Дебютная постановка. Том 2 - Александра Маринина
Петр разрывался между необходимостью напомнить старику, что речь должна идти как раз о восьмидесятом годе, а не о «потом», и желанием узнать те детали, о которых «рассказывать тошно». «Да что ж я как в проруби-то болтаюсь, – сердито подумал он. – Никак не могу решить, что важнее и нужнее: нынешняя работа или та, которая задумана и которая так манит меня. Настоящая обезьяна из анекдота, которая мечется между двумя рядами и не может определиться, умная она или красивая».
Неожиданно в голову пришла компромиссная мысль: скандал, который разгорелся после убийства следователя Садкова и о котором упоминал судья Екамасов, остался в тени и не был предан огласке по тем же причинам. Поэтому нет ничего плохого в том, чтобы послушать про то, что случилось «потом».
* * *
– Вот он, красавчик, любуйтесь.
Каменская повернула айпад так, чтобы Петру и Карине было хорошо видно изображение.
– Знакомое лицо?
Петр всмотрелся внимательнее. Нет, он этого парня никогда не видел. Лет 25–28 на вид, очки, бейсболка, джинсы, кроссовки, небольшая сумка на длинном ремне. По описанию – в точности тот, о ком рассказывала соседка с первого этажа.
Он перевел взгляд на Карину, боясь увидеть в ее глазах узнавание. А вдруг она его обманула? Вдруг действительно с кем-то познакомилась, позволила проводить себя, а теперь валяет дурака? Но на лице девушки он прочел только спокойное недоумение.
– Никогда его не видела. А ты, Петя?
– Я тоже не видел. А кто это, Анастасия Павловна? Вы узнали, кто он такой?
Каменская рассмеялась:
– Петенька, Витя отличный опер, но он не волшебник. Он всю ночь не спал, отсматривал запись, некоторые места – не по одному разу, чтобы быть точно уверенным. Он, знаете ли, из тех людей, которые ужасно боятся ошибиться, поэтому без конца перепроверяют сами себя.
По квартире разливался запах творожной запеканки с ванилью – фирменного блюда Карины. Она добавляла в творог изюм, цукаты, что-то еще замысловатое, и вкус получался насыщенным и изысканным. Такой чудесной запеканкой она баловала Петра не часто, но сегодня расстаралась в честь гостьи.
Карина посмотрела на часы.
– Еще десять минут – и будет готово. Анастасия Павловна, а зачем запись, если ваш Витя все равно ходил за нами целый день и все видел своими глазами?
– Я же объясняю: он очень боится ошибиться. И по опыту знает, что такое ошибки восприятия и усталость внимания и как дорого они порой могут обойтись. Поэтому он обратился к нужному человеку и одолжил у него нужную технику, которую прикрепил на свою одежду в нужном месте. И, кстати, правильно сделал, потому что одними глазами, без записи, он бы кое чего не заметил.
– Чего? – с жадным любопытством спросили Петр и Карина одновременно.
– А вот взгляните.
Каменская посмотрела в листочек, на котором были выписаны какие-то цифры, потом пальцем перевела курсор на нужное место.
– Вот ваш наблюдатель получил какое-то сообщение, достал из кармана телефон, прочитал, но отвечать не стал и телефон убрал. Так?
– Так. И что?
Она снова посмотрела на листок, и Петр понял, что на нем указаны нужные координаты в записанном видео.
– Ему звонят, он отвечает на звонок, разговор очень короткий. Достал телефон, сказал несколько слов, телефон убрал. Так?
– Ну да. И в чем прикол?
– Терпение, Петя. Витя всю ночь это терпение проявлял, проявите и вы, хотя бы из уважения к чужому труду.
Анастасия Павловна повторила процедуру раз двадцать: смотрела на листок, находила место на записи, заставляла их смотреть, комментировала. На всех кусочках видео неизвестный наблюдатель либо читал сообщения и на некоторые из них отвечал, либо отвечал на звонки, но подолгу ни с кем не разговаривал, произносил буквально несколько слов. Петр совершенно не понимал, к чему все это, но добросовестно смотрел: он слишком хорошо помнил, как Каменская работала вместе с ним над делом Сокольникова. Она давала ему кучу заданий, которые казались дурацкими и не имеющими отношения к сути проблемы, а потом оказывалось, что все было не зря и он напрасно злился. И только на последних трех отрывках парень в бейсболке звонил кому-то сам.
– Ну, что скажете, друзья мои? – весело спросила Каменская.
Петр призадумался. Он понимал, что вопрос задан не просто так, но ответа у него не было.
– А чего ему так редко звонят? – вдруг спросила Карина. – И сообщений маловато. Как-то это несовременно. У нормального мужика его возраста должно быть раз в десять больше сообщений и звонков. А сам он вообще позвонил только три раза. Странный тип, прямо бирюк. Я думала, такие уже давно вывелись, как мамонты.
Каменская одобрительно кивнула:
– Хороший вопрос. На самом деле он пользовался телефоном гораздо чаще, чем я вам показала, просто не всегда он при этом стоял лицом к камере. Те отрывки, где он стоит спиной или боком, то есть телефон не виден, я пропустила. Ладно, не буду вас истязать, десять минут прошли, запахи стоят такие, что никакие нервы не выдержат. Кариночка, давайте ужинать, а вы оба подумайте, пока будете есть. Если ничего не надумаете, я сама все покажу, и тогда уже будем думать все вместе.
Запеканка получилась, как всегда, восхитительной, а вот работа мысли оставляла желать лучшего. Петру ничего умного в голову не приходило. Ну, пользуется человек мобильным телефоном, и что? Да, принимает звонки чаще, чем звонит сам, но это совершенно понятно: если перед ним стоит задача наблюдать за кем-то, то он и наблюдает, а не звонит по каждому поводу. Отвечать на звонки порой действительно необходимо, чтобы люди не беспокоились, а вот отвлекаться от дела и самому звонить не следует без крайней необходимости. Что же Каменская имела в виду? Над чем ломал глаза неведомый старательный Витя?
Тарелки опустели, на столе появились чашки с кофе и круглая деревянная доска с сырной нарезкой, крупными виноградинами и тоненькими ломтиками груши. Карина каким-то образом всегда умудрялась, купив продуктов на три копейки, сервировать еду под стать иному ресторану.
– Надумали что-нибудь? – спросила Анастасия Павловна. – Нет? Смотрите, дети мои: вот наш мальчик принимает звонок, отвечает, убирает телефон. Хорошо посмотрели? А теперь наблюдайте, как он звонит сам.
