Анна Ольховская - Давай не поженимся!
Кажется, пора поднимать интересующую тему. Мартина интересующую. Не то чтобы он фанател по этому поводу, но любопытствовал, документальные фильмы собирал, книги покупал, в Интернете все на эту тему выискивал. Само собой, все известные блокбастеры интересующего профиля в фильмотеке имел.
Хобби такое было у Мартина Пименова, вынесенное из детства, – мистика. Приведения там всякие, души умерших, жизнь после смерти.
Скорее всего, маленькому Мартину просто очень не хватало заботливой ласки и душевного тепла, ушедших вместе с любимой бабулей, но после смерти бабы Ксюни мальчик очень часто, просыпаясь по ночам, видел склонившуюся над ним полупрозрачную фигуру, в которой без труда узнавал бабушку. Кажется, он даже разговаривал с ней о чем-то, но о чем – наутро не помнил.
В первый раз он, конечно же, рассказал обо всем родителям, но те отмахнулись, сосредоточенные лишь на оставшейся после поминок выпивке.
Бабушка навещала любимого внука очень часто, почти каждую ночь, а потом вдруг перестала. Мартин очень тосковал и даже плакал, не в силах понять – почему?
А потом убедил себя, что все это ему снилось, вот и все. Снилось-снилось и перестало, ну и что? Бывает.
Само собой, о религии в советское время знали мало, вера в бога, мягко говоря, не приветствовалась, и церковные обряды никто не соблюдал.
И только став постарше, Мартин узнал про девять и сорок дней души умершего. И понял, что бабушка приходила к внуку именно сорок дней.
Но вот было это наяву или все же во сне, он уже не помнил.
Как бы там ни было, но с тех пор Мартин Пименов собирал все, что мог найти, о жизни после смерти. Он не афишировал свое хобби, не был и ярым фанатом, всем и всюду доказывающим, что фильм «Привидение» основан на реальных событиях.
Ему просто было интересно все это, вот и все.
– Слышь, Мартин, – Кругликов икнул и глупо хихикнул, – я тут в аглицкой газетке объяву видел – продается особняк с привидениями. Может, купишь? Будешь с духами чай с молоком по утрам пить, гы-ы-ы!
– И ни-че-го смешного! – нахмурился Мартин, сосредоточившись на четком произношении. – В Англии действительно много домов с при-ви-де-ни-я-ми, фу-у-уф, еле сказал! В горле пересохло, плесни-ка пивка!
– Да брехня это все! – пренебрежительно ухмыльнулся Кругликов, выполняя просьбу. – «Каспера» кто-то насмотрелся, ага! Кто их видел, кто? Одни разговоры!
– И вовсе нет! – Кружка врезалась стеклянной задницей в стол и возмущенно дзынькнула – еще одна такая выходка, и расколюсь на фиг! – Между прочим, существуют фотографии призраков!
– Фотомонтаж!
– Нет! Некоторые сделаны в начале двадцатого века, когда про фотомон… фототаж… короче, когда про всякие там штучки-дрючки с фотками и слыхом не слыхали! – Мартин заводился все больше, все шло по плану. – Ты загляни в Интернет, загляни!
– Не буду я никуда заглядывать – все брехня.
– Тогда я сам тебе распечатаю!
– Не надо, там тебе что угодно намастырят.
– Тогда, тогда… Тогда я сам, лично, добуду тебе снимок призрака!
– Никогда в жизни! Ничего у тебя не выйдет! Потому что брехня! Нет никаких привидений!
– Есть!
– Нет!
– Спорим?
– Спорим!
Ну, вот и все. Добро пожаловать в семью Кругликовых, Мартин.
ГЛАВА 6
Вот почему утреннее похмелье часто сравнивают с кошачьим туалетом во рту? Можно подумать, кому-то в рот коты и на самом деле писали. Или чисто ассоциативно, по поганости ощущений? Так вы, господа, еще струю скунса не нюхали. И дуриан не кушали. Что такое дуриан? Обалденный на вкус, но совершенно невыносимый для обонятельных рецепторов фрукт. Дабы иметь хоть какое-то представление о своеобразном аромате этого деликатеса, возьмите грязные, минимум неделю ношенные носки грузчика Василича, хорошенечко натрите их чесноком и полной грудью вдохните!
Во-о-от, а вы – кошки, кошки!
А еще название этого славного фрукта тонко намекало на умственные способности человека, умудрившегося нажракаться в бане до полной отключки. И как это он так расслабился? Вот что значит – перенапряг.
Степан Петрович тоже хорош – мог бы придержать коней, как мудрый аксакал. Так ведь нет – подливал обеими руками, да еще и сам потом…
А вот кстати, что было потом?
Конец банных посиделок, как, впрочем, и путь домой, Мартин помнил плохо. Если честно, не помнил вообще.
Преле-э-стно!
