Камилла Лэкберг - Запах соли, крики птиц
Он уже намеревался на этот раз обнять за плечи Мехмета и Уффе, но те увернулись. Они почти сразу наделили продюсера определением «отъявленный гомосек» и не имели ни малейшего желания нежничать с гомиком, пусть зарубит себе на носу. Правда, им следовало проявлять осторожность — с продюсером, как советовали участники предыдущих сезонов, надо быть в хороших отношениях. От него зависело, кто получит больше эфирного времени, а кто меньше, а засчитывалось только время, проведенное на экране. Будешь ты там блевать, или писать на пол, или оскандалишься каким-нибудь другим способом — никакого значения не имело.
Эрлинг о таком даже не подозревал. Он слыхом не слыхивал о разогреве звезд или о тяжелой работе во имя свинства, которое требовалась для того, чтобы удержаться в лучах рампы в качестве звезды реалити-шоу. Нет, его интересовал только будущий расцвет Танума. А также, чтобы о нем говорили как о человеке, который способствовал этому расцвету.
Когда Анна спустилась из спальни, Эрика уже успела пообедать. Но хотя часы показывали начало второго, выглядела Анна так, будто не смыкала глаз. Она всегда была стройной, но теперь настолько исхудала, что Эрике иногда с трудом удавалось не ахать при виде ее.
— Который час? — спросила Анна слегка дрожащим голосом. Она села за стол и взяла протянутую Эрикой чашку с кофе.
— Четверть второго.
— Та-та, — произнесла Майя и радостно помахала Анне рукой, пытаясь привлечь ее внимание, но та даже не заметила.
— Черт, неужели я проспала до начала второго? Почему ты меня не разбудила? — спросила она, маленькими глотками отпивая горячий кофе.
— Ну, я не знала, надо ли. Мне казалось, тебе стоит поспать, — осторожно ответила Эрика, тоже усаживаясь за кухонный стол.
Их отношения уже давно сложились таким образом, что Эрике всегда приходилось следить за своим языком, и произошедшее с Лукасом ничего в лучшую сторону не изменило. Сам факт, что они с Анной вновь оказались под одной крышей, постепенно вернул их к старой модели взаимоотношений, от которой они обе так старательно пытались уйти. Эрика автоматически опять стала играть по отношению к сестре привычную роль матери, а Анна, казалось, разрывалась между желанием, чтобы о ней заботились, и стремлением против этого восставать. В последние месяцы в доме царила гнетущая атмосфера, многое оставалось невысказанным и висело в воздухе в ожидании подходящего случая. Однако поскольку Анна по-прежнему пребывала в шоковом состоянии, из которого, похоже, никак не могла выбраться, Эрика ходила вокруг нее на цыпочках, смертельно боясь сделать или сказать что-нибудь не то.
— А дети? Они отправились в садик вовремя?
— Да, конечно, без проблем, — ответила Эрика, умышленно умолчав о маленьком демарше Адриана.
На детей у Анны теперь не хватало терпения. Большинство практических забот упало на Эрику, и стоило детям начать хоть слегка ссориться, как Анна устранялась, предоставляя разбираться с ними сестре. Она бессильно бродила по дому, похожая на выжатый лимон, и пыталась отыскать то, что когда-то держало ее на плаву. Эрика безумно за нее волновалась.
— Анна, постарайся успокоиться. Может быть, тебе с кем-нибудь поговорить? Нам порекомендовали психолога, который считается просто великолепным, и я думаю, что тебе…
Анна резко оборвала ее.
— Говорю тебе, нет. Я должна справиться сама. Это моя вина, я убила человека. Я не могу изливать душу постороннему, мне необходимо разобраться своими силами. — Рука, державшая чашку, сдавила ее с такой силой, что косточки пальцев побелели.
— Анна, я знаю, что мы говорили об этом уже тысячу раз, но я повторяю: ты не совершала убийства, это была самооборона. И ты защищала не только себя, но и детей. Никто в этом не усомнился, ведь тебя полностью оправдали. Лукас убил бы тебя, вопрос стоял так: либо ты, либо он.
От слов Эрики лицо Анны слегка задергалось, а сидевшая в детском стульчике Майя почувствовала напряжение в воздухе и захныкала.
— Я… не… в… силах… говорить… об… этом, — сжав зубы, произнесла Анна. — Я пойду обратно наверх и лягу. Ты заберешь детей? — Она встала и оставила Эрику на кухне в одиночестве.
— Конечно заберу, — ответила Эрика, чувствуя, как подступают слезы. Ей уже едва хватало сил. Кто-то должен что-либо предпринять.
Потом ей пришла в голову мысль. Она подняла трубку и по памяти набрала номер. Стоило хотя бы попробовать.
