Марина Серова - Все учесть невозможно
Он нажал на кнопку селектора. В дверях возникла верная и немногословная Ирина.
— Отвезите ее ко мне, — приказал он. — Сначала заедете к ней домой, заберете вещи. Пусть переоденется, а то Люда испугается… Проследи, чтобы не подходила к телефону и не брала оружия. Все.
— Нет, — мрачно сообщила я, — не все. Где мой кетчуп?
Глава 4
Надеюсь, что мой вид не внушал моим спутникам приятных ощущений. Во всяком случае, я прилагала массу усилий, чтобы придать своему очаровательному личику самое мрачное из моих выражений. Прижав к груди бутылку с кетчупом, я всем своим видом старательно показывала, что эти «защитники трудового народа» мне отвратительны. Они не дождутся моего голоса на своих проклятых выборах, даже если… Впрочем, никаких «если» и быть не могло. Если они уже сейчас так вольничают с моими правами, то чего же, скажите, ждать от них дальше?
Ирина крутила ручку радиоприемника, чем ужасно удивила меня. Я и не подозревала, что она любит легкую музыку. Судя по ее физиономии, я скорее бы заподозрила ее в любви к духовому оркестру, исполняющему марши.
Она очень долго крутила эту проклятую ручку, пытаясь найти нечто, отвечающее ее эстетическим воззрениям. Но, как назло, радиостанции пока не подчинялись ее вкусам. И передавали музыку «проклятых капиталистов». Наконец она услышала родные напевы и удовлетворенно хмыкнула. «Этих не расстреляет», — догадалась я. Песня была мрачная, но Ирина радостно сверкала глазами, подпевая неизвестной мне певице: «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем».
«Ну и ну, — подумала я, оглядывая ее с интересом. — Ничто человеческое, оказывается, нам не чуждо. Даже немного обидно. Я-то думала, что мне посчастливилось попасть на Олимп!»
На этот раз мне не завязали глаза, и я поняла, что бункер Халивина находится в глухом подполье, то бишь километрах в пятнадцати от города. Более того, Халивин умудрился найти довольно безлюдное место. Пейзаж вокруг был мрачным, будто сама природа старалась вести себя тише, чтобы, не дай бог, не нарушить покой «радетелей отечества». А может быть, природе просто было тоскливо находиться в их обществе. Примерно такое же состояние было и у меня. Мне от всего этого, честно говоря, хотелось зачахнуть или, напротив, превратившись в огромную тучу, пролиться дождем. С градом. Радиоактивным. Прямо на халивинскую лысину, когда он невзначай покинет бункер. Или испортить прическу Ирине? Я посмотрела на ее аккуратную, волосочек к волосочку, стрижечку и решила, что это тоже было бы неплохо. Картина, возникшая в моем воображении, радовала глаз. Ирина, намокшая, словно курица, смотрелась так восхитительно, что я не сдержалась от счастливого вздоха. На голову охранника Леши я бы предпочла упасть в виде бомбы или крылатой ракеты. Поскольку этот тип с крайне злобными глазами отчего-то меня раздражал. Я долго и честно пыталась найти оправдание его негативному отношению к совершенно незнакомому человеку, оказавшемуся в его обществе совсем не по своей милости, и не смогла. Поэтому мы ему оставляем самую ужасную кончину. Таня-бомба падает ему на голову — и нету Леши! Будет знать, как вести себя с женщинами…
Я сидела, по-идиотски улыбаясь и продолжая прижимать к себе мой странный талисман. Сейчас я увижу Тарасов, успокаивала я себя. Там я подниму боевую тревогу и постараюсь удрать. Главное — туда попасть. Дома и стены помогают.
Мы въехали в город. Знаете, какое это дурацкое состояние — смотреть в окно автомобиля, видеть мирных горожан, шествующих мимо с сумками или просто болтающих друг с другом? В принципе, если бы я ехала на своем авто, у меня не было бы такого острого желания зарыдать от этих картин. Но сейчас я была вроде как арестована. И мой затылок напряженно сверлили Лешины глаза — а вы знаете, что это такое, когда ты по неизвестной тебе самому причине выбран на роль «классового врага»? При всем этом меня еще считают обязанной оказать им услугу. Найти то, не знаю что, не знаю где, и, что самое главное, — не знаю зачем.
«Ладно, Танька, — приказала я себе, — не расслабляйся. Вселенский плач, конечно, вещь полезная, но только когда он перерастает во Всемирный потоп. А у тебя вряд ли найдется столько слез, сколько их обнаружилось тогда у бога. Поэтому терпи и улыбайся. Тем более что от твоей улыбки у Леши начинается нервный тик».
Машина затормозила перед моим домом. Увидев его, я была готова удрать сейчас, немедленно — с помощью своих излюбленных приемов. Обрушить на моих «сопровождающих» глубокие познания в сфере айкидо и рвануть прямо вверх по лестнице.
