Дорога в алмазах - Марина Серова
Не раздеваясь, плюхнулась в постель, успев лишь подумать о свидании с Сергеем, и как-то незаметно уснула.
Снилась мне какая-то жуть. Очнувшись, я поняла, что меня насторожило: странное поведение Барышкина. Только вот в чем странность? Спокойствие? То, что он распустил оставшийся персонал? Отгоняя прочь видения, я судорожной рукой набрала Барышкина.
– Абонент временно недоступен, перезвоните позже!
– Что? – Я снова набрала тот же номер, но лишь короткие гудки были мне ответом.
Так, все! Это всего лишь дурной сон! Я слишком сильно перенервничала в этом расследовании. Хватит думать о клиентах, дело закрыто!
Отпустив накопленный стресс в небытие, я взглянула в новый день. Пора вспомнить о Сереже. Завтра мы идем в ресторан, и я наконец-то смогу выпустить себя из-за колючей проволоки и позволить себе расслабиться. Думаю, Ленка не откажет подруге в выборе платья для романтического вечера.
Я даже посмеялась над своими словами. Это Ленка не откажет? Да она будет счастлива пробежаться по бутикам, еще и успеет достать меня своими советами и наставлениями, выбором туфель, прически и макияжа. Даже не сомневаюсь, что после того, как я сообщу ей эту новость сегодня, моя подруга сразу же начнет поиски самых лучших магазинов.
Я налила себе горячую ванну и бросила пару малиновых бомбочек для пенки. Пора добавить в свою жизнь красок, страсти и любви! А в честь прекрасно завершенного расследования мне захотелось облачиться во что-то нежное, голубоватое, сочетаемое с цветом его глаз…
Захотелось на один вечер побыть принцессой, голубой принцессой.
Эпилог
Багряный закат раскинулся над Тарасовом, одарив усталый город россыпью разноцветных бликов. Красноватые оттенки отражались в водах Волги, в стеклах торговых центров, в глазах прохожих. Завтра будет дождь или похолодание.
Одинокая худощавая фигура с треском закрыла круглое окно в своей лаборатории, осмотрела склянки и маленькие ручные плавильни для золота, провела рукой по пыльному столу, запечатлев на память то, чего больше нет, чтобы навсегда покинуть это место.
Фигура вышла в закат, заперев дверь бывшего салона, прошла мимо личного водителя к дороге и вызвала такси. Нужно кое-что закончить, прежде чем окончательно затеряться в толпе, в суете.
Будучи на месте, фигура осмотрелась. Серое, унылое здание напомнило о чем-то неприятном, тяжелым камнем залегшем в душе и упрямо застрявшем в сердечной мышце. Сейчас не время для воспоминаний и нерешительности. Она вошла внутрь, где ее никто не ждал. Минуя грозную постовую медсестру, она поднялась на нужный этаж и скрепя сердце – лишь бы не было поздно – вошла внутрь.
Как ей и говорили, женщина, лежащая на подушках, была смертельно больна. Фигура заметила ее нежные и в то же время надломленные черты, с каждым трудным вдохом все сильнее напоминающие собой черты мумии.
– Здравствуйте, Антонина. – Степан Петрович робко прокашлялся, чтобы его голос не звучал для больной слишком резко.
– Здравствуйте, – слабо ответила Антонина. – Кто вы?
– Я друг, – он слегка замялся, – друг вашего брата Андрея.
Она молча закрыла глаза, и на ее лице отразилась скорбь, сродни материнской.
– Что вам нужно?
– Ничего. Я просто пришел отдать вам это. – Барышкин протянул женщине увесистый конверт. – Ваш брат попросил передать вам их, если с ним что-нибудь случится. Это на операцию.
– Как? – От неожиданности у нее затряслись губы.
– Мне жаль, что так получилось. Он был хорошим парнем. – Степан Петрович и сам никогда не думал, что сделает что-то подобное для кого-то.
– Спасибо, друг Андрея. – Она бережно поднесла конверт к сердцу и благодарно закрыла глаза.
Степан Петрович никогда не любил сантиментов, он поспешил удалиться из палаты, а потом бегом помчался на улицу. Для его лет это было слишком прытко. Прохладного вечернего воздуха не хватало, чтобы вдоволь надышаться тем ощущением, после которого говорят: «Он сделал доброе дело». На душе действительно стало приятно.
Вдалеке, у ворот больницы, его ожидал Евгений, ставший на время личным водителем. Повадки бывалого телохранителя еще теплились в душе пенсионера – ловко он выследил такси Барышкина.
Евгений подождал, пока Степан Петрович подойдет к своей машине, и протянул ему бархатную коробочку.
– Вы забыли это на моем столе, Степан Петрович. Наверное, важная штука.
Барышкин на миг застыл, словно вспомнил о чем-то. Он посмотрел в багряное небо над собой и вздохнул. А потом решительно протянул руку и убрал коробочку в карман.
– Куда едем? – уточнил Евгений.
– В аэропорт. – Барышкин сел в автомобиль и посмотрел на больничные окна, где стояла тонкая женщина, слабо обняв себя руками.
– На сколько дней уезжаете, Степан Петрович? – любопытствовал Евгений.
– Надолго. Не думаю, что вернусь сюда. – Барышкин, не вынимая руки из кармана, погладил теплую бархатную коробочку. Он снова вздохнул, отворачиваясь от больницы и устремляя свой взгляд вперед. – Все, что мне сейчас нужно, – покой, забота и… моя «Принцесса».
Евгений лишь слегка удивился словам старого ювелира, он завел мотор «Тойоты», и вскоре они скрылись за поворотом.
