Этюд со смертельным исходом (сборник) - Никита Александрович Филатов
— Сколько?! — это было уже слишком.
— Пять! Все связаны. И расстреляны. В упор! — Голос у Шахтина был усталый и озабоченный, он вообще был не из тех, кто любит попусту трепать языком, тем более шутить на подобные темы. — Во всяком случае, опера так говорили…
— Личному составу, выезжающему в распоряжение уголовного розыска, собраться в классе службы третьего батальона! Повторяю: личному составу, выезжающему в распоряжение…
Динамик повторил объявление и с достоинством смолк.
— Пошли!
Виноградов и Шахтин вышли из отделения и влились в густеющий по мере приближения к месту сбора поток офицеров и милиционеров:
— Привет, Саныч!
— Здорово!
— Привет, ребята!
— Товарищ майор! Мое почтение…
Виноградов замечал по множеству едва уловимых признаков — все в курсе, все готовы, все искренне переживают случившееся… Но в этой людской организованной массе не было рефлексирующих интеллигентов, она состояла из профессионалов, не позволяющих себе роскошь публичных истерик и воздевания рук к небесам.
— Товарищи офицеры! — На этот раз рядом с командиром отряда сидел седой, с красным нездоровым лицом и набрякшими от бессонницы веками мужчина. Добротный костюм, несвежая даже издали рубашка с галстуком. Замначальника управления, жизнью тертый сыщик. Зубр.
— Товарищи офицеры… Ориентировка до вас до всех, как я понимаю, доведена. Теперь дополнительная информация. Принадлежность машины и личность водителя установлены: микроавтобус принадлежит службе безопасности банка…
Виноградов вздрогнул, услышав название, уже которые сутки непрерывно крутившееся в мозгу.
— …и сидевший за рулем, некто Зеленцов, числится ее сотрудником. Нам он больше известен, правда, как один из боевиков «поволжской» преступной группировки. Ранее судим… Парни ваши при задержании, конечно, с ним поработали, но… — в голосе полковника не было осуждения, только некоторый отголосок профессиональной досады, — есть надежда, что скоро он сможет отвечать на вопросы. Комплексом оперативно-розыскных мероприятий удалось установить и одного из убитых ранее. Это некий Кривцанов Владимир, по кличке Чижик…
По залу прокатился сдержанный шумок: Чижика, одного из популярных в бандитской среде «старышевских» бригадиров, то есть удельных князей, поставленных лидером питерского преступного мира Александром Старышевым контролировать какой-либо объект или «линию работы», знали не только офицеры.
— Да-да! Тот самый Чижик…
Чувствовалось, что сыщик не торжествует: подобные смерти обычно предвещали начало очередной большой бандитской войны, только наивный обыватель мог надеяться, что это коснется только «группировок» и «ментов». Заместитель начальника управления обвел взглядом присутствующих, и Виноградову показалось, что умные большие глаза задержались на его лице чуть дольше, чем на других, высвечивая давнее: «Динамо», совместные тренировки, тот выезд на разборку с «тамаринскими»… С тех пор пути милицейского капитана и его окончательно выбравшего рискованную стезю тезки разошлись.
Чижик пошел своим путем, а Владимир Александрович «ушел», порвал связи с тем, что напоминало о лихом и азартном оперативном прошлом, стараясь приучить себя к спокойной жизни заурядного милицейского служаки, почти строевого офицера, твердо знающего, сколько ему осталось до льготной пенсии. И даже услышав от Маренича, что «крышей» его фирмы при разного рода недоразумениях с бандитами является именно Кривцанов, Владимир Александрович не попытался встретиться с ним, принял это как данность и постарался выбросить из головы. В нынешней критической ситуации, парализовавшей «Нефтегазойл» и вплотную коснувшейся Виноградова, они с бывшим товарищем действовали порознь, нарочито обособляясь один от другого: позавчера, столкнувшись под аркой, только вежливо кивнули, обменялись рукопожатиями — и расстались, чтобы не встретиться, как выяснилось, уже никогда…
— Личности остальных пока не установлены. По имеющимся данным, вся эта заваруха произошла где-то здесь…
Сыщик продемонстрировал часть карты города, обводя подагрической рукой участок: район нежилой застройки, складов, таксопарка…
— Поэтому принято решение: с привлечением вашего личного состава, по «горячим» следам проверить предполагаемое место совершения преступления, обеспечить свидетельскую базу, охрану вещественных доказательств и вообще… Может черт знает что случиться, поэтому без вас, парни, не обойтись. Выручайте!
