Фридрик Незнанский - Ярмарка в Сокольниках
— Занята была, Сергей. Кроме того, очень плохо соединяют с Кабулом.
Значит, муж. Сердце у меня упало. Рита никогда не говорит о своем супруге, будто его и не существует. Но, конечно, все знают, что Сергей Иванович Счастливый, генерал-майор Советской Армии, служит сейчас в Афганистане. Однако это никак не влияет на мои отношения с Ритой. Иногда, мне кажется, я ловлю ее взгляды — то ли вопросительные, то ли насмешливые. И не могу сам от себя дождаться — когда же я наконец сделаю первый шаг. Вот и сейчас, это звонок из Кабула, и мне остается делать вид, что все хорошо и спокойно, мы все просто делаем одно дело и ничего личного между нами нет и быть не может…
Меркулов сидел за круглым, почти обеденным столом и своим бисерным почерком заполнял толстую дерматиновую тетрадь — «Дневник дежурного следователя». На столе стопка таких же коричневых тетрадей, десять штук, по количеству месяцев. Эх, и отличная детективная серия получилась бы, если наши мастера детективного жанра, вроде Семенова или Адамова, обработали бы все это сюжетное сырье. Я даже название этому циклу придумал: «Дежурный следователь, на выезд!» Но идея эта, конечно, порочна в своей основе — кто же позволит обнажать язвы нашего социалистического общества? Их нет и быть не может.
Чувствуя себя лишним в этом «театре драмы и комедии», я вышел в коридор, в курилку. Тут всегда интересно. Милицейский демос — шоферня, техслужба, проводники собак — в курсе всех событий. Тут за минуту нового узнаешь больше, чем за месяц из радио- или теленовостей. Слышен стук домино, ядреный милицейский мат. Кто-то сиплым голосом рассказывал:
— Зашли мы, значить, в подвал бериевского дома, а там скелетов — тьма-тьмущая! Наверное, штук сто, вот-те крест — честное партийное! Эксперт Живодеров говорит: «По всем признакам это бабы». Видать, как Берия какую девчонку использует, так ее охранак в подвал — и в расход…
Кто-то уточнил:
— Это точно. Мне сват вчерась в Сандунах рассказывал, будто Берия за свое царство с полтыщи девок испортил. Сват знает, он в 53-м истопником в МГБ на Фуркасовском работал…
Увидев меня, наш мерседесовский шофер, приземистый белобрысый старшина, сказал:
— Садитесь, следователь, сбацай вместо меня в домино, а я пойду сосну часок, оно, может, ночью не придется.
Я отказался от столь заманчивого предложения и вышел из курилки. Сиплый заканчивал свою историю про убийства в «замке Берия»:
— Начальства понаперло — тьма: из МВД, из КГБ, из ЦК КПСС. Постояли, помолчали и велели кости понадежнее закопать. Чтоб никто и никогда не откопал…
Меркулов по-прежнему сидел за столом и задумчиво чертил в дневнике следователя женский профиль с завитками у мочек ушей. Меня он как будто не видел, и я не знал, стоит ли нарушать его уединение. Вдруг из динамика над дверью послышался голос помдежа:
— Товарищ Меркулов, возьми трубочку, начальство из горпрокуратуры разыскивает.
Меркулов взял трубку, это был наш непосредственный шеф, начальник следственной части Пархоменко. Меркулов сидел ко мне в полуоборот, и я обратил внимание на паутинку морщин вокруг его глаз и раннюю седину на висках. Между тем он докладывал:
— Безусловно… Поставил в известность и КГБ, и МУР, и УБХСС… Уверен — через час мы будем все о нем знать… В первую очередь… Вы правы — через валютные отделы КГБ и УБХСС можно выйти на доллары. Но главная загадка — портфель! Не исключаю связи с иностранцами, совсем не исключаю… О, уже на контроле и в ЦК и горкоме. Что-то быстро, я вам скажу, Леонид Васильевич… Да, он мне очень даже помогает. — В этом месте разговора Меркулов неожиданно мне подмигнул. — Очень способный парень и, как говорится, подает большие надежды… — Это было явно обо мне. «Подает большие надежды» — комплимент малость сомнительный, но я все равно удивился, так как мне казалось, что Меркулов в ужасе от моих следственных талантов.
В кабинет вошел Грязнов и сказал с татарским акцентом, явно копируя майора Сабирова:
— Дижюрная следоватил, на виизд!
— Ты это, Грязнов, серьезно или шутишь?
Оказалось, очень даже серьезно. Ровно в полночь, под звуки гимна Советского Союза, наша бригада в полном составе выехала в гостиницу «Центральная».
