Клуб разбитых сердец - Михалева Анна Валентиновна
— Ничего тебе не будет, — успокоил ее Сохов. — Просто пообещай молчать, вот и все. А я уж постараюсь, чтобы тебя не тронули. Не бойся. Садись! — Он махнул пистолетом в сторону машины.
Маняша медленно попятилась к дороге. Ноги ее не слушались. «Влипла!» — пронеслось в голове.
— Моня! — крикнула она. — Иди домой.
Пес посмотрел на нее, вильнул хвостом, но потрусил в направлении машины.
— Моня! Домой!
Он не послушался.
Маняша испуганно покосилась на дуло пистолета в дрожащей руке Сохова. Он смотрел на нее в упор.
— Быстро в машину!
Она послушалась. Потому что поняла, ее все равно посадят в эту треклятую иномарку. А вот Моню можно еще спасти. К тому же, если он быстро прибежит домой, мама поймет, что она в беде. Ее начнут искать и скоро выяснят, что она не дошла до Пашки, и вот тогда, может быть, успеют спасти.
Оказавшись на заднем сиденье, она сжалась в комочек. Сохов захлопнул дверь. Сам прыгнул рядом с шофером.
— Привет, — шепнул кто-то ей на ухо.
Машина быстро отъехала от тротуара.
Маняша вздрогнула и повернулась к своему соседу.
— Как дела? — улыбнулся ей Ромка Совков.
— Очень плохо, — ответила она и глянула в окно.
Там на газоне тоскливо провожал ее взглядом одинокий Моня.
* * *— Мам! — Сашка снова дернул ее за руку. — Мам, тебя к телефону.
— Пошли всех к черту, — сонно попросила она.
— Ты запретила ругаться, — прогундосил отпрыск.
— Один раз можно. А кто звонит?
— Твой менеджер… этот… Петя.
— Петя? В воскресенье? Принеси трубку, пожалуйста.
Через минуту Сашка подал ей трубку.
— У нас пожар? — недовольно спросила она.
— Хуже. У нас в витрину въехал грузовик.
— Что?!
— Въехал только что. Милицию я уже вызвал, думаю, нужно подъехать и вам.
— А ты не справишься?
— Вообще-то я думал, вам будет интересно посмотреть.
— Да, конечно.
Она резко поднялась с кровати.
«Это невозможно! Просто напасть какая-то!»
— Мам, а ты завтракать будешь? — с надеждой спросил сын.
Она отрицательно мотнула головой и понеслась в ванную.
— А я? — он всхлипнул.
Варвара остановилась, пристально посмотрела на него.
— Слушай, сколько тебе лет?
— Двенадцать, — кисло ответил Сашка.
— Ты дорос уже до того, чтобы сделать себе бутерброд.
— Из чего?!
— Ну… — тут ей стало стыдно.
Она ведь уже неделю не заходила в продуктовый магазин.
«Совсем сдурела мамаша!»
— Ладно, — Варвара метнулась к сумочке, выхватила из нее кошелек, вытащила оттуда двести рублей. — Иди в свой любимый «Макдоналдс».
— Ого, — просиял Сашка, потом снова посерьезнел. — А этого мало.
— Да на эти деньги обожраться можно, — удивилась она.
— А Полишкин? Он уже давно денег не получает.
— Что, совсем твой Полишкин учиться перестал?
— Почему, учится. Только пока неудачно. Пока получает одни тройки. Так что с бизнесом у него проблемы.
— Может, мне усыновить твоего Полишкина? — Тем не менее Варвара выделила сыну еще двести рублей. — Бери и ни в чем себе не отказывай.
«За плохое исполнение материнских обязанностей нужно платить!» — подумала она и с дурным чувством, что откупилась от собственного сына, пошла в ванную.
* * *Маняша так и не поняла, куда ее завезли. Был это какой-то заброшенный на зиму дачный поселок, в котором стояли лишь летние домики. В один из них ее и привели. Сказать, что она чувствовала неладное, значит не сказать ничего. К концу их путешествия она уже не тряслась всем телом, как вначале. Она впала в безвольное оцепенение, решив, что Сохов врал, обещая, что с ней ничего не случится. Скорее всего ее привезли сюда убивать. Почему это не сделали где-то по дороге, она так и не поняла. Но, в принципе, какое это имело значение, ей не легче от того, где именно она расстанется с собственной жизнью, на обочине проселочной дороги или здесь, на этом богом забытом дачном участке, где летом выращивают лук и морковку, а зимой убивают людей.
