Фридрих Незнанский - Месть предателя
– Да, Сережа объяснил.
– Начинай действовать. Но учти, абонент, которому позвонишь, должен быть нейтральным. Мы не можем дать каждому охрану. Прерывай разговоры на полуслове, перезванивай, извиняйся, то есть всячески демонстрируй неисправность. О твоем посещении Бутырок не спрашиваю, думаю, не ко времени. Проводишь Стеллу, звони. Спокойной ночи. Меня, естественно, не афишируй.
– Спасибо, дружище!
ОПЕРАЦИЯ «БОМБА»
Вячеслав Иванович Грязнов еще с тех времен, когда бегал в МУРе простым опером, не терпел длинных и, как правило, малорезультативных совещаний. Оперативник в душе, он любым речам предпочитал решительные действия. И даже, что называется, в критическом для начальника МУРа возрасте, надев генеральские погоны, считал чрезвычайно важным для себя не только возглавлять отдельные операции, но и принимать личное участие в задержании особо опасных преступников. Вот и сейчас представлялась такая возможность.
Анализ имеющихся материалов, как-то: свидетельства самого Гордеева, принимавшего непосредственное участие в разработке операции, другие показания, акты судебно-медицинской экспертизы и прочее указывали на то, что преступник пользуется, скорее всего, обрезом охотничьего ружья для выполнения своих «заказов». Оружие, прямо надо сказать, экзотическое по нынешним временам, когда к услугам киллера может быть предоставлен богатейший арсенал не только мастеров-оружейников всего мира, но и огромной массы народных умельцев. Значит, имелся тут свой смысл. Как в известной песне: «Привыкли руки к топорам…» И менять свой стиль киллер, вероятно, не собирался. Два выстрела, практически подряд, картечь на волка – кто сможет после этого выжить! И при этом убийца человек безжалостный, его абсолютно не заботит возможный разброс дроби, от которого могут пострадать совершенно посторонние люди.
Муровские аналитики подняли материалы об убийствах с использованием оружия подобного рода за последние три года и неожиданно обнаружили, что нечто похожее имело место год назад в подмосковном городе Раменское, где точно так же, двумя выстрелами, произведенными почти в упор, был убит один из местных уголовных авторитетов. Расследование вело Управление уголовного розыска областной милиции. Подозревался в совершении преступления некто Коняхов, незадолго до того освободившийся из заключения. С покойным у него были разногласия денежного характера. Но Коняхов тогда сумел обеспечить себе алиби, а оружие не было найдено. И все свелось тогда к внутренним разборкам оргпреступных группировок. В настоящее время бывший подозреваемый нигде не работал под предлогом занятия индивидуальным бизнесом – то ли охранял кого, то ли челночил. Но проживал в Орехове-Борисове в однокомнатной квартире, имел свою машину – потрепанный «ниссан» – и квартирный телефон.
Грязнов не мог быть уверен в своих подозрениях, но приказал взять Коняхова под наблюдение, а телефон его поставить на прослушивание. Хотя у того наверняка для деликатных дел имелся и мобильник.
Но здесь Вячеславу Ивановичу очень важно было знать, какие телодвижения предпримет возможный киллер, когда состоится телефонный разговор адвоката Гордеева и находящегося в клинике Чупрова.
Эта, по сути, главная сторона дела была тщательно продумана. А затем проведена и грамотная в оперативном смысле подготовка.
Хвост уже не скрывал своего навязчивого «расположения» к адвокату. Машины у них были всякий раз новые, чаще иномарки, но Юрий Петрович, еще по старому своему опыту работы в Генпрокуратуре, умел быстро распознавать преследователей. Умел он и уходить от них – на стареньком «жигуле» стоял хороший движок. Ну и помимо всего прочего, Гордеев не без успеха использовал богатейший опыт, переданный ему тем же Вячеславом Грязновым и его другом, являвшимся одновременно и старшим товарищем Юрия, «важняком» Александром Борисовичем Турецким.
Так вот, вспомнив уроки своих практических учителей, Юрий Петрович быстро и четко показал дубовым в оперативном отношении браткам, сидевшим на этот раз в серебристом джипе «тойота», как можно при желании исчезнуть буквально из-под носа «почетного эскорта». Тем более что и мобильник с «жучком» Гордеев «нечаянно забыл» в сейфе на Таганке.
Естественно, что жизнью Владимира Чупрова, оправляющегося после сотрясения мозга и прочих травм в семьдесят первой больнице, что на Можайском шоссе, никто из оперативников рисковать и не решился бы. Но уже то обстоятельство, что Чупров был задействован в операции, ставило его здоровье под угрозу.
