Валентина Демьянова - Пиковый интерес
-Вас слушают, говорите.
-Дедуль, это я.
Я пересказала ему наш разовор с Олегом, он выслушал и, как это ни странно, не удивился. Значит, брат не врал и и что-то там в недрах стола он все же обнаружил. Еще раз напомнив деду об осторожности, я пообещала приехать завтра во второй половине дня и положила трубку. Все, длинный день, наконец, закончился, можно было отправляться спать!
Глава 3
На следующий день я, как и обещала, в два часа приехала к деду. С удовлетворением отметила, что он не спешил, по своему обыкновению, не глядя открывать дверь. Дед привычно чмокнул меня в лоб, а я спросила:
-Как у тебя тут? Все спокойно?
-Конечно!-удивился он.
-Никто не приходил?
-Приходили, два молодых человека спортивной наружности. Разыскивали Олега.
-Ты, что, им открывал?-испугалась я.
-Нет, конечно, разговаривал с ними через дверь. Ната, ты зря беспокоишся, я не так беспомощен, как ты думаешь, а на крайний случай у меня в столе еще с военных лет лежит пистолет.
Услыхав такое, я тихонько ойкнула. Пистолета нам только не хватало!
Дед тяжело опустился в кресло возле письменного стола и горько вдохнул:
-Значит, Олег рылся в моем столе. Ну что ж, этого следовало ожидать. Иди сюда, я тебе покажу кое-что.
Дед кряхтя наклонился и стал шарить в недрах необъятной тумбочки стола. Что-то тихонько щелкнуло и узкая планка у ее основания, до этого казавшаяся закрепленной намертво, вдруг откинулась, открыв потайной ящик.
-Как ты это сделал?-ахнула я.
-В дальнем правом углу есть кнопка, она маленькая, найти ее можно только на ощупь. Я думаю, Олег обнаружил ее совершенно случайно. Нажмешь и дверца откроется.
Дед запустил руку в глубину ящика и на стол легла толстая тетрадь в потертом переплете и металлическая шкатулка размером с пачку сигарет.
-Вещи моей матери-сказал он, пододвигая все это богатство ко мне.-Полагаю, тебе следует ознакомиться.
Первым делом я взяла в руки шкатулку из светлого металла, возможно серебра, потемневшую от времени и покрытую замысловатым рисунком. На крышке были изображены львы, стоящие на задних лапах и поддерживающие корону, а под ней располагались затейливо переплетеннные буквы А и Г. Внутри лежала та самая печатка, о которой говорил Олег.
-Она принадлежала моему деду, Александру Головину. Он погиб в первую мировую войну и других его вещей в нашей семье не сохранилось.
Я кивнула, острожно положила шкатулку на стол и потянулась к тетради в потертом переплете.
-А это дневник моей матери, который она вела будучи совсем юной женщиной.
Пожелтевшие хрупкие листы были исписаны изящным, слегка вытянутым почерком. Чернила давно выцвели и некоторые слова читались с трудом. Открыла наугад тетрадь и в глаза бросилась дата: "12 января 1918г". Глаза побежали по тексту, выхватывая отдельные фразы и целые куски.
_______________________________________________________
"В округе очень неспокойно. До города всего несколько верст, а проехать их теперь-целая проблема. Н а дорогах бесчинствуют дезертиры и мародеры. Тетя Нина волнуется, что от Феликса уже месяц нет известий. Утешаю ее тем, что с Кавказа почта идет долго. От Макса и от Николеньки писем нет еще дольше. Maman молчит и я, соответсвенно, тоже.
Сегодня утром тетя Нина приказала подать лошадей. Истомленная неизвестностью, решила отправится в город, навестить знакомых и послушать, что говорят . Вернулась поздно вечером, встревоженная и переполненная всяческими слухами. Рассказывает, что в городе на всех углах митинги, где призывают жечь усадьбы и разгонять земство. Среди ораторов много вооруженных солдат, они прямо требуют бить буржуазию и упрекают рабочих, что те слишком мирно настроены и попусту теряют время. Солдаты грозятся навести в городе порядок..."
20 января 1918г
"Проснулась в великолепном настроении, такое солнце яркое лилось в окна-хотелось плакать от радости. Самым серьезным образом! Как была, в ночной рубашке и босиком кинулась к окну, пыталась разглядеть хоть что-то сквозь замерзшие стекла, но тут в комнату вошла няня и все испортила. Принялась ворчать, что стою босыми ногами на полу и теперь обязательно простужусь, и не ушла, пока не заставила меня одеться.
После завтрака вышли с Володенькой во двор. Всю ночь шел снег, дорожку успели расчистить только до чайного павильона, но нам с ним хватило и этого. Слепила для Володеньки снежную бабу (маленькую), за морковкой пришлось посылать в дом. Баба получилась преотличная, он ее развалил, а потом и сам упал в снег. На этом наше гуляние и кончилось: сын промок, вынуждена была срочно вести его домой."
22 января 1918г.