Наверное, я так бы и поступила. Если бы… Если бы Леша не достал небольшую ручку — из новых «чудес техники». После этого он задумчиво сообщил:
— Если ты, сука, рыпнешься — я проделаю вон в той малышке маленькую дырочку. Поняла?
Я посмотрела на девчушку, играющую в классики. Ее белые носочки мелькали, выписывая невообразимые фигуры. Из опыта общения с индивидами, подобными Леше, я знала, что они способны на такие «подвиги». Поэтому кивнула.
Мы вышли из машины. Девочка подняла глаза и приветливо улыбнулась.
— Здравствуйте, — прощебетала она, старательно справляясь с буквой «р». Получалось это смешно — похоже на рычание.
Я ответила ей улыбкой. Мои «сопровождающие» ограничились кивком. Рядом на лавке сидела соседка, которая отличалась тем, что знает все про всех.
— Таня, — сурово проронила она, — как можно так поступать — уехали, бросили квартиру? Никому ничего не сказали… А если что случится?
— Ничего не случится, — заверила я ее. Она подозрительно оглядела моих спутников, но из вежливости не стала спрашивать, кто они. И слава богу…
— Вы не знаете, меня не искал Андрей Мельников? — начала я робкие попытки передачи информации.
— Какой? — нахмурилась она.
— Такой высокий. Из УВД. Следователь. Наш отдел. Знаете?
Она наморщила лоб, честно пытаясь вспомнить. Ох, пожалуйста! Ну, пусть у нее появится капелька сообразительности, господи!
Девочка немного приостановилась. Осмотрела нашу нетривиальную группу внимательным взглядом. Мне показалось, что она пытается запомнить все происходящее. Но это было отнесено мною на счет глюков. Перед тобой дитя, Таня. Если уж взрослая тетка не понимает…
— Ладно, — махнула я рукой. — Все равно он меня не найдет. Я некоторое время буду на даче у своих новых друзей. Если вдруг…
— Пошли, — услышала я за спиной шепот. Обернувшись, я встретилась глазами с Лешей. Он сверлил меня своим недобрым взглядом. Проклятая ручка сверкнула на солнце. Ее конец был направлен в голову ребенка.
— ПТН. Вас там не учат манерам?
Он не понял. И вообще никто не понял моих намеков.
Хотя… Девчонка явно шевельнула губами. Или мне только показалось?
* * *Мы поднимались по ступенькам моего родного подъезда, и с каким же трудом давался мне этот подъем! В затылок дышал Леша. После сцены с его ручкой-самострелкой мне было нехорошо. К горлу подкатывала тошнота, и я чувствовала себя отвратительно. Ну, как бы еще чувствовал себя нормальный человек, по чьей вине мог погибнуть ребенок? Меня просто трясло, кружилась голова.
Мой охранник шел сзади меня, и я затылком чувствовала его улыбочку. Он был доволен собой. Как же, победил такую опасную диверсантку! Не дал убежать…
— Что я им сделала? — вырвалось у меня. Я обернулась, надеясь, что они не услышали мой возглас. Но — как бы не так! Леша самодовольно улыбался. Маленький Наполеончик.
Мы уже подошли к моей двери. Ключ долго не вставлялся — руки все еще дрожали.
— Надо меньше пить, — прошелестел за моей спиной Лешин голос.
— Какие у вас изящные остроты, — пробормотала я. — Чувствуется глубинный интеллект и оригинальность мышления.
— Молчать! — прикрикнул он.
И я не сдержалась.
Развернувшись, я смерила его с ног до головы презрительным взглядом и ответила:
— Послушай, детка. Я не знаю, чем я тебе так не нравлюсь, возможно, дело просто в особенностях твоего вкуса. Тебе нравятся женщины восточного типа, или наоборот — ты любишь пышногрудых пейзанок. Но попрошу раз и навсегда запомнить мои слова: я не заключенная. И разговаривать со мной подобным образом я тебе не позволю. Меня попросили помочь. Между прочим, эта просьба исходила от твоего босса. И, если я пожалуюсь на тебя, ты пополнишь ряды безработных. Ты все усек, детка?
Он стоял, беззвучно шевеля губами, и я прекрасно понимала, что именно в этот момент наживаю себе лютого врага. И в то же время я испытывала некое чувство свободы. Я поставила этого типа на место — и отстояла свои права.
Ирина продолжала молчать, как будто происходящее ее не касалось. Странная особа. Лешу можно понять — вон он какой убогий и несчастный. Но Ирина производила впечатление девушки с достатком. Я подозревала, что ее доходы превышают мои. Что же заставило ее стать «солдатом удачи» ПТН? Романтика в голове заиграла? Магия кожаных курток? Или она просто потомственная большевичка?
