Тесс Герритсен - Снова умереть
Джейн переводила взгляд от одного образца на другой.
— Подожди-ка. Там было два сердца?
— И два комплекта легких.
Джейн и Фрост переглянулись.
— Вот дерьмо, — произнес он.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Фрост обыскивал второй этаж, а она первый. Осматривала комнату за комнатой, открывала шкафы и ящики, заглядывала под кровати. Нигде не было выпотрошенных органов и признаков борьбы, зато обнаружилось много пыльных кроликов и кошачьих волос. Мистер Готт, если, конечно, это он был мужчиной, висящим в гараже, был беспечным домовладельцем. По всему комоду были разбросаны старые квитанции из магазина, батарейки для слухового аппарата, бумажник с тремя кредитными картами и сорока восьмью долларами наличкой, а также несколько пуль. Что-то подсказывало Джейн, что у мистера Готта имелось больше, чем обычное небольшое оружие. Она не удивилась, когда открыла прикроватную тумбочку и нашла внутри полностью заряженный «Глок», снятый с предохранителя и готовый к выстрелу. Обычный инструмент для параноика-хозяина.
Жаль, что пистолет был наверху, а хозяин внизу, когда ему вырывали кишки.
В ванной она обнаружила гору таблеток, вполне предсказуемую для человека шестидесяти четырех лет. Аспирин и адвил, липитор и лопрессор. И на кухонном столе лежала пара слуховых аппаратов, самых навороченных. Он не надел их, а это значило, что, возможно, он не слышал злоумышленника.
Когда она стала подниматься наверх, в гостиной зазвонил телефон. Пока она подошла к нему, уже включился автоответчик, и она услышала, как мужской голос оставляет сообщение.
«Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».
Джейн собиралась прослушать сообщение еще раз, чтобы узнать номер звонившего, когда заметила, что клавиша «Воспроизведение» испачкана чем-то, похожим на кровь. Мигающий дисплей сообщал, что есть два записанных сообщения, а Джейн слышала только второе.
Пальцем в перчатке она нажала на воспроизведение.
«Третье ноября, девять пятнадцать: …и если Вы перезвоните сразу, мы можем снизить ставку по Вашей кредитной карте. Не упустите возможность воспользоваться нашим специальным предложением».
«Шестое ноября, четырнадцать часов. Привет, Леон, ты так и не перезвонил насчет поездки в Колорадо. Дай мне знать, если захочешь присоединиться к нам. Отлично проведем время».
Третье ноября приходилось на понедельник, а сегодня был четверг. Это первое сообщение все еще оставалось не прослушанным, потому что, скорее всего, в девять утра понедельника Леон Готт был мертв.
— Джейн? — позвала Маура. Серый кот проследовал за ней в коридор и принялся описывать восьмерки вокруг ног.
— На этом автоответчике кровь, — сообщила Джейн, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Мауру. — Зачем преступнику понадобилось касаться его? Зачем он проверял сообщения жертвы?
— Посмотри, что Фрост нашел на заднем дворе.
Джейн последовала за ней через кухню до задней двери. В огороженном дворе, украшенном лишь пятнистой травой, стояла пристройка, облицованная металлическим сайдингом. Слишком большое для обычного складского навеса, строение без окон выглядело достаточно вместительным, чтобы скрыть любое количество ужасов. Когда Джейн вошла внутрь, то почувствовала химическую вонь, резкий запах спирта. Флуоресцентные лампы отбрасывали на стены холодные больничные блики.
Фрост стоял у большого рабочего стола, изучая устрашающего вида инструмент, привинченный к столешнице.
— Сначала я подумал, что это циркулярный станок, — произнес он. — Но это лезвие не похоже ни на одну пилу, которую я когда-либо видел. А те шкафы?
Он показал на мастерскую.
— Загляни-ка в них.
Сквозь стеклянные дверцы шкафа Джейн увидела коробки с перчатками из латекса и горой жуткого вида инструментов, расставленных на полках. Скальпели и ножи, зонды, плоскогубцы и щипцы. Хирургические инструменты. На крюках, вмонтированных в стену, висели резиновые фартуки, забрызганные чем-то похожим на брызги крови. Содрогнувшись, она повернулась и посмотрела на фанерный рабочий стол, поверхность которого была испещрена вмятинами и выбоинами, а сверху лежала глыба засохшего сырого мяса.
— Так, — пробормотала Джейн. — Теперь я напугана.
— Напоминает мастерскую серийного убийцы, — сказал Фрост. — А на этом столе он резал тела на кубики.
