Марина Серова - Вождение за нос
— Да, вполне, — ответила я, устраиваясь около окна. Терпеть не могу смотреть на мельтешащих официантов и оголодавших посетителей.
— Артемий будет через несколько минут. Вообще-то, не в его привычках опаздывать, но дело в том, что я буквально вытащил его из постели, поэтому надеюсь на вашу благосклонность. Тарасов он, наверное, не очень хорошо помнит, но не думаю, что заблудится.
Я улыбнулась. Архипов, наверное, с облегчением вздохнул. Мужчины, как правило, привыкли к крайне болтливым дамам, и что делать с той, которая преимущественно молчит, а если и говорит, то исключительно по делу, понятия не имеют.
— Предлагаю сделать заказ, дабы не терять время. Могу посоветовать шоколадный десерт, он здесь всегда великолепен.
Просмотрев меню, я решила, что для такого трудного дня, как сегодня, сладкое будет очень кстати. Обилие фруктов, облитых ромовым кремом и темным шоколадом, аппетитно расположились на хрустящей вафле. Капуччино, судя по аромату, был превосходно приготовлен и на него не пожалели ни хорошего кофе, ни свежих сливок.
— Признаться, я не ожидал столь скорой встречи, — заметил Валерий. — Более того, первое время я сомневался, стоит ли поручать такое однозначно сложное дело с виду хрупкой и очень обаятельной девушке…
— Внешность обманчива, — добавила я ложку дегтя в его бочку с медом, то бишь в поток дифирамбов, распеваемых в мой адрес, и отправила в рот кусочек персика.
— Вы весьма оперативно работаете. Скажу откровенно: такого я не ожидал. — Валерий посмотрел на часы и шутливо добавил: — Судя по всему, Артема подадут вместе с вашим черным кофе.
Именно в этот момент раскрылись двери и в зал вошел молодой человек невероятно приятной наружности, который пробежал по залу глазами. Кроме нас с Архиповым, он смог увидеть только девицу, занятую перелистыванием глянцевого журнала, и нескольких официантов. Но, очевидно, в качестве дополнения к завтраку он предпочитал иметь более приятную компанию, чем они, поэтому и выбрал нас.
— Татьяна, позвольте представить вам Артемия Стрелецкого, моего друга и специалиста в области антиквариата.
— Доброе утро! Надеюсь, вы гораздо легче расстаетесь с подушкой, нежели я, — в качестве приветствия поинтересовался Стрелецкий, не разочаровав меня не только внешностью, но и голосом.
— Татьяна Иванова. Частный детектив, — ответила я строго и добавила, улыбнувшись: — Что же касается подушки, то мне не менее трудно с ней расстаться.
Когда Стрелецкий заказал себе завтрак, мы, наконец, смогли начать обсуждение дела. Я рассказала о том, как нашла антиквара, а также самое трудное — про его смерть. Весть о том, что статуэтка Мары находится в его кабинете, порадовала Валерия. Учитывая близящийся аукцион, я предложила клиенту вместе с его другом навестить вдову Гробовского и, показав ей все бумаги, забрать по праву принадлежащую собственность.
Проблема заключалась лишь в том, захочет ли Элеонора Наумовна сейчас разговаривать с нами или предпочтет дождаться милиции и только после этого раздавать из дома что-либо из вещей, с которыми работал ее супруг. Как мне показалось, она не посвящена в дела мужа.
Закончив с завтраком, мы решили, не теряя времени, нанести визит в дом Гробовского. Я прекрасно помнила его адрес — Лермонтова, 31, третий этаж, двадцать третья квартира. Мы с Архиповым приехали на своих автомобилях, Стрелецкий — на такси, и мы встали перед выбором, на чем ехать. Променять свою видавшую виды «девятку» даже на роскошную «Вольво» Архипова мне не хотелось, поэтому я предложила воспользоваться моими услугами в качестве водителя.
Час пик прошел, и улицы не были запружены транспортом, как это обычно бывает ранним утром, поэтому до места мы добрались достаточно быстро. К тому же три светофора я, экономя время, проехала почти на красный свет, словно «не заметив».
— А дом ничего, — заметил Артем. — Моя бабка жила в таком же, только в Кировском районе.
И снова я стояла перед дверью со смотровым оконцем, которое теперь даже не было закрыто. Такое положение вещей меня несколько насторожило — Гробовская вряд ли из тех людей, которые изменяют правилам. А открытое окошко равноценно распахнутой двери.
Нажав кнопку звонка, я стала ждать появления за стеклом заплаканных глаз хозяйки. Тут интуиция не обманула меня — лицо Элеоноры Наумовны на самом деле было опухшим из-за пролитых ночью слез. Женщина торопливо открыла нам дверь, даже не спросив о том, кто мои спутники.
— Здравствуйте, Элеонора Наумовна, — начала я, — эти мужчины вели дела с вашим мужем…
— Я помню, помню, Танечка, вы говорили. Проходите. Вы за статуэткой пришли?
