Загадочная подсказка - Виктория Гилберт
– Как родственница вашей матери могла быть связана с Эйрли? – сказала я, заканчивая его мысль. – Я тоже об этом подумала.
– Возможно, она была кузиной, которая посещала Эйркрофт в последние годы жизни мамы? – Кэм уставился на кессонный потолок. – Мама могла пригласить ее в гости, а потом у нее возникло желание нарисовать ее портрет. У незнакомки очень привлекательное лицо.
– Полагаю, нельзя исключать такой вариант. Хотя мой друг Винс… – Я замолчала, когда Кэм опустил взгляд, чтобы посмотреть на меня. – Вообще-то, он мой домовладелец, но мы подружились. Так вот, он бывший журналист и во время работы проводил исследование о семье Эйрли.
– Винсент Фишер. Я знаю его. – Кэм прищурился. – Он несколько раз просил предоставить ему доступ к фотографиям и документам семьи Эйрли, которые остались в доме. Мой отец всегда отказывал в его просьбах, и я продолжил эту практику.
– Он и не думает вредить кому-то. Если точнее, его интересует таинственная смерть Кэлвина Эйрли. А она никак не связана с вашей семьей, – объяснила я, прижимая папку к груди как щит.
– Возможно и так, но мне не нравится, когда по моему дому шныряют репортеры. – Кэм продел большой палец в узел своего галстука, чтобы ослабить его. – Но теперь, раз дело уже сделано, что он говорит об этой загадочной женщине?
– Ничего, – призналась я. – Он тоже не узнает ее и не понимает, почему ее снимок оказался в коллекции семейных фотографий Эйрли.
– Интересно. – Кэм стянул галстук через голову и сунул его в карман пиджака. – Увлекательная загадка; полагаю, вы бы хотели продолжить попытки разгадать ее?
– Если вы не против.
Кэм пожал плечами.
– Вовсе нет. Мне тоже хотелось бы знать, кто она такая. Очевидно, мама считала эту особу достаточно интересной, чтобы запечатлеть ее на портрете, и это очень интригует.
Я положила папку на верхнюю полку книжного шкафа.
– Есть еще кое-что.
– И что бы это могло быть? – спросил Кэм, расстегивая верхние пуговицы рубашки.
– Когда на днях меня заперли на чердаке, я решила поискать другой выход в основной части помещения. – Я вынула из кармана стопку писем. – Я споткнулась о коробку, содержимое другой рассыпалось, и… оттуда выпало это.
Кэм уставился на письма, его глаза расширились, а дыхание участилось, как будто я держала в руках кобру.
– Вы прочитали их?
– Да. Понимаю, вероятно, мне не следовало так поступать, но одно письмо выпало из пачки, и когда я увидела, что это, – я прочистила горло, – боюсь, я позволила любопытству взять надо мной верх.
Кэм прошел мимо меня, остановился и схватился за спинку одного из кресел.
– Значит, вы в курсе.
– Как и вы, – произнесла я, обращаясь к его напряженной спине. – Я видела вашу ремарку на обороте одного из писем.
– Что меня совсем не удивляет. – Кэм облокотился на спинку кресла и наклонил голову. – Джейн, похоже, вы обладаете удивительной способностью откапывать секреты.
– Всего лишь чистое везение.
– Или судьба. – Кэм выпрямился и повернулся, чтобы посмотреть на меня. – Мне многое стало ясно, как только я обнаружил эти письма. Почему мой отец, который был хорошим человеком и всегда прекрасно заботился обо мне, никак не мог найти в своем сердце место для меня?
– Вы когда-нибудь разговаривали с ним об этом? – спросила я, опираясь бедром о книжный шкаф, чтобы поддержать внезапно задрожавшие ноги.
– К сожалению, нет. Я нашел эти письма только после того, как он скончался. – Лицо Кэма побледнело, веснушки стали ярче.
– И он никогда не рассказывал вам правду?
Кэм покачал головой.
– Подозреваю, об этом его попросила мама. Знаете, он очень любил ее. Я видел это по его глазам, когда он произносил ее имя. – Кэм сжал губы. – И он никогда не смотрел так на меня.
– Но он оставил вам все свое состояние. Конечно же он переживал за вас. – Я понимала, что мои слова были слабым утешением для страдающего от гнета прошлого Кэма, но не смогла придумать что-то более весомое.
– Опять же, я верю, что он выполнял волю матери. – Кэм уставился в какую-то точку поверх моего плеча. – Не поймите меня неправильно, отец никогда не проявлял по отношению ко мне жестокости, ни действиями, ни словами. И конечно же всегда обеспечивал меня всем самым лучшим – первоклассные няни, отличное образование и все прочее.
– И все же он не мог дать вам свою любовь, – признала я, когда Кэм наконец встретил мой полный сочувствия взгляд.
– Нет. Но, честно говоря, он крайне редко проявлял истинные чувства. Отец был общительным и обаятельным, и у него было много друзей. Но все это лишь на поверхности. Полагаю, несмотря на видимое добродушие и громкие слова, он был очень одинок. Сомневаюсь, что он любил кого-то, кроме моей мамы. – Пальцы Кэма отбивали такт вальса на его бедре. – Знаете, я никогда не испытывал к нему ненависти. Между нами не было достаточной связи, чтобы возникла настолько сильная эмоция, как ненависть.
Я проглотила рвущиеся наружу слова, сомневаясь, что смогу выразить свои мысли, не показав гнев, который внезапно почувствовала по отношению к Альберту Клю. Моя дочь никогда по-настоящему не знала своего отца, который исчез из нашей жизни после развода, так что в этом смысле они с Кэмом были немного похожи. Но она уж точно не росла в роскоши. И, будучи матерью-одиночкой, изо всех сил старающейся работать столько, чтобы иметь возможность прокормить нас обеих, я, возможно, иногда уделяла ей не столько внимания, сколько следовало бы. Однако я знала, что у Бейли всегда было то главное, чего, очевидно, недоставало Кэму, – безусловная родительская любовь.
– Вы когда-нибудь пытались найти биологического отца? – поинтересовалась я, когда наконец смогла спокойно говорить.
– Безуспешно. – Кэм отошел от кресла и снова встал спиной ко мне. – Несмотря на доступ к неограниченным финансовым ресурсам, похоже, его невозможно отыскать.
– Ваша мать попросила его полностью прекратить общение, – сообщила я.
– Она – да, и все же отец, – Кэм сжал руки в кулаки, – настоящий отец, он мог вернуться за мной. Или хотя бы наладить какую-то связь, особенно после смерти отчима.
– Не хочу давить на больное, однако не исключено, что ваш настоящий отец тоже умер, – мягко заметила я.
– Верно. Мне не узнать правды. – Кэм разжал пальцы, разминая их.
«Три раза», – подумала я, и в груди все сжалось.
– Должно быть, трудно жить в неведении.
– Так и есть, но мне не стоит жаловаться, да? – Голос Кэма дрогнул на последнем слове. – Я здоровый, богатый, отлично образованный владелец великолепного поместья и множества предприятий. На что мне сетовать?
Положив стопку писем