5
18 ноября 1982 года,
4 часа утра
— Давайте-ка, братцы-кролики, еще раз прокрутим все с самого начала, — сказал Меркулов. — Попытаемся найти логическую связь между этими двумя делами. Всем хочется спать — понимаю, но завтра в девять… то есть уже сегодня, мне к руководству на ковер, докладывать об этих убийствах.
Мы только что вернулись на Петровку из гостиницы «Центральная» и опять сидим за круглым столом в кабинете следователя. Мы — это Меркулов, Козлов, Рита и я. Панюшкин с Рэксом отсутствуют за ненадобностью. Ждем Грязнова — его вызвали к телефону. Наконец Меркулов обращается ко мне:
— Может, ты начнешь, Александр Борисович?
— Хорошо. — Я откашливаюсь и выкладываю на стол еле видную четвертую копию протокола осмотра, что вел в гостинице под диктовку Меркулова.
— Итак, все началось вчера поздним вечером. Около двенадцати горничная пятого этажа сказала дежурной администраторше, что в 547-м номере произошло убийство.
Факты, как мне казалось, я излагал сухо и деловито, стараясь подражать нашему начальнику педантичному Лене Пархоменко.
— Молодая, спортивного вида женщина, которую обнаружили мертвой, в гостинице не проживала. Номер был забронирован постоянно на имя Виктора Николаевича Ракитина. Это узнал капитан Грязнов из картотеки администратора.
Грязнов был легок на помине — с озабоченным лицом он вошел в комнату и, не прерывая меня, сел за стол.
— Горничная не видела, — продолжал я, — как женщина прошла в номер, вероятно, у той были ключи. Проходя по коридору, горничная услышала голоса из номера — быстрый женский, как будто в чем-то оправдывающийся, и настойчивый мужской — он все спрашивал о каких-то дубликатах. Она думала, что там постоялец и не придала этому значения. Через некоторое время, сидя за своим столиком, услышала странный звук, как будто ветром захлопнуло окно. Встревоженная неясным подозрением, горничная побежала к номеру, из которого выскочили двое мужчин. Их лица она рассмотрела плохо: в коридоре было не очень светло, и у одного на голову был накинут капюшон. Этот в капюшоне был атлетического сложения, второй — тоже не дистрофик, но ростом поменьше, брюнет в коротком клетчатом пальто. Лифта они ждать не стали и побежали вниз по лестнице. Успела заметить — брюнет держал в руках зеленую сумку с клапанами из валютной «Березки».
Окончательно встревоженная бегством неизвестных, горничная подошла к 547-му номеру и, заметив, что дверь приотворена, вошла внутрь. На широкой двуспальной кровати лежала женщина, именно та, что часто приходила к Ракитину. Женщина не двигалась. Дежурная решила, что ей дурно. Она тронула ее, но тотчас отдернула руку — на белой кофточке под сердцем расплывалось кровавое пятно.
Я сделал паузу и закурил.
— …Смерть этой женщины наступила от огнестрельного ранения в сердце. Стреляли скорее всего из пистолета с глушителем. Гильзу мы нашли, пуля, по всей вероятности, осталась в теле. Мы произвели осмотр, допросили свидетелей: горничную, администраторшу, швейцара. Последний отчетливо видел убийц, уверенно описал приметы. Приметы точь-в-точь совпадают с теми, что внесены в протокол при беседе в Сокольниках: крупный блондин в куртке с капюшоном и брюнет в коротком клетчатом пальто.
Есть еще одна интересная деталь. Жилец 547-го номера Ракитин оставил у портье для этой женщины записку, которая из-за обычной гостиничной неразберихи не была передана по назначению. Вот ее текст: «Лера! Поехал на встречу с Бигги. Жди меня в номере. Виктор». Мы еще не знаем ее фамилии, но имя «Лера» — скорее всего производное от «Валерия».
Грязнову моя манера пересказа событий, видимо, действовала на нервы. Он все время пытался меня перебить, но Меркулов каждый раз жестом останавливал его. Поэтому я, не обращая внимания на Грязнова, продолжал:
— Швейцару показалось, что этих двоих у подъезда ждала машина — он слышал шум отъезжающего автомобиля, но не уверен, что именно они сели в него. Обстановка в номере свидетельствовала о том, что там был самочинный обыск: стол и кресла перевернуты, ящики тумбочек на полу, шкаф нараспашку. Полагаю, что эта женщина и жилец номера находились… в этой… в любовной связи!
Мое глубокое умозаключение всех неожиданно повергло в смех, даже спавший сном праведника Козлов проснулся. Я обиделся.
— Над кем смеетесь? так сказала горничная, а к голосу народа следует прислушаться! Выдвигаю версию — эта «спортсменка» убита людьми ее любовника, этого Ракитина, о котором мы пока, правда, тоже ничего не знаем. Поэтому, если отыщется этот гражданин, то убийство будет раскрыто автоматически!