Зал опять зашумел, на этот раз одобрительно: в этом элитарном милицейском подразделении оперативников уважали, тем более таких, настоящих…
— Товарищи офицеры! — потребовал внимания начальник штаба. — Значит, так… Я назову старших групп, скажу, кто к кому входит, определю закрепленные объекты. Позывные обычные, транспорт выделен…
— Слышь, Саныч! Эй! — Виноградова дернул за рукав присевший рядом инспектор из пресс-группы Витька Барков, трепач и философ. — Что покажу-у…
— Ну? — поинтересовался, отвлекаясь, капитан.
— Я с мужиками в Лахте работал… К самой пальбе не успел, правда, но зато снял все еще до прибытия группы из экспертно-криминалистического! Понял? Классно получилось! — Он продемонстрировал лежащую на коленях видеокамеру. — А в эфир пускать не дают!
— Покажешь?
— Ладно уж… — Ясно было, что Баркову хочется похвастаться и не перед кем-нибудь, а перед самим Владимиром Александровичем, которого он давно и искренне уважал. — Любуйся…
Капитан нагнулся и приник к губчатому раструбу, защищающему крохотный, встроенный в видеокамеру экран.
Не было ни цвета, ни звука, и поэтому все происходящее в бледно-голубом, прорезанном угловатыми значками тайм-кода прямоугольнике, казалось нереальным, выхваченным из сюрреалистического фильма о космосе или глубинах океана… Объектив выхватил сначала обочину шоссе, рукав в милицейском ватнике, короткое рыло АКСУ… Затем — наплывом: паутины трещин на стекле, вывороченный колесный диск, овальные дыры от пуль в матовых бортах микроавтобуса. Страшный перекос двери, а в открывшейся, недоступной подсветке темноте салона нагромождение скрюченных тел, неаккуратно прикрытых чем-то тяжелым и грязным. Наполовину выпавший наружу труп — стриженый затылок, пальцы, сомкнутые на ложе автомата… Тот самый боевик, догадался Виноградов, тот самый, который Воронина… На несколько мгновений экран погас, чтобы дать затем панораму: суета фигур в белых халатах, сполохи патрульных «мигалок», кто-то тучный, лысоватый, в плаще с поднятым воротником, дающий категоричные приказы обступившим его людям. Услужливая рука откидывает простыни, которыми прикрыты лица пяти уложенных в ряд мертвецов — первый, второй… Третий — капитан узнал закаменевшее в последней муке лицо Володи Кривцанова… Четвертый… С краю лежал Корзун, он почти не изменился внешне — только черный подтек в уголке рта да непривычно растрепанная прическа.
Запись кончилась.
— Ну как? — Барков откровенно ждал похвалы.
— Профессионально! — Одна часть виноградовского сознания руководила речью, заставляя по достоинству оценивать работу коллеги, а другая еще оставалась там, на краю леса, продолжая анализировать, сопоставлять, просчитывать последствия…
— Еще бы! На телевидении за такой сюжет…
— Ага. Продай его Би-би-си, а на гонорары смотайся к Средиземному морю! — С заднего ряда между приятелями просунулся командир четвертого взвода, голова его нависла над виноградовским плечом, а могучая пятерня потянулась к камере. — Дай глянуть!
— Пошел ты…
— Товарищи офицеры!
Зал поднялся, зашумел, зашаркал коваными подошвами — постепенно пустея, выдавливая из себя через узкую горловину двери решительных, уверенных в собственных силах и вооруженных до зубов людей и вместе с ними Владимира Александровича.
Определенный
