Наталья Александрова - Человек без лица
На лавочке возле подъезда, как это водится возле любого многоквартирного дома, сидели три колоритные особы среднего пенсионного возраста.
Когда-то давно Надежда Николаевна смотрела пьесу Шекспира «Макбет» в постановке драматического театра из какого-то большого сибирского города – то ли из Иркутска, то ли из Красноярска, то ли из Новосибирска. Так вот сейчас, увидев пенсионерок на скамейке, Надежда невольно вспомнила трех ведьм, появляющихся на сцене в самом начале спектакля.
Одна из них, высокая худая старуха в потертой зеленой шляпке с засунутым за тулью перышком, хорошо поставленным голосом вещала своим подругам:
– Я вам точно говорю, это он к Семенцовой ходит, из двенадцатой квартиры. Говорите мне, что хотите, но только точно к ней. Как муж ее в командировку уедет, так он тут как тут. Якобы трубы проверяет и батареи! Какие трубы? Какие батареи?
Надежда подошла к подъезду, нерешительно огляделась и набрала на домофоне единицу и шестерку – номер квартиры, в которой обитала покойная учительница Алина Михайловна. Затем приняла позу скромного ожидания и невзначай покосилась на старух.
– Так что можете со мной спорить, а только я уверена! – повторила старуха в шляпке, хотя подруги и не думали с ней спорить, напротив, слушали с вниманием.
Тут старуха заметила Надежду и с неодобрительной интонацией осведомилась:
– Женщина, а вы к кому?
– Да вот в шестнадцатую квартиру письмо принесла официальное… – сообщила Надежда Николаевна, достав конверт из своей сумки и помахав им в воздухе.
Старухи переглянулись.
– Мне его передать нужно, а никто не отвечает… – тянула свое Надежда. – Из банка письмо… она, Цыплакова эта, деньги в банке взяла в кредит и платеж просрочила… вот меня с письмом прислали, чтобы напомнить, а она не отвечает…
– И не ответит! – отчеканила старуха в шляпке.
– Почему не ответит? – осведомилась Надежда. – Уехала, что ли, куда-нибудь?
– Уехала, – старуха скорбно поджала губы. – Так далеко уехала – дальше не бывает.
– Это куда же? За границу, что ли?
– На кладбище, – припечатала старуха. – Померла она, уж несколько дней как померла!
– Ох! – Надежда изобразила удивление и присела на краешек скамьи. – Выходит, зря я сюда приехала…
– Выходит, зря! Так что плакали твои денежки!
– Да какие же они мои? – вздохнула Надежда. – Это банка деньги, а я – человек маленький, мое дело – только письмо отнести… ну, раз она умерла, что тут поделаешь…
Бдительная старуха через плечо своей соседки разглядела конверт.
Надежда Николаевна предусмотрительно напечатала на нем название крупного банка и адрес, где проживала покойная Алина Михайловна Цыплакова.
– Устала я, – пожаловалась Надежда, чтобы втянуть старушек в разговор. – С утра на ногах, а что делать? Работа есть работа! Четыре адреса с утра обошла, но там хоть не зря, отдала письма, а здесь… надо же, такая молодая – и вдруг померла…
– А откуда ты, уважаемая, знаешь, что она молодая, если прежде ее никогда не видела? – подозрительно осведомилась бдительная старушка в шляпке.
– Да как же? – Надежда ответила на подозрительный взгляд старушки своим самым честным и искренним взглядом. – Кредиты ведь только молодые берут. Ну, или там, как говорится, люди средних лет. Пожилому человеку кредит брать ни к чему, а самое главное – с чего этот кредит отдавать? С каких шишей? С пенсии, что ли, копеечной?
– Ваша правда, женщина, ваша правда! – тяжело вздохнула вторая старушка, маленькая и незаметная, как мышка. – С нашей пенсии особо не разгуляешься, какой уж тут кредит! Еле концы с концами сведешь… А сколько денег на одни лекарства уходит!
– А это смотря у кого какая пенсия! – снова авторитетно проговорила старушка в шляпке, не желая терять инициативу. – Вон, к примеру, у Анны Романовны из третьего подъезда такая пенсия, она что угодно может себе позволить!
– Ну, чужие деньги считать – себя не уважать… – пробормотала Надежда. – А отчего же умерла эта женщина из шестнадцатой квартиры? Сердце, что ли?
– Какое сердце! – вступила в разговор третья старушка, с голубыми, мелко завитыми волосами, невольно напомнившая Надежде Мальвину из сказки «Золотой ключик». – Какое сердце! Убили ее! – Она округлила глаза и таинственно понизила голос.
– Убили? – недоверчиво переспросила Надежда. – Надо же, какие страсти!
– Убили, убили! – повторила старушка, обрадовавшись выпавшему на ее долю вниманию. – Кровищи было… вся квартира кровью залита, как будто свинью зарезали!
