Падение Ворона - Данил Корецкий
Лоцман молчал. А Лисица продолжал загонять его в угол.
— А удалось бы затащить, где б ты ее катал? К поющему фонтану повез? Или мороженым бы угостил? А может, в рощу завез бы на левбердон? Там известно, какое катание… Мохнатый сейф взломал и из тачки выбросил — пусть сама ночью по лесу идет… Так, Лоцман?! В глаза смотри!
Но тот продолжал смотреть под ноги.
— Я считаю, наказать его надо за беспредел, — сказал Пит. И хотя сам он был известен, как первый беспредельщик блатного мира, собравшиеся одобрительно загудели. Лоцмана не любили, как и Гарика.
Крест поставил вопрос, сходка проголосовала за «наказать». Как наказывать не уточнялось: может, всему обществу поляну накрыть, может, Ворону какую-то компенсацию выкатить, может, девчонке денег дать… Но у Лисицы был свой, верный рецепт, гораздо более простой и очень действенный.
Он сделал знак Соболю, тот схватил Лоцмана за руку, рывком разогнул, одновременно выворачивая локтем вниз, и с размаху сломал об колено. Раздался хруст, вопль и Лоцман без чувств рухнул на пол. По залу прокатился вздох изумления.
— Давайте, братва, везите кореша в больничку! — сказал Лисица, обращаясь к Знающим. — Дружба — это не только бражничать, это и на могилу приходить!
От его взгляда и, правда, веяло свежей могилой.
Стонущего Лоцмана вынесли из зала. Пит осмотрел оставшихся ледяным взглядом.
— Еще предъявы к Ворону есть?
Предъяв не было, во всяком случае, никто их не озвучил. Дело явно шло к концу. Клоп поднялся, разминая ноги, за ним Карпет, их примеру последовали остальные.
— А у меня есть предъявы!! — рявкнул Лисица и повернулся к Кресту. — Что ты про иуду говорил? Какой Пашка? Какая малява? При чем тут Ворон?
Братва заинтересованной толпой сгрудилась вокруг. Крест коротко рассказал историю с Пашкой Бузой.
— Давай всех Знающих сюда! — приказал Лисица. — Ссученным жизни нет. Если на Ворона хоть пятнышко подозрения ляжет, я его сам завалю!
Услышав, о чем идет речь, сквозь толпу протолкался возбужденный Гангрена.
— Малява от Пашки была, — торопливо, глотая слова, начал он. — Базарил, что сдал его иуда. Двое знали, что он дело затевает. Один повесился. Второй, Оскаленный — Ворона кореш. Только он Ворону имени Пашки не называл. Значит, Ворон его сдать не мог! Такая вот картина нарисовалась!
Лисица слушал с каменным лицом. Когда Гангрена закончил, черты смягчились.
— А раз так, то метлы привяжите! — приказал он. — Чтобы имя Ворона рядом с никаким говном не вспоминали!
— Так и будет, — кивнул Гангрена. — Я все равно иуду найду. От меня еще никто не уходил…
— Ну, и ладушки! — кивнул Пит. — Одно дело осталось. Где этот ваш, с дальняка? Который старших не уважает?
— Гарик, что ли? — спросил Крест. И шепотом закончил: — Знаешь, Пит, это пацан авторитетный. Не надо его форшмачить…
— Ну, раз ты за него мазу тянешь. — Пит махнул рукой. — Тогда ладно, заканчиваем! А то я хотел его на пять минут с Вороном поставить. Один на один!
Ворон и Гарик встретились взглядами.
— Я бы ему еще нож дал, — презрительно улыбнувшись, сказал Ворон. — Чтоб уважение к старости проявить…
Гарик заскрипел зубами, испепеляя молодого конкурента взглядом. Но тот не испепелялся, а улыбался еще шире.
— Хватит базарить попусту, — каркнул Лисица. — Расход!
Оживленно переговариваясь, блатные начали расходиться.
— Крест, приглашай гостей на ланч. — Пит кивнул на Удава и Фонаря. — А я Молота с Вороном прихвачу!
— На что, на что?! — вскинулся Крест.
— Ланч — это такая вкусная жрачка! — в очередной раз блеснул вор воров знанием иностранных слов. — Грамотешку подтягивайте, пацаны!
* * *«Ланчевать» Крест повез гостей к себе на дачу. Двухэтажное П-образное здание из желтого кирпича располагалось километрах в двадцати от города, прямо на берегу Дона, неподалеку от рыбацкого поселка, в уединённом месте между небольшой рощей и довольно широкой, заиленной протокой. По дороге пришлось миновать сельское кладбище: могильные холмики, кресты и выцветшие венки не поднимали настроения и не пробуждали аппетита — наоборот, вызывали уныние и порождали скверные предчувствия. Впрочем, все, кто ехали в четырех машинах: Крест, Лисица, Молот, Ворон, Удав, Фонарь и восемь телохранителей, впечатлительностью не отличались и в предчувствия не верили. Они даже вряд ли обратили внимание на местный погост и никакого значения ему не придали. Хотя один из пассажиров сделал это зря.
Усадьбу окружал высокий кирпичный забор с парковкой, на которой уже стояли несколько машин. Охранник открыл кованные ворота, и гости въехали в просторный, вымощенный плиткой двор с гаражами, подсобными помещениями, летней кухней, скамейками и цветниками, где уже суетилась в хозяйственных заботах многочисленная челядь Креста.
Телохранителей оставили здесь, где имелся накрытый стол без водки и коньяка — чисто пожрать. Почетные гости обошли здание и оказались во внутреннем дворике, закрытом с трех сторон, а четвертой выходящей прямо на величаво текущий в полусотне метров Дон. Здесь Крест принимал самых близких.
Повара в белых одеждах и колпаках колдовали у костра, где в стоящем на треножнике чугунном котле кипела уха. Она была почти готова. На глазах у прибывших один из поваров вылил в бурлящий котел полбутылки водки, а потом затушил в нем горящую головню.
— Это ещё зачем? — поинтересовался Пит.
— Положено так, — со знанием дела объяснил Крест. — Это и есть настоящая тройная донская уха.
— Тройная?
— В ней три сорта рыбы варено. Первую порцию кошкам отдали, вторую наши бойцы едят, а третья — осетрина, да севрюга сейчас доваривается… Ну, братва, прошу к столу…
Накрытый крахмальной скатертью стол был гораздо богаче оставшегося в соседнем дворе: черная и красная икра, вяленая и жареная рыба, раки, отборные овощи, изобилие спиртного… Но центровым блюдом стала уха, на которую все с удовольствием и набросились. Она была густой, наваристой, необыкновенно вкусной и пикантно пахла костром. Все проголодались и пока утоляли голод, практически не разговаривали.
К удивлению Ворона, обязательную к ухе водку, которую предложил хозяин, пить не стали. Лисица почему-то отказался, хотя на него это похоже не было, Фонарь сообщил, что уже три года не пьёт из-за проблем с сердцем, Удав держался как-то настороженно и без объяснений прикрыл рукой рюмку, Молот едва пригубил
