Хранитель изумрудной печати - Наталья Николаевна Александрова
Вскоре неподалеку послышались шаги — видимо, выпроводив последних посетителей, служительница напоследок еще раз обошла свои владения и на всякий случай заглянула в служебный коридор.
Шаги удалились, и наступила тишина.
Вера стояла и думала.
Как она изменилась! Раньше она ни за что, даже под страхом смерти не решилась бы на такую авантюру. Она бы и подумать о таком не могла! Но с тех пор как у нее появился амулет, она стала совсем другим человеком.
В комнатке было жарко от труб, тесно и пыльно. Ипполит шевельнулся и прошептал:
— Как долго мы должны ждать?
— Честно говоря, сама не знаю. Но здесь наверняка есть охрана, которая время от времени делает обход. Думаю, нам нужно его дождаться, а потом сразу выбираться.
— А если они часто обходят залы и сразу вернутся?
— Мне кажется, нет. Все же Эрмитаж огромен, и для того чтобы обходить все залы каждые полчаса, пришлось бы держать целую армию. Так что час у нас наверняка будет. А нам больше и не понадобится. Если, конечно, я права.
Они снова затихли в ожидании.
Прошло около часа, и Ипполит снова забеспокоился:
— А может, охрана сюда вовсе не заходит?
— Не знаю, но, наверное, они должны всюду побывать хоть по одному разу за дежурство…
И в это время в коридоре послышались шаги и голоса.
Шаги были тяжелые, мужские, и разговаривали двое.
— Все-таки хуже тещи никого нет! — говорил один. — Моя, к примеру, так прямо мне и сказала десять лет назад — мол, я не я буду, но только вас со Светкой разведу. И как прикажешь мне после этого с ней на одной жилплощади сосуществовать?
— А у меня теща ничего, — отвечал второй голос, — никогда не скандалит, а главное — готовит хорошо. На мне уже форма едва сходится!
— Так, может, она тебя нарочно так откармливает, — предположил первый, — чтобы до инфаркта докормить?
— Типун тебе на язык!
За разговором охранники подошли к двери, за которой прятались Вера с Ипполитом. Вера вцепилась в ручку.
Один из охранников дернул ее с той стороны. Вера держала ручку, сколько было сил, но дверь начала подаваться. Ипполит увидел это и, ни секунды не мешкая, вставил в скобу швабру, которая оказалась у него под рукой.
— Не заперта дверь, что ли? — недоуменно протянул охранник.
— Тебе, наверное, показалось! — отозвался его напарник.
Охранник еще раз дернул дверную ручку, но на этот раз она не шелохнулась.
— И правда, показалось! — проговорил он и пошел дальше, продолжая прерванный разговор:
— Так, может, тебе ее замуж выдать?
— Кого?!
— Да тещу!
— Ты что говоришь-то? Ей же больше шестидесяти!
— Ну и что? Любви все возрасты покорны! Найди ей какого-нибудь вдовца с квартирой, она к нему переедет, и заживешь ты, как султан Брунея…
— Да где же его взять, вдовца, да еще с квартирой? Если какой и был, его уж давно подобрали…
Шаги и голоса охранников затихли вдали.
Вера выждала еще несколько минут и открыла дверь. Они с Ипполитом выскользнули в коридор, огляделись и вышли в зал с экспонатами.
Вокруг царила удивительная, нереальная тишина. Вообще обстановка была какой-то фантастической. Вере никогда не приходилось видеть залы Эрмитажа пустыми. В любой день, в любой час здесь бродили неисчислимые толпы посетителей, приехавших с разных концов огромной страны и всего мира. Школьники из Нижневартовска, пенсионеры из Сеула, китайцы и африканцы, шотландцы в клетчатых юбках и индусы в разноцветных тюрбанах переходили из зала в зал, разглядывая картины и статуи.
Сейчас же здесь было пусто и тихо, и только мраморные греки и римляне с неудовольствием взирали на двух людей, нарушивших их ночной покой.
— И куда идем теперь? — осведомился Ипполит. — Может, вы мне наконец объясните?
— Мы уже близко! — отозвалась Вера и вошла в соседний зал.
Там сразу за дверью на деревянной подставке стояла афиша: «Аюмские барельефы. Две тысячи лет безмолвного присутствия». Вдоль стен зала были расставлены и разложены мраморные плиты, на которых древние мастера живо и выразительно изобразили сцены войны и охоты, строительства храма и рыбной ловли, сбора урожая и похорон какого-то знатного вельможи — картины жизни и смерти обитателей Древнего Востока. Но возле этих барельефов Вера не останавливалась, она пришла сюда не для того, чтобы любоваться ими. Проходя мимо плит, она бегло оглядывала каждую, чтобы не пропустить ту единственную, которую искала.
И она нашла ее в самом конце зала.
Увидев плиту, Ипполит замер как громом пораженный и даже негромко ахнул.
Чуть пожелтевший от времени камень был покрыт значками халдейского алфавита, среди которых тут и там были разбросаны изображения фантастических существ — многоногих, многоруких, многоголовых порождений буйной фантазии древних жрецов, создателей и хранителей Изумрудной скрижали.
— Вот что я хотела вам показать! — торжественно провозгласила Вера, отступив на шаг, чтобы окинуть взглядом всю плиту.
Ипполит ничего не ответил, от волнения лишившись дара речи. Дрожащими руками он вытащил из-за пазухи свои гравюры и принялся сравнивать их с изображением на мраморной плите. Уже через минуту, повернувшись к Вере, восторженно воскликнул:
— Это она! Та самая недостающая четвертая надпись, четвертая копия, без которой мы не могли прочесть истинный текст Изумрудной скрижали! Это «Кодекс D», о котором я вам говорил! Я оказался прав! Он существует!
Ипполит тут же вытащил лист со своими записями и хотел пристроить его на постамент рядом с мраморной плитой, чтобы вписать недостающие фрагменты священного текста. Вера едва успела схватить его за руку.
— Осторожно! Видите, здесь установлен датчик, если вы дотронетесь до плиты или постамента, тут же сработает тревожная сигнализация и сюда сбежится вся охрана! Если вам нужно на чем-то разложить свои листы, то только на полу!
Ипполит послушался ее, разместил гравюры на полу так, чтобы мраморная плита заняла свободное место между ними, а в центр поместил Верин амулет. Прибить его гвоздем к полу он не мог, поэтому медленно поворачивал, выбирая нужные фрагменты с аюмской плиты.
Заполняя пробелы, он вполголоса читал:
— «Использовать для прочтения данного текста эссенцию знаний, воплощенных Меркурием, проходящим через четвертый дом в условиях полного… полного раскрытия элементов преображения Сатурном прямого построения прочих планет…»
— Вы что-то понимаете? — осторожно спросила Вера.
— Разумеется, — отмахнулся от нее старый ученый, — не отвлекайте меня! Я должен прочесть до конца!
Пробелы в тексте быстро заполнялись, лицо Ипполита светлело от восторга и волнения. Он был как никогда близок к разгадке величайшей тайны истории.
Но с какого-то момента светлая радость