Мы стояли, не зная, что ответить. Чужое горе имеет свойство не столь глубоко затрагивать, как собственное, но тем не менее вызывает в вас непонятное чувство вины и тягостное ощущение, которое остается надолго. Теперь меблировка дома не показалась какой-то особенной, хотя, безусловно, продолжала привлекать внимание. Артем и Валерий осматривались, не решаясь сделать и шага. Молчание затянулось.
— Вы заберете ее сейчас? — спросила наконец Гробовская, словно очнувшись от сна.
— Да, если это не доставит вам неудобств, — тихо ответил Архипов.
Мы прошли через холл в гостиную и остановились у двери в кабинет. Хозяйка повернула ручку двери, пропуская нас вперед. Кабинет поразил всех троих. Наверное, это было так заметно, что Элеонора Наумовна, ни к кому не обращаясь, произнесла:
— Мой муж был человеком необычным и привык везде и во всем создавать комфорт. И все же больше всего он заботился о красоте. Красота — великая сила…
Сомневаться в ее словах не приходилось. Кабинет был обставлен, пожалуй, лучше, чем вся квартира, к тому же располагался в самой большой комнате. Три стены от пола до потолка занимали стеллажи с потемневшими корешками старинных книг, картины, написанные маслом, а также исполненные в непонятной технике, произведения чеканки, множество мелочей, которые делали, казалось бы, несовместимые вещи единым целым. Лампа под зеленым абажуром напомнила мне фотографию читающего Черчилля в одном из вузовских учебников — там был очень похожий светильник. Рабочий стол с огромной столешницей был завален тюбиками с краской, иконами, камушками непонятного назначения и кистями. Возникало ощущение, что комната принадлежит художнику, только вот нигде не было видно холстов или листов с этюдами.
Три небольших стула с высокими спинками и подлокотниками больше походили на изящные кресла и стояли вокруг столика на высоких ножках. Также в комнате было несколько закрытых тумб, высокий шифоньер и две этажерки.
Пока я рассматривала комнату, взгляд Валерия не отрывался от стола. Среди всех вещей, которые были на нем разложены, я безошибочно узнала Мару — ту самую статуэтку, за поиски которой мне полагалось двести долларов в сутки.
Он подошел и взял фигурку со стола.
— Вы позволите? — обратился Архипов к вдове.
— Да, конечно. Татьяна объяснила мне, что это ваша вещь.
Стрелецкий, до сего момента никак себя не проявлявший, тоже принялся рассматривать Мару. Но, видимо, не удовольствовавшись обычным осмотром, попросил разрешения воспользоваться большой лупой Гробовского.
Он довольно долго возился со статуэткой. Вертел ее в пальцах, царапал ногтем, чуть ли на вкус не пробовал и, наконец, поставив ее на прежнее место, заключил:
— Это не Мара. Вернее, не настоящая Мара. Подделка, причем не самая удачная. Такую можно изготовить практически в домашних условиях, имея минимум подручных средств. Кроме того, материал, из которого она сделана, далеко не бронза. Так что это не та Мара, которую я видел на аукционе. Статуэтка стоит от силы шесть сотен, и то рублей.
Мы с Архиповым стояли, словно сраженные молнией. Я-то думала, что запросто разобралась с делом, за которое получу небольшие, но вполне заслуженные деньги.
— А вы уверены, что настоящая статуэтка была? — спросила я, надеясь найти хоть какую-то зацепку.
— Абсолютно уверен. Так же, как сейчас уверен в том, что вижу вас, — заверил меня Стрелецкий.
Гробовская стояла перепуганная насмерть и смотрела на нас непонимающими глазами.
— Элеонора Наумовна — заговорила я, подойдя к вдове, — понимаю, вас сейчас это совершенно не интересует, но дело в том, что статуэтка ценою в несколько тысяч долларов пропала из кабинета вашего мужа. И мне, как частному детективу, нанятому господином Архиповым, придется заняться этим делом.
— Да-да, конечно… — торопливо проговорила женщина. — Тогда, наверное, нам лучше пройти в комнату. Тут все слишком о нем напоминает…
Ничего плохого в этом не было, и мы все устроились в гостиной, приготовившись терпеливо выслушать рассказ Гробовской, сколько бы он ни продолжался.
— До того, как вы, Танечка, вчера пришли к нам, произошло много всего. И неприятного в том числе. С самого утра к Витольду Модестовичу пришел его ученик и помощник Данила, вместе с которым они занимались реставрацией и еще какими-то делами. Я в их дела никогда не вникала и старалась не мешать супругу. У нас было так заведено. Работа у мужа сложная, требующая большой сосредоточенности. Когда они работали, из кабинета пахло краской и растворителем, поэтому я уходила в кухню готовить обед, чтобы не дышать всякой гадостью. Около одиннадцати часов пришли еще двое мужчин. Один — Игорь, жених Инги, дочери супруга от первого брака. Витольд Модестович давно разошелся с матерью Инги, но добрые отношения с дочерью поддерживал всегда. Инуля к нам часто приходит, вежливая девочка. У нее и комната тут раньше была. Теперь, правда, она закрыта — Инга живет с матерью и собирается замуж.