Хорошо, хоть дома проснулся, и даже в своей спальне, и даже на кровати, а не на полу. Ну а то, что спал в одежде, – ерунда по сравнению с общим подвигом. Гораздо хуже было бы проснуться под забором или возле теплотрассы с бомжами. И понять, что ты – нищий, а все твое состояние сейчас корчится в чужих загребущих лапах, в которые ты лично передал право собственности, подписав соответствующие бумаги.
Господи, что за бред в голове тусуется?
Впрочем, немудрено. Там, в голове, сейчас свихнувшийся звонарь блямкает на самом большом колоколе «We will rock you», особенно стараясь на сильных долях. Откуда взяться позитивным или хотя бы адекватным мыслям?
Еще и дурианом воняет!
Хорошо все-таки, что сегодня воскресенье.
Мартин начал медленно и осторожно перемещать себя в вертикальное состояние, боясь спровоцировать разнузданного рок-звонаря на что-либо из репертуара группы «Рамштайн». Тогда – все, хана эксклюзивным льняным простыням с ручной вышивкой. И перед домработницей, Зинаидой Пафнутьевной, неудобно будет. Мало того, что хозяин постоянно путает ее заковыристое отчество, называя то Повсикахиевной, то Полуэктовной, так еще и с перечнем съеденного и выпитого накануне радостно знакомит!
Относиться к прислуге, как к предметам меблировки, находящимся в доме исключительно для удобства владельца, Мартин так и не научился. По дому в трусах в присутствии Зинаиды Пафнутьевны не разгуливал, грязное белье и носки аккуратно складывал в специальный плетеный короб, стоявший в ванной, а не расшвыривал по всему дому, и никогда не унижал домработницу нарочитыми придирками типа: «Зинка, почему чашка так плохо вымыта?» И когда кто-либо из его барышень пытался гнобить прислугу, быстро указывал не в меру обнаглевшей девице ее истинное место.
Потому что вовсе не испытывал мстительного удовольствия от осознания того, что у него, гопоты из провинции, домработницей служит дочка профессора филологии, историк по образованию. Что поделаешь, если в наше время женщина-историк не в состоянии заработать на нормальную жизнь, работая по специальности? Муж рано умер, дочка родила безотцовщину, внук часто простужается в садике, хилый совсем.
И пришлось Зинаиде Пафнутьевне Бурцевой уйти из исторического архива в прислуги. Поначалу было тяжковато, хозяевами оказались типичные «новые русские» со всеми распальцовками и барскими заморочками.
Платили очень даже неплохо, но за год работы в их доме бедная женщина едва не заработала экзему на нервной почве.
А потом ей повезло попасть к Мартину Пименову, хотя поначалу Зинаида очень боялась. Это ведь не какие-то там торгаши шубами и дубленками, это самый настоящий олигарх, о них ведь такое пишут!
На самом деле глупости пишут. О Мартине – точно. Хороший человек оказался, порядочный, внука ее в элитный садик санаторного типа устроил, дочке помог работу найти – билеты в принадлежавшей Пименову авиакомпании продает.
Повезло, в общем.
Но и Мартину с Зинаидой Пафнутьевной тоже повезло. Честная, очень порядочная, в доме всегда чистота и порядок, холодильник заполнен, еда вкусная и полезная. Но самое главное – ей можно доверять. Ничего из того, что происходило в доме Мартина Пименова, не становилось больше добычей папарацци, как это случалось пару раз с предыдущей прислугой. И деньги больше не пропадали, и золотые часы, и запонки с черными бриллиантами. И в постель к нему никто залезть не пытался, хотя возраст тут вовсе ни при чем – шалунья, возжелавшая когда-то хозяйского тела, была всего лишь на пару лет моложе Зинаиды Пафнутьевны.
В общем, консенсус был достигнут.
В дверь спальни негромко постучали:
– Мартин, я вам крепкого кофе сварила, вам сюда принести или в столовую выйдете?
– Зинаида Порфирьевна, – сплющенный колоколами голос был сиплым и тонким, – я пока не хочу, спасибо.
– Мартин, я ведь вас уже не единожды просила – зовите меня просто по имени, не мучайтесь с отчеством. – Дверь распахнулась, и невысокая, слегка полноватая женщина с аккуратным пепельно-седым каре вкатила в комнату сервировочную тележку. – Батюшка мой икать на том свете устал. Тем более что вас вы велели именовать без отчества.
– А что, опять перепутал? – мучительно поморщился Мартин. – Извините, пожалуйста, я немного не в форме.
– Это я заметила еще утром, когда пришла, – усмехнулась домработница, наливая удивительно ароматный кофе в чашку.
– Неужели следы жизнедеятельности в неположенных местах?! – смутился хозяин.
– Ну, не настолько все плохо, успокойтесь. Просто вы немножко не вписались в пространство и уронили все, что можно было уронить. Да и амбре в квартире витает схожее с утренней атмосферой винно-водочного отдела.