Ханна отправилась прямо в свой новый кабинет и начала обустраиваться. Патрик же дошел до каморки Мартина Мулина и осторожно постучал в дверь.
— Войдите.
Патрик зашел и привычно уселся на стул перед столом Мартина. Они много работали вместе и нередко сиживали друг у друга на стульях для посетителей.
— Я слышал, что вы выезжали на место ДТП. Жертвы есть?
— Да, водитель. Там разбилась одна машина. Жертву я опознал. Это Марит, хозяйка магазинчика на Афферсвеген.
— Вот дьявол, — вздохнул Мартин. — Какая нелепость. Она пыталась увернуться от косули или что-то в этом роде?
Патрик засомневался.
— На месте работали техники, и их отчет вместе с отчетом патологоанатомов, вероятно, даст окончательный ответ. Но вся машина буквально провоняла водкой.
— Вот дьявол, — повторил Мартин. — Иными словами, села за руль пьяной. Хотя мне кажется, что она в таком уличена еще не была. Возможно, поехала пьяной впервые или просто раньше не попадалась.
— Да-а, — медленно произнес Патрик. — Может, и так.
— Но? — сцепив руки за головой, спросил Мартин. На фоне белых ладоней его рыжие волосы казались особенно яркими. — По голосу слышу, ты чем-то смущен. Я тебя уже достаточно хорошо знаю, чтобы чувствовать, когда что-то не так.
— Эх, не знаю, — ответил Патрик. — У меня нет ничего конкретного. Просто что-то показалось мне… неправильным, но я толком не могу понять, что именно.
— Чутье тебя обычно не подводит, — озабоченно сказал Мартин, раскачиваясь на стуле. — Однако, пожалуй, нам лучше подождать результатов экспертизы. Как только техники и патологоанатом разберутся, мы будем знать больше. Может, им удастся найти объяснение тому, что показалось странным.
— Да, ты прав, — откликнулся Патрик, задумчиво почесывая голову. — Но… нет, ты прав, пока мы не узнаем побольше, строить предположения бессмысленно. Надо сконцентрироваться на том, что в наших силах. К сожалению, это означает, что сейчас надо ехать, извещать родных Марит. Ты не знаешь, у нее есть семья?
Мартин наморщил лоб.
— Насколько мне известно, у нее есть дочка подросткового возраста, а живет Марит с подругой. Об их совместном проживании немного шептались, но я не знаю…
Патрик вздохнул.
— Придется поехать к ней домой и разобраться.
Заглянув в телефонный справочник, они узнали, что Марит живет в высотном доме в нескольких сотнях метров от здания полиции, и через десять минут уже звонили в дверь квартиры. Оба тяжело дышали. Им предстояло выполнить самое ненавистное для полицейского задание. Только услышав за дверью шаги, они сообразили, что в такое время дня дома вполне могло никого и не оказаться.
Открывшая дверь женщина сразу поняла цель их визита: Мартин с Патриком увидели это по ее резко побледневшему лицу и по тому, как обреченно поникли у нее плечи.
— Ведь вы по поводу Марит, да? Что-то случилось? — Голос у нее дрожал, но она отступила в сторону, пропуская посетителей в прихожую.
— Да, к сожалению, у нас печальные новости. Марит Касперсен разбилась на машине. Она… погибла, — тихо сказал Патрик.
Женщина перед ними замерла на месте, словно ее сковало морозом и мозг не в силах посылать сигналы к мускулам. Ее сознание явно пыталось переварить полученную информацию.
— Хотите кофе? — наконец спросила она и, не дожидаясь ответа, двинулась подобно роботу в сторону кухни.
— Может, кому-нибудь позвонить? — спросил Мартин.
Женщина явно находилась в шоковом состоянии. Ее каштановые волосы были практично пострижены под пажа, и она непрерывно заправляла их за уши. Она была очень худенькой, одетой в джинсы и вязаную кофту типично норвежской модели, с красивым сложным узором и большими серебряными застежками с орнаментом.
Керстин помотала головой.
— Нет, у меня никого нет. Никого, кроме… Марит. И естественно, Софи. Но она у отца.
— Софи — это дочь Марит? — уточнил Патрик и знаком отказался, когда Керстин, налив в три чашки кофе, вопросительно подняла пакет молока.
— Да, ей пятнадцать лет. Сейчас неделя Улы. Софи живет неделю у нас с Марит, а неделю у Улы во Фьельбаке.
— Вы с Марит были близкими подругами? — Патрик чувствовал некоторую неловкость, задавая такой вопрос, но не знал, как лучше подойти к нужной теме. В ожидании ответа он глотнул кофе: тот оказался хорошим, крепким, как раз в его вкусе.