В углу находилась белая пятигаллонная бочка, прикрепленная к электродвигателю.
— А это, черт возьми, для чего?
Фрост покачал головой:
— Выглядит достаточно большой для того, чтобы…
Она подошла к бочке. Заметив красные капли на полу, Джейн замерла. Мазок тянулся к крышке бочки.
— Тут везде кровь.
— А что внутри бочки? — спросила Маура.
Джейн открутила плотно прикрученную крышку.
— А за дверью номер два скрываются… — Она заглянула внутрь. — Опилки.
— И все?
Джейн засунула руку в бочку и проверила опилки, подняв облако древесной пыли.
— Всего лишь опилки.
— Значит, у нас все еще нет второй жертвы, — сказал Фрост.
Маура подошла к кошмарному инструменту, который Фрост сначала принял за циркулярный станок. Пока она осматривала лезвие, кот снова приблизился к ней и стал тереться о ее штанины, словно отказываясь оставить ее в покое.
— Вы хорошо осмотрели этот инструмент, детектив Фрост?
— Так хорошо, как смог.
— Обратили внимание на режущую кромку этой циркулярной пилы, изгибающуюся в сторону? Она явно не предназначена для разрезания.
Джейн подошла к ней и осторожной коснулась режущей кромки.
— Эта штука выглядит так, будто способна искромсать тебя в клочья.
— И, вероятно, для этого она и тут и стоит. Думаю, это называется «мясник». Она предназначена, чтобы не разрезать, а шлифовать плоть.
— И такие инструменты выпускают?
Маура подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри находился ряд емкостей, напоминающих банки с краской. Маура достала один большой контейнер и повернула его, чтобы прочитать этикетку.
— Мастика «Бондо».
— Для автомобилей? — спросила Джейн, заметив изображение машины на этикетке.
— Этикетка гласит, что это кузовная шпаклевка. Для вмятин и царапин.
Маура поставила банку обратно на полку. Серый кот не отставал и проследовал за ней к другому шкафу, где она увидела через стеклянные дверцы ножи и зонды, разложенные как набор хирургических инструментов.
— Думаю, я знаю, для чего использовался этот набор. — Она повернулась к Джейн. — Тот второй набор внутренностей в мусорном баке… Он не принадлежит человеку.
— Леон Готт не был приятным человеком. И это еще мягко сказано, — сообщила Нора Базариан, вытирая усы из морковного пюре с лица своего годовалого сына. В линялых джинсах, облегающей майке и со светлыми волосами, собранными в хвостик, она больше походила на подростка, нежели на тридцатитрехлетнюю мать двоих детей. Она мастерски владела материнским навыком многофункциональности, одновременно ловко засовывая ложку с морковным пюре в открытый рот своего сына, загружая посудомоечную машину, проверяя торт в духовке и отвечая на вопросы Джейн. Неудивительно, что эта женщина имела талию подростка: она и пяти секунд не сидела на одном месте.
— Представляете, он орал на моего шестилетнего ребенка, — сказала Нора. — «Убирайся с моей лужайки!» Раньше я считала, что такие вздорные старики существуют только в карикатурах, но Леон действительно сказал такое моему сыну. И это лишь из-за того, что Томми подошел к его дому, чтобы погладить собаку.
Нора с треском захлопнула посудомоечную машину.
— У Бруно манеры и то лучше, чем у хозяина.
— Давно Вы знаете мистера Готта? — спросила Джейн.
— Мы переехали в этот дом шесть лет назад, сразу после рождения Томми. Полагали, что это идеальный район для детей. Лужайки перед домами, по большей части, ухожены, и на этой улице живут молодые пары с детьми возраста Томми.
С грацией балерины она повернулась к кофейнику и наполнила чашку для Джейн.
— Через несколько дней после переезда я принесла Леону тарелку пирожных, просто чтобы поздороваться. Он даже не поблагодарил, заявил, что не ест сладкое и всучил их обратно. Потом он стал жаловаться, что мой второй ребенок слишком часто плачет, и спрашивать, почему я не могу заставить его молчать по ночам. Вы можете в это поверить? — Она села и засунула очередную ложку пюре в рот сына. — В довершение всего, еще эти мертвые животные, развешанные у него на стенах.
— Значит, Вы были у него в доме.
— Всего один раз. Он очень гордо сообщил мне, что большинство животных застрелил собственноручно. Что за человек убивает животных только затем, чтобы украсить стены?