По предложению генерала Грязнова Чупров, потрясенный гибелью товарища, должен был лишь сообщить по телефону Гордееву, что знает о причинах гибели Раппопорта. Более того, они вместе и рассматривали материалы, лишь малая часть которых была в той папке, что собирался передать Юрию Петровичу Владлен Семенович. Нет, недаром так болела душа у Чупрова, не зря он уговорил Раппопорта снять ксерокопии всех материалов и оставить у него, Чупрова, мало ли что! А ведь среди них есть расшифровка аудиозаписи переговоров Поташева с канадским миллионером Булгаком, состоявшаяся здесь, в Москве, совсем недавно. Как удалось ее сделать – секрет фирмы, поскольку переговоры были в высшей степени конфиденциальными. Ведь речь шла о подготовке скорого банкротства фирмы «ВДП» и переносе производства отечественного перлара за рубеж. То есть фактически о грандиозном финансовом преступлении, которое полностью раскрывает опять-таки преступные замыслы Поташева против российской промышленности, производственного коллектива, а также против мешавших ему соучредителей фирмы, один из которых убит, а второй посажен в следственный изолятор.
Естественно, никакой аудиозаписи не было, ее идея родилась у Гордеева, проанализировавшего собственный доверительный разговор с Булгаком, возмущенно отклонившим идею Поташева. Но поскольку у них такая беседа велась, то отчего бы не быть и тайной аудиозаписи? В тексте, который должен был произнести по телефону Чупров для прослушивающих его Поташева или Орлова, это не важно, было столько скрытых крючков, на которые те не могли бы не клюнуть: информация была действительно очень опасной для них.
Но сам Чупров в силу состояния здоровья не мог пойти на встречу с Гордеевым и передать ему уже однажды частично похищенные материалы. Для этого требовался посредник. На эту роль очень хорошо подходил один из оперативников Вячеслава Ивановича, который, как человек «неопытный», должен был явиться на встречу в «шпионском» обличье, то есть в плаще и шляпе – несмотря на теплый, даже жаркий день, – скрывавших соответствующие доспехи. Береженого, как говорится, и Бог бережет.
Безопасность же самого Чупрова должны были обеспечить двое новых «больных», занявших соседние койки в его палате. Ну а оперативника, изображавшего начитавшегося детективов племянника Чупрова, охранял весь МУР во главе с его начальником.
Откровения Булгака в изложении Гордеева оказали на Чупрова ошеломляющее воздействие. Нет, он, конечно, мог бы и догадаться о такой подлости, однако… всей глубины ее познать ему было не дано. И тем не менее вместо растерянности Чупров согласился немедленно действовать.
Итак, с ним все было в порядке.
Не менее важным для Гордеева было и посещение следователя Ступникова.
Сравнительно молодой человек, недавний выпускник юридической академии, он был самонадеян, но недостаточно опытен, чтобы не оказаться игрушкой в более умелых руках. А такие люди, как Орлов, обеспечивающий своими старыми связями и специфическими кадрами действия Поташева, знали, как подбросить необходимые ретивому следователю доказательства, «случайные» улики, которые, если их рассмотреть под определенным углом зрения, вполне могли пригодиться ему в качестве свидетельства вины подозреваемого.
Внутренне Гордеев понимал Дмитрия Ступникова, его горячность и чрезмерную уверенность в своих силах и способностях. Юрий Петрович, было дело, и сам проходил эту стадию, но у него вовремя оказались нужные учителя. А они, в свою очередь, не старались убивать в нем стремление к самостоятельности, но умели вовремя и тактично указывать на некоторые неточности, несовпадения, натяжки, которые, развиваясь в ходе следствия, могли запросто уничтожить все его логические построения.
Вероятно, у Ступникова таких учителей не было. И Гордееву оставалось его только жалеть. Ко всему прочему, этот, в общем, даже достаточно симпатичный парень был настолько уверен в себе, в своих преждевременных выводах, что высказанные в весьма мягкой форме сомнения Гордеева им и на дух не принимались.
Что ж поделаешь: каждый сам кузнец своего счастья. И наоборот соответственно. Поэтому Юрий не стал разворачивать дискуссий, а поинтересовался, имеется ли в деле завещание Перетерского, которое, кстати, может сыграть немалую роль в установлении истины. Завещания, естественно, не было. Тогда Ступников в свою очередь сурово спросил адвоката, откуда тому вообще известно о завещании? На это Юрий Петрович посоветовал следователю обратиться к тому, кто, по сути, инициировал это дело, от кого – не впрямую, а опосредованно – и получал изобличающие Невежина улики следователь.