Ее завели в дом. Совков, Сохов и водитель, тоже молодой парень бандитского вида, внешне выглядели вполне спокойными, словно действительно не замышляли ничего дурного. Но Маняша-то знала, что именно такими вот — невозмутимыми — и выглядят настоящие убийцы.
В доме было теплее, чем на улице, но все равно холодно. И еще тут было грязно. Маняшу даже передернуло. Пол не только не мыли, но и не мели лет пять — столько сору и пыли она еще не видела. Дряхлая мебель, состоящая из ободранного дивана, обшарпанного шкафа, нескольких стульев и этажерки, совершенно непонятно зачем сюда выставленной и заваленной никому не нужными книгами, вроде «Кролиководство» и «Как закалялась сталь», годных разве что для разжигания костров, — все это было покрыто слоем пыли с палец толщиной. Окно в комнате, куда ее привели, имело тусклый и засаленный вид. Со стен свисали куски обоев.
— Вот, — Совков обвел комнату широким жестом, — как тебе апартаменты?
— Если вам так уж не терпелось со мной пообщаться, можно бы было поговорить и в машине. Совершенно незачем было тащить меня на эту помойку, — она удивилась, как глухо звучит ее голос. И еще дрожит при этом.
«А чего еще ждать от напуганной пятнадцатилетней девчонки?»
— Говорить?! — тут Ромка разразился совершенно непристойным мерзким хохотом.
Когда его задор иссяк, он изрек уже более серьезно:
— Маш, время разговоров прошло.
— Но… — она с надеждой покосилась на Сохова, чувствуя в нем единственного союзника.
Тот отвел взгляд в сторону, и она тяжело вздохнула — ее последняя надежда на спасение рухнула. Сохов, даже если и не будет участвовать в том, что задумал Совков, все равно мешать ему не станет. Еще бы, разве он посмеет противоречить начальству?
— Теперь, когда мы прояснили ситуацию, — съехидничал Ромка, наблюдавший эту сцену, — я хотел бы объяснить, почему ты здесь. Это чтобы мы не выглядели в твоих глазах законченными злодеями.
С некоторых пор ты доставляешь нашей слаженной организации массу проблем. Ты и твои друзья. Но я знаю точно, если б не ты, вся ваша шайка быстро бы потеряла к нам интерес. Ведь Сохов уже не первый год толкает «колеса» в вашем долбаном лицее, и никто худого слова ему не сказал…
— Чушь, — перебила его Маняша. Поняв, что помощи от присутствующих не дождешься, она решила положиться на собственные силы. А что она могла? Разве что тянуть время разговорами, пока дома ее не хватятся и не начнут искать. Правда, как ее найдут в этом поселке и когда, одному богу известно. И все-таки сдаваться просто так она не желала. — Мы ничего не сказали ни о Сохове, ни о наркотиках, когда нас следователь мотал. Могли бы хоть поблагодарить.
— Может быть, в этом и была ваша ошибка? — усмехнулся Совков. — Не сказала, так скажешь. Все к тому шло. Сначала вы повесили на нас труп вашего физика, упокой его душу. Теперь этот папаша привязался. Я чувствую, что чем дальше, тем хуже. Пора с этим завязывать.
— Вы думаете, что, убив меня, вы избавитесь от проблем? — Маняша сделала над собой усилие и зло рассмеялась. Вышло неплохо. Чуточку фальшиво, но все-таки неплохо. — Да у вас еще больше проблем появится. На кого подумают-то?
Вот тут заржал уже не только Совков. Заржал и шофер, и даже предатель Сохов вяло улыбнулся.
— Убив? — игриво возмутился за всех Ромка. — Ты, видимо, начиталась детских детективов. Там, где пионеры по-взрослому рискуют жизнью. Нет, радость моя, никто тебя убивать не станет. Мы решим свои проблемы иным способом.
Голос его был угрожающе спокойным. А сам он ухмылялся. И Маняше стало страшно. Так страшно ей не было еще никогда в жизни. Даже тогда, когда летом мальчишки уговорили ее прыгнуть с пятиметровой вышки. Тогда она тряслась, стоя на краешке трамплина и понимая, что назад пути нет. Ей казалось, что она стоит на краю своей жизни. И ей было очень страшно. Но не так, как теперь. Теперь холодный страх сковал внутренности, а горло щекотал рвавшийся наружу крик отчаяния. На глазах ее выступили слезы. Она еще не понимала, что с ней произойдет через минуту, но сознание того, что это будет чем-то ужасным, морозило изнутри.
