Изгои - Анвар Кураев
Молчун забрался на огромный камень, торчащий из земли. Оглянулся. Низко, на участке, где не было деревьев, шёл небольшой отряд – человек десять. Двое удерживали за поводки рвущихся вперёд собак. Они шли быстрым шагом – почти бежали. «Не проскочили».
Володя спустился с камня, чтобы его самого не заметили, и ускорил шаг.
2017 год
Нет жены, но есть дочь. Володя крутил эту мысль в голове и так, и эдак. Злость вскипала в нём, переливаясь через край. «Как всё может быть настолько неправильно? Если кто и должен был погибнуть из их семьи – это он. Отморозок, которому точно нечему научить дочь».
– Молчун, не зацикливайся. Чем дольше думаешь – тем хуже. Никто из нас не виноват. Ни ты, ни я. Отец всегда говорил: «Не ищите в жизни справедливости». Что могли мы сделали. Маме твоей помогаем, как можем.
Бык говорил всё это, а Шмель сидел рядом и вяло кивал, как-будто всем своим видом говоря: «Братишка, я бы сказал тебе что-нибудь, но ты же понимаешь, как всё это бесполезно».
– Тебе легко говорить – ответил Володя, обводя взглядом всех этих счастливых, сытых, радующихся людей вокруг. «Они, конечно, не виноваты ни в чём. Всё это – от начала и до конца – мой неправильный выбор. Но они бесят».
– Пацаны, пойдём отсюда. Давайте счёт попросим и свалим. Не сидится мне здесь.
Шмель молча кивнул. «Шмель молча кивнул? Где его обычное многословие? Видно, не только мне досталось за это время…»
Давно стемнело, но из-за фонарей было видно, почти как днём. Два охранника на входе куда – то подевались. Бык вышел на крыльцо, чуть постоял, и начал спускаться со ступенек. Внизу стояла компания из четырёх человек. Все прохожие обходили её, стараясь не приближаться. Молчун знал, почему. Агрессия. Она висела в воздухе вокруг них. Один повернулся к Быку и громко проговорил, выдавая акцент горца:
– Э, чё сказал?! – он сделал шаг навстречу. Бык явно не понимал, что происходит.
Молчун кинул взгляд на остальных. Смотрят на Быка, руки в карманах. Явно с ножами. «Они здесь не просто так оказались. Подстава какая-то».
Он сделал вид, что сам по себе, обошёл группу справа и поднял железную урну, так удачно стоявшую на краю дороги. Ни секунды не раздумывая, Володя обрушил её на затылок ближайшему горцу. Тот свалился замертво. Мусор разлетелся по плитке, а оставшиеся отскочили и повернулись к нему. Молчун подобрал бутылку за горлышко и стукнул об пол. В руке осталась воронка с выступающими острыми краями. Одновременно Саша спустился с лестницы и хорошим лоу-киком сзади повалил одного из горцев. Бык бросил в другого какую – то стекляшку из мусора под ногами. Молчун подскочил к ближайшему, держа осколок в левой руке, и сделал финт, будто хочет ударить в живот. Соперник среагировал неправильно, отводя живот назад и пытаясь ножом порезать руку Молчуна. Он сразу перевёл атаку на голову, два раза подряд резко ударив левой. Гад не мог достать его ножом – только порезать руку. Но движение запоздало, лишь слегка резанув по куртке. Зато оба удара Молчуна пришлись в цель. Первый разрезал губы вертикально, а второй оставил непонятное кровавое месиво на шее справа. Булькая и покачиваясь, бандит отходил в сторону, зажимая рукой шею. Справа Шмель кружил вокруг пытавшегося подняться соперника. Тот, лёжа, отгонял его ножом. Бык уворачивался от ещё одного, кружа и отскакивая на каждое движение – ему уже порезали ладонь, и кровь текла, заливая одежду и недавно выложенную плитку. «Долго не протянет.» Он уже тяжело дышал. Молчун сбил пинком того, что был ранен в шею, и подскочил к подонку, который порезал Колю. Тот смекнул, что Володя вооружён, и повернулся к нему, стараясь держать в поле зрения и Быка. Бык пытался зажать второй рукой рану на ладони, но всё – равно сделал ложное движение, как – будто хочет броситься на горца. Горец на долю секунды выставил нож в сторону Коли. Молчун тут же ударил его разбитой бутылкой в лицо. Удар был не только режущий, но и сильный сам по себе. Горца отбросило, голова откинулась назад. Молчун тут же добавил ещё сильнее. Розочка треснула на несколько крупных осколков – часть упала на пол, один застрял в руке, больно впившись в мышцу у большого пальца, а два торчали из щеки нападавшего. Впрочем, уже защищавшегося. Кавказец выставил руку с ножом вперёд, а второй держался за лицо. Боль уже пришла к нему, и вся его поза, несмотря на выставленный вперёд нож, говорила о том, что реагировать он не готов. Молчун шагнул к нему, схватил раненой рукой за руку с ножом и треснул ногой в промежность. Тот еле стоял. Потом, не сбавляя темп, вырвал правой рукой нож, воткнул в живот и дёрнул вверх. С окровавленным ножом он подошёл к последнему, оставив предыдущего лежать в позе эмбриона. Новый уже встал на ноги. Оглядел их троих и своих подельников. В этот момент тот, кто получил удар урной, начал сильно дрожать, как эпилептик. Раненый в живот затих, напоследок издав резкий звук опорожнившегося кишечника. Вонь уже забивала ноздри. Последний прыгнул на Молчуна. Тот провалил его, резко отскочив вправо и коля ножом в согнутую спину, как быка на корриде. Но нож только чиркнул тому по плечу.
«Ты не на войне. Не стоит перегибать. Но он всё ещё опасен. Нож – не шутки. Хоть остался всего один – этот один может убить нас всех.»
Последний стоял и смотрел на Молчуна. В него полетела бутылка, брошенная Саней. Говнюк закрылся рукой, и она попала в подмышку. Потом он развернулся и побежал прочь.
– Добрая работа! – сказал Молчун, поймав себя на мысли, что действительно испытывает удовлетворение от хорошо проделанной работы.
«Да, теперь это – его работа. Стоит наконец свыкнуться с этой мыслью. И нет для него никакой другой жизни.»
– Да ты грёбаный мясник! Как ты понял, что всё серьёзно? – вопросил Бык.
Молчун пожал плечами.
– Это в воздухе. У Молчуна всегда был нюх на такие вещи. И реакция получше нашей. Спасибо скажи. Щас бы лежал, как ёжик. Только вместо иголок – ручки от ножей. – цинично, как – то по-стариковски, ответил Шмель.