"От Феликса целых два письма. Сообщает, что пока жив и, кажется, вполне здоров. Его перевели в другой лагерь, потому не писал. Пообещал писать чаще. Тетя Нина светится от радости и с письмами не расстается. Я за нее очень рада, хотела бы я так же получить весточку от мужа или брата и читать ее каждому, кто согласен слушать, несколько раз на дню. Но от Николеньки вестей нет уже три месяца, а последнее письмо от Макса получили еще осенью. Да, не так представляла я замужнюю жизнь. Сейчас смешно вспомнить те глупые фантазии, которым мы предавались в институте. Наивные, не знали, что нас ждет! А ждала нас война, разлука с мужем через несколько месяцев после венчания, редкие письма и бесконечное одиночество. Сыну уже два, а отец ни разу не видал его.
_________________________________________________________
28 января 1918
Идут разговоры, что с германцами мы уже вовсе как бы и не враги и не находимся больше в состоянии войны. Я плохо понимаю, чем это нам грозит, но может статься война, наконец, закончится, наши близкие вернутся домой и все будет хорошо? Дядя Миша смеется над моими рассуждениями и уверяет, что хорошо уже не будет.
3 февраля 1918г.
В газетах публикуют один декрет за другим, их так много, что это сбивает с толку. Новая власть объявила, что желающие могут переменить фамилию и звание, с этой целью надо пожаловать в городскую управу и подать бумагу с прошением. Зачем это? Разве можно отречься от себя?
Володенька, кажется, простудился, весь день капризничал, а к вечеру у него появился жар. Послали за доктором в город, а пока няня его лечит своими средствами. Maman к чаю не вышла, отговорилась головной болью, но, думаю, это из-за Николеньки. Отсутствие писем сильно ее беспокоит.
Доктор приехал в четыре утра. Сказал, что у сыночка, слава Богу, ничего серьезного. Так, небольшая простуда. С лекарствами сейчас плохо, но это можно вылечить тем, что есть дома. Оставили доктора до утра-ночью ездить небезопасно, хотя теперь и днем всякое может случиться. Пока пили чай, доктор рассказывал последние новости. Они неутешительны: в городе вовсю идут обыски.
Володенька поправился. На прогулки пока из осторожности не водим, но он весел и вчера у себя в детской устроил форменный погром. Няня ворчит, что мы с Николенькой в его возрасте были куда как спокойней.
Весь день мы с maman занимались хозяйством, а когда стемнело велели заложить лошадей и отправились к Петрищевым в Глебовское. Подмораживало, скрипел снег под санями. У лошадей морды в инее. И звон колокольчика такой тонкий, такой печальный! Что может быть приятнее этого звука? В Глебовском тепло и уютно. В гостиной пылал камин и вся компания собралась вокруг него. Софья Ивановна мила и ко всем внимательна, впрочем, как всегда. Мне нравится, что здесь не говорят ни о хозяйстве, ни о политике. Последнее время, куда не приедешь, везде одни и те же разговоры: декреты, беспорядки, наступление немцев. Здесь же, несмотря ни на что, речь идет исключительно об искусстве. Хозяева живут им, дышат им и ничто не заставит их перемениться. Мне у них всегда интересно. Я отдыхаю душой. Здесь царствует Искусство. Все в доме наполнено им, куда не глянешь, везде книги, картины, ноты. Раньше тут можно было встретить интересных людей- художников, певцов. Лучших музыкальных вечеров, чем в Глебовском, не было ни у кого в округе. Теперь же об этом остались лишь воспоминания...
Сергей Николаевич работал в библиотеке и вышел только к чаю.
________________________________________________________
6 февраля 1918г.
Газеты сообщают, что Германия разорвала мирный договор с Россией. Ее войска наступают, не встречая сопротивления. Мы сдаем один город за другим и остановить их некому. Армии нет... С одной стороны немцы, с другой румыны... Что же будет теперь? Что происходит -не понятно, и чего ждать -тоже не понятно. Все мои мысли заняты Николенькой и Максом, писем по- прежнему нет. Душа изболелась, одно утешение-тетя Нина и няня. С ними можно и поговорить и поплакать. Maman подобных разговоров не поощряет, и если бы я не видела как она постарела за те месяцы, что нет известий от Николеньки, подумала бы- ей все равно. Нет, не все равно, просто характер не позволяет проявлять чувства на людях. Она и от меня того же требует, только я куда как слабее ее и от жалоб удержаться не могу.
Сегодня к нам приехала Алина и с порога объявила, что ночует у меня. Я страшно обрадовалась. Она, как лучик солнечного света в пасмурный день, полна веселья и энергии. Даже maman улыбнулась, увидев ее в гостиной. Алина сразу потащила меня в детскую, полюбоваться на Володеньку. Заявила, что давно его не видела и очень соскучилась. Они с сыночком тут же затеяли игру на полу и скоро совместными усилиями перевернули все вверх дном. Няня страшно ворчит, но это так, по привычке.