– А вы, Татьяна Ивановна, если не знаете, так не говорите! – возразила ей старушка в шляпке. – Зачем вы человека в заблуждение вводите? Какая кровь? Не было там никакой крови! Задушили ее!
– А вы откуда знаете?! – разгорячилась старушка с голубыми волосами. – Вы там тоже не были!
– Если говорю – значит, знаю! – припечатала первая. – Я никогда не говорю, чего не знаю!
– Вы там не были и ничего не видели! – не уступала «Мальвина». – Ее вообще посторонняя девушка нашла!
– Девушка? – переспросила Надежда. – Какая девушка? Дочка ее, что ли?
– Да какая дочка? – горячилась «Мальвина». – Не было у нее детей, одинокая она была! Эту девушку из школы прислали, где она работала. Она ведь была учительница…
– Девушка из школы? Секретарша, что ли?
– Да нет, никакая не секретарша! Ученица! Школьница! Рыженькая такая… – «Мальвина» замотала головой, тряся голубыми кудряшками. – Представляете, каково ей было – заходит она в эту квартиру, а там труп и кровища повсюду…
– Говорят вам, Татьяна Ивановна, – перебила ее старушка в шляпке, – не было там никакой крови! Это вы все выдумали насчет крови! Задушили ее, я вам точно говорю!
– Как же не было, когда та девушка, которая ее нашла, повторяла – красное, красное!
– Не знаю, что та девушка повторяла, – возразила старушка в шляпке, – она вообще не в себе была, а только женщину из шестнадцатой квартиры задушили! – Она повернулась к Надежде и высокомерно добавила: – Татьяна Ивановна у нас любит присочинить… Сериалов криминальных насмотрелась!
– Ничего я не сочиняю! – обиженно протянула «Мальвина». – Ну даже если крови и не было, все равно это ужас какой-то… Если бы я тот труп нашла, не знаю, что бы со мной стало… Наверное, окочурилась бы от страха! А уж как та бедная девочка это пережила…
– Известно как! – снова перехватила инициативу старушка в шляпке. – Плохо пережила! В больницу ее отвезли!
– Как же так, – сочувственно проговорила Надежда, – отправили ребенка неизвестно куда… А если бы там убийца еще был?
– Вот именно что! – подхватила старушка в шляпке. – Это они не имели никакого права ребенка по своим делам посылать! Отправили девочку в незнакомое место, где она ни разу не бывала…
– А это вы зря говорите! – неожиданно вмешалась в разговор незаметная, похожая на мышку старушка.
– Что? – Бабушка в шляпке удивленно уставилась на нее. – Как это зря? Что вы такое несете, Клавдия Ильинична?
Та явно смутилась, оказавшись в центре внимания, но все же собралась с силами и проговорила:
– Зря вы говорите, что она здесь ни разу не бывала. Была она здесь. Точно вам говорю.
– Как это – была? – переспросила старушка в шляпке. – Что-то вы путаете, Клавдия Ильинична! Я ее здесь никогда не видела!
В этом заявлении явно прозвучал подтекст: того, что она не видела своими глазами, как бы и не существует.
– Не знаю, как вы, – отозвалась незаметная старушка с неожиданной настойчивостью, – а только я ее раньше видела. Приходила она сюда. Недели две или три назад…
– Наверное, вы ее с кем-то перепутали! – презрительно фыркнула старушка в шляпке. – Вы вечно все путаете! Вчера вон артиста Стеклова с артистом Стебловым перепутали!
– И ничего я не путаю! Очень даже хорошо помню! Рыженькая девушка, та самая, что труп нашла! Я тогда как раз из магазина возвращалась, к двери подошла, вижу – стоит эта рыженькая возле двери и на домофоне номер нажимает…
Надежда насторожилась. Ей очень хотелось узнать, какой номер нажимала девочка Маша, но она не хотела задавать этот вопрос, не хотела показывать бабушкам свою заинтересованность. К счастью, на помощь ей пришла недоверчивая старушка в шляпке.
– Номер нажимает? – проговорила она насмешливо. – И конечно, тот самый, шестнадцатый?
– А вот и нет, – спокойно возразила Клавдия Ильинична. – Вовсе и не шестнадцатый, а как раз двадцать первый!
Старушка в шляпке от такого уверенного ответа растерялась, и Клавдия Ильинична продолжила:
– Я-то ждать не стала, открыла дверь своим ключом и говорю ей: проходи, деточка…
– А вы знаете, Клавдия Ильинична, – снова оживилась настырная собеседница, – что посторонних в дом пускать не положено? Участковый нас сколько раз предупреждал!
– Знаю, что не положено, да только девушка была очень приличная, воспитанная… Рыженькая такая, симпатичная…
