Марина Ефремова - В омут с головой
Он никак не мог понять, зачем усложнять жизнь? Жить надо проще и свободней. Теория и практика свободной любви привлекала его больше, чем узы Гименея, настоянные на морали и гражданском кодексе…
Незаметно, погрузившись в свои размышления, Алешка дошел до дачи. Открыв калитку, во дворе сразу увидел машину отца. Корнилов-старший прибыл на уикенд.
Алешка очень любил отца, с уважением относился к нему. Когда был маленьким, всегда тосковал в разлуке с ним. Когда стал взрослым, не хватало общения с отцом. Иногда они круто, по-мужски разговаривали, но никогда не ссорились. Когда Алешка был совсем маленьким, у него нередко возникало желание спасать отца. Если бы тот, например, тонул или горел, тогда бы Алешка непременно его спас и стал бы героем. Возможно, такое желание возникало у мальчика оттого, что в жизни настоящим героем был отец. Он всегда был кому-то нужен, постоянно востребован, в их доме постоянно, когда Леонид Иванович возвращался домой, разрывался телефон. Он красиво выступал с трибуны, великолепно сажал деревья на субботниках, смело и открыто отвечал на критику в свой адрес. И, конечно, когда партия говорила: «Надо», он всегда отвечал: «Есть». Но при этом Корнилов-старший никогда не забывал и об интересах своей семьи. У них всегда были хорошие квартиры, машины и дачи. У Алешки всегда были лучшие игрушки, шмотки. Он ездил в «Артек» и «Орленок». Став старше, ездил отдыхать в заграничные молодежные лагеря и турцентры. Уж кто-кто, а его отец уважения достоин, считал Алешка.
Отец вышел навстречу сыну и, протягивая руку, проговорил:
— Ну, здорово, сынище! — Они обнялись. — Ты, говорят, уже и здесь в историю вляпался? Ну, ты даешь! Куда ж тебя прятать? Может, на остров в Тихом океане?
— А это не так уж и гвупо, не так гвупо, — съерничал Алешка, подражая одному из персонажей Райкина. — Только это не я в нее вляпался, это она в меня. Я тут совершенно ни при чем.
Так, пикируясь и посмеиваясь, они вошли в дом и расположились в столовой. Тут же появилась мама, видимо, заслышав мужские голоса:
— Все, мальчики, давайте за стол. Алешик, детка, ты ручки помыл?
Алешка посмотрел на свои ладони, поплевал на них, вытер о штаны и кивнул:
— Вымыл, мамулечка!
— Алексей, — строго сказала мама, — не дури, иди и помой руки, мы тебя ждем.
— Мамуль, откуда здесь микробы? Они все давным-давно передохли от одного твоего присутствия. Весь поселок Дальняя дача находится в стерильной зоне.
Отец не стал вмешиваться в спор жены и сына. Он только улыбался, наблюдая, чья возьмет. Светлана Арнольдовна сдалась первой, принимаясь за суп и проворчав:
— Древние были правы, воспитывать надо, пока поперек лавки убирается.
— Ничего, мать, — вмешался отец. — В следующий раз я тебе такую лавку привезу, на которую он и поперек убираться будет. Вот тогда и станешь его воспитывать до пенсии.
— Тогда я поднатужусь и еще подрасту, — попытался отшутиться Алешка.
— О нет, не надо, — взмолилась мама. — Я временно приостанавливаю воспитательный процесс.
— До какого времени? — поинтересовался Алешка.
— До внуков, — ответила мама.
— Слава богу, значит, надолго, — облегченно вздохнул Алешка.
Исподволь он наблюдал за отцом и мамой. Родители вместе уже тридцать лет. Он даже не может припомнить, ругались ли они когда-нибудь. Кажется, даже не ссорились; спорили иногда, но, не повышая голоса, до сих пор смотрят друг на друга влюбленными глазами. Однажды Алешка вернулся домой поздно ночью и услышал, как родители занимались любовью. Он тогда подивился и позавидовал. Видимо, был еще порох в пороховницах. Каждый год отмечалась годовщина свадьбы, а когда праздновали серебряную, то еще и повенчались. Раньше было нельзя — партийная дисциплина, хотя Алешку мать потихоньку окрестила, а теперь можно. А раз можно, значит, и нужно.
— Мать сказала, что ты с Линой познакомился, — нарушил молчание отец. — Ты смотри, не обижай ее. И так девчонке в жизни досталось.
— Ее обидишь, как же! Такой мне разнос устроила, даже по морде заехала!
— Слушай, ты действительно — одни ходячие неприятности. Когда ты успел ее-то из себя вывести?
— Послушайте, дорогие мои, — возмутился Алешка. — У меня скоро комплексы появятся. Прямо по Фрейду. Ты, отец, сегодня уже третий, кто напоминает мне о моем скверном либидо.
— Я, Лина, а кто еще? — спросил отец.
