилактика бывает перед болезнью, а антибиотик — во время болезни. Но Джордж, по-видимому, не очень-то разбирался в этом. Он путался в объяснениях и в конце концов, выругавшись, капитулировал.

Но иногда он бывал очень доволен своим красноречием, хотя овцы ничего не понимали. Но они старались, чтобы Джордж не догадался об этом, и иногда им это вполне удавалось.

Случалось, что он открывал им совершенно новые понятия. Корделии нравились эти «уроки». Ей нравилось узнавать слова, обозначающие предметы, которые она ни разу не видела, или предметы, которые вообще нельзя увидеть. Эти слова она запоминала с особой тщательностью.

«Чудо, — сказал Джордж, — это что-то аномальное, то, чего вообще не бывает. Если я щелкну пальцами и Отелло вдруг станет белым, это будет чудом. А если я возьму ведро краски и выкрашу его, то это чудом не назовешь». Он засмеялся, и овцам казалось, что ему действительно очень хочется щелкнуть пальцами или взять ведро с краской. Потом он продолжил: «Все, что выглядит как чудо, на самом деле — фокус. Чудес не бывает».

Корделия с наслаждением щипала траву. «Чудо» — ее любимое слово, слово, означающее то, чего вообще не может быть. Потом она стала думать о смерти Джорджа. Разве это не чудо? Кто-то вонзил в него лопату. Джордж должен был страшно кричать, но ни одна из его овец в сарае ничего не слышала, и только ягненок видел призрака, призрака, который беззвучно танцевал. Корделия покачала головой. «Это какой-то фокус!» — прошептала она.

Отелло думал о свирепом клоуне.

Лейн вспоминала странных людей, которые время от времени приезжали к Джорджу. Они всегда появлялись ночью. У Лейн был чуткий сон, и она слышала шуршание автомобильных шин, когда они сворачивали с асфальтовой дороги на проселочную. Она иногда пряталась в тени дольмена и подсматривала. Это было здорово: смотреть спектакль, который разыгрывается только для тебя. Горящие фары машин прорезали в темноте яркие просеки, а когда свет попадал в туман, появлялись мерцающие белые облака. Это были большие машины с гудящими моторами, они приезжали с проселочной дороги и воняли не так сильно, как автомобиль Джорджа — он сам называл его «антихристом». Потом фары гасли, и одна или две тени в длинных темных пальто шли к пастушьему вагончику. Они двигались осторожно, стараясь не наступить в темноте на свежий овечий помет. Потом раздавался условный стук: один, потом два подряд, потом еще один. Двери вагончика распахивались, и в сумраке возникал красный проем. Пришельцы, похожие в длинных пальто на огромных ворон, на секунду задержавшись в дверях, быстро проходили внутрь. Лейн никогда не видела их лиц. И все же казалось, что они были хорошо ей знакомы…

Внезапно что-то темное метнулось с проселочной дороги через луг. Испуганные овцы помчались на холм, не упуская из виду незнакомца, вторгшегося на их территорию. Он вернулся! Как охотничий пес, он носился по лугу, что-то вынюхивая длинным носом.

Сначала он обогнул дольмен, затем прошел по тропинке до утеса. Он чуть было не взбежал на уступ, но в последний момент задрал нос кверху, увидел перед собой бескрайнюю синеву и резко остановился. Стадо облегченно вздохнуло. Все напряженно следили за движениями пришельца.

Тот бросил на них короткий взгляд. Отелло с угрозой опустил рога, но Длинноносый бросился по тропинке к деревне. Потом вдруг замер, прислушался, резко развернулся и с бледным перепуганным лицом побежал по лугу.

Теперь и овцы услышали протяжный звук, как будто земля гудела под ногами. Звук приближался. Залаяли собаки, послышались голоса людей. По лугу шло стадо, от которого бежал Длинноносый, стадо, какого овцы никогда еще не видели.

3. Мисс Мапл увидела лужу

Джордж не любил людей. И когда редкий прохожий, крестьянин или болтливая старуха шли мимо выгона, Джордж просто выходил из себя. Он ставил самую громкую кассету, включал магнитофон на полную мощность и прятался в огороде до тех пор, пока визитеры не уходили.

Овцам никогда еще не приходилось видеть людей в стаде, поэтому удивление пересилило страх. Моппл утверждал потом, что видел семерых, но Моппл был близорук. Зора насчитала 20 человек, Мисс Мапл — 45, а Сэр Ричфилд — больше, чем мог сосчитать. Правда, память у Ричфилда была слабовата, особенно когда он волновался. Он все время забывал, кого он уже сосчитал, а кого нет, и пересчитывал всех по два, а то и по три раза. К тому же ко всем пересчитанным двуногим он прибавлял и четвероногих — собак.

Моппл близоруко щурился и немного сердился на людей. Ведь про теорию об убийце, который возвращается на место преступления, теперь можно было забыть. Они все вернулись на место преступления, убийца наверняка спрятался среди них. Возглавлял стадо далеко не самый сильный и не самый умный Том О’Мэйли. За ним шли дети, потом женщины, а затем на некотором расстоянии мужчины, которые почему-то прятали руки в карманах. Замыкали шествие старики.

Том нес лопату, старую ржавую лопату. Он воткнул ее в землю примерно в десяти шагах от того места, где только что лежал Джордж. Люди, которые покорно шли за своим вожаком, как всякое разумное стадо, отшатнулись назад, словно Том окатил их холодной водой, и стали в кружок на почтительном расстоянии.

— Это случилось здесь, — изрек Том. — Брызги крови долетели аж сюда.

Он сделал несколько больших шагов по направлению к дольмену.

— А здесь, — он развернулся, — стоял я. Я сразу понял, что старик Джордж мертв. Повсюду кровь. На лице жуткая гримаса, а изо рта синий язык высовывался. Ужас!

На самом деле все было не так. И вообще Мисс Мапл показалось все это странным. По идее все должно было выглядеть именно так, как рассказывал Том. Много крови и застывшая гримаса боли на лице после удара лопатой. Но ведь она помнит, что Джордж лежал на лугу так, словно просто прилег отдохнуть.