— Ее начальник, какой-то майор, — ответил Алешка, откусывая кусок хлеба. — Лина сказала, что ему рост мой не понравился и он решил покрутить меня на причастность к убийству.
— Леня, а ты знаешь, кого нашел Алешка в озере? — вступила в разговор мама.
— Да, — кивнул отец, — Илью Татурина с дочкой. Бедный Сергей Ильич, такое горе.
Алешка оторвался от вкуснейшего рагу и удивленно посмотрел на родителей:
— Вы их знаете?
— А что ты так удивляешься? С его отцом мы работали вместе. Я был первым секретарем обкома партии, а Татурин-старший был предоблисполкома. У них тоже дача была здесь, кажется, первая от озера. Потом меня перевели в Москву, а Сергей Ильич ушел на пенсию. Дачу они, кажется, продали, по крайней мере, я их здесь давно не видел. Зачем приезжал сын Илья на озеро? Непонятно! Говорят, попивал прилично. Да и раньше был очень неуравновешенный. Все время в какие-то странные истории попадал, — сказал отец, посмотрев на Алешку.
— Вот только не надо аналогий, — прервал сын отца, опасаясь, что начнутся нравоучения. — Я человек очень уравновешенный.
— Ты еще маленький, — проговорила мама, погладив Алешку по голове.
Он улыбнулся матери, поймал ее руку у себя на голове, поцеловал.
— Не беспокойся, мамочка. Я еще успею состариться. Ты мне лучше вот что скажи — Лина замужем?
— А почему ты сам у нее не спросил?
— Не успел.
— Да он наверняка сразу в любви объясняться начал, — вставил отец.
— Так точно, именно так я и поступил, — принял шутку Алешка.
— Ты с ней подружись, Алеша, — попросила мама. — Она очень славный человечек.
— Может, и тебя, балбеса, чему-нибудь хорошему научит, — поддакнул отец.
— Обязательно, — проговорил Алешка, вставая из-за стола. — Спасибо, все невероятно вкусно.
— Если есть один раз в сутки, то и подметки покажутся вкусными, — ответила мама.
— Это не есть правда, — ответил Алешка, уходя по лестнице на второй этаж.
— А он прав, — подтвердил отец, поднимаясь и целуя жену в щеку, — тебе помочь?
— Спасибо, справлюсь сама. Иди отдыхай.
ГЛАВА 3
Вечер еще не наступил, а солнце уже перекатилось на другую сторону дома. Алешка открыл окно настежь, наслаждаясь воздухом, настоянным на сосновом аромате.
В дверь постучали. В комнату вошел отец.
— Чем маешься? — спросил он Алешку, стоящего у окна.
— Романом, — ответил Алешка.
— Сочиняешь?
— Нет, пап, — сказал Алешка, садясь на кровать и откладывая в сторону толстенную книгу в дорогом переплете. Отец успел заметить, что это англоязычное издание. — Читаю.
— Все на языке оригинала шпаришь?
— Пытаюсь.
— Не доверяешь переводчикам?
— Нет. В переводе читаешь мысли переводчика, а не автора.
— А что это у тебя?
— Так, один американский писатель, современный классик.
— Слушай, сын, а может, ты действительно не там учился? Может, тебе на филфак или в литинститут надо было?
— Нет, сейчас, чтобы стать писателем, достаточно просто уметь писать, диплом ничего не решает, если нет таланта.
— А у тебя есть талант?
— Пока не знаю. — Возникла пауза, Алешка заговорил после нее первым. — Ты, бать, не обижайся. Я действительно пока не знаю. Просто поверь мне. Я ведь не случайно публиковаться стал под псевдонимом. Не хочу, чтобы на редакторов давил твой авторитет. Не хочу быть свиньей неблагодарной, спасибо тебе за все, за детство счастливое. За то, что вы с мамой терпите все мои шатания. Только дайте и мне самому что-нибудь сделать. Писатель пишет, опираясь на свой социальный и психологический опыт, а у меня он напрочь отсутствует.
— А тебе не кажется, Алексей, что ты свой опыт начал получать не там, где надо? В борделях да СИЗО ты только славу дурную себе заработать можешь. Мудрость приходит от пережитых страданий, а не от удовольствий. От праздности душа становится ленивой, холодной, бесчувственной. Пользы в этом для писателя никакой.
— Я с тобой не согласен. Вернее, не совсем согласен. Да, опыта нужно набираться не только там… но и там тоже. Опыт нужен разнообразный, иначе как же я буду писать о том, чего не знаю сам.
— А надо ли писать об этом? Ты не забывай, твои книги будут читать разные люди, возможно, и дети. Какой пример для них? Чему могут научить такие книги?
— А почему они должны чему-то учить? Я просто описываю опыт жизни, а принимать ее или нет, пусть читатель решает сам. Навязывать свое мнение как-то, знаешь ли, неэтично.
