Наталия Левитина - Дилетант
— Хочу. Но лучше что-нибудь в ресторане. А сейчас слева вы увидите машзавод номер три. Директором на нем — Николай Самарский.
— Тоже припоминаю! — обрадовалась Маша. — Смотрела, смотрела! Такой обаятельный улыбчивый юноша.
— Ну, не совсем юноша.
— И жена у него эффектная особа, надо признать. Как ее? Забыла имя.
— Алла. Что-то я никогда не считала ее особенно эффектной особой.
— До нас с вами ей, конечно, далеко.
«Форд» остановился на перекрестке. Сиял красный свет.
— Посмотрите направо. Мой любимый бутик «Паллада». Я там одеваюсь. Все новинки Европы.
— Обалдеть! — Маша надула из жвачки пузырь. — Этот костюмчик оттуда?
— Оттуда.
— Клево. А можем мы заглянуть в сей чудесный магазинчик?
— Давайте заглянем.
Бутик напоминал интерьером магазин Биаджотти на виа Боргоньона в Риме. Нике напоминал, не Маше. Маша в Италии не бывала. Такие же огромные раздвижные шкафы, заполненные одеждой, просторные кресла цвета капуччино и сливочно-белый стеклянный потолок в узорах.
Девушка-продавщица радостно улыбнулась Нике, завсегдатаю бутика, и с некоторым удивлением посмотрела на Машу. Лохматые Машины шорты ее несколько смутили. А столичная журналистка уверенно прошлепала в сторону вешалок с летним трикотажем и стала рыться в дорогих тряпках.
— Чудесно, не правда ли? — спросила ее Ника.
— М-да. Вот только цены…
— Цены убийственные, — согласилась шлимовская телезвезда. Она, однако, не призналась, что ей магазин делает скидку, продавая наряды без огромной торговой накрутки.
Маленькое летнее платье, все в обсидиановых полосах, пришлось очень по душе Марии. Четыреста пятьдесят у. е. — было написано на ценнике. «Спасибо, я лучше голышом», — подумала Маша и втиснула платье обратно в плотный ряд костюмов.
— Не хотите примерить? — прохладно осведомилась продавщица.
— Не хочу.
— Едем дальше? — посмотрела на Машу Ника.
— Угу.
«Недорогой» ресторан, выбранный Никой для завтрака, тоже говорил о том, что телевизионная знаменитость живет на широкую ногу. «Наверное, у нее муж крутой», — подумала Маша, изучая меню. Хорошо, что они закатились сюда для скромного завтрака, а не на весь вечер. Иначе Машин командировочный бюджет треснул бы по швам. Мысль о том, что провинциальная журналистка может зарабатывать в несколько раз больше ее, как-то неприятно корябала самолюбие. В утренний час зал ресторана был пустым.
— А чем, Ника, занимается ваш муж? — забросила удочку Маша.
— Ничем. Я не замужем.
— Фантастическое совпадение. Я тоже.
Им принесли кофе и вазу, наполненную маленькими пирожными. Маша сразу схватила одно из них, сунула в рот, а по дороге, конечно, обляпалась кремом.
— Вот свинья! — воскликнула она. — Свинка, — добавила она через секунду.
— Вы, Маша, не замужем пока. А я не пока, а бесповоротно и окончательно.
— Почему это? — удивилась корреспондентка.
— Видно, судьба. Не могу встретить своего мужчину.
— Глупости, — отрезала Маша. — Не можете встретить своего, берите чужого.
Ника едва не вздрогнула. Так созвучно ее мыслям было Машино предложение.
— Ага! Догадываюсь, что у вас на примете уже кто-то есть. А вы мне мозги сахарной пудрой засыпаете.
Ника понимала: обсуждать с залетной и развязной журналисткой свои любовные переживания и кандидатуру будущего мужа крайне неосмотрительно. Она и ее возлюбленный маскировали факт адюльтера, как пираты клад на необитаемом острове, — разоблачение принесло бы множество проблем. Но ей так хотелось с кем-нибудь поговорить о своем чувстве!
— Быстренько признавайтесь! — с трудом прошамкала набитым ртом Мария.
— Он женат, — с похоронным видом ответила Ника. Она вяло расправлялась с чашечкой кофе, а к пирожным и не притронулась.
— Так мы с вами коллеги не только в области журналистского мастерства, — обрадовала спутницу Маша. — Я тоже без ума от женатых мужчин. Только вы, полагаю, чересчур серьезно относитесь к вопросу.
— А как же?
— Да проще надо быть. Нравится? Хватайте и скорее в пампасы целоваться и тра… заниматься любовью.
— А если дети?
— Ну и что? Плевать, — пренебрежительно пожала плечом коварная искусительница Мария. — Выживут.
— Вы на самом деле так думаете?
— Да. А пока вы будете деликатно моргать и смотреть в сторону законной жены с благоговением и ужасом, вам грянет годков этак семьдесят. Тогда уж точно — окончательно и бесповоротно.
Ника и не ожидала, что их беседа примет такой оборот. «Вот стерва», подумала она. Но как же ей хотелось обладать Машиной безапелляционной уверенностью в собственной правоте!
— Верьте мне, Никочка, я крупный специалист. На моей черной совести не менее трех десятков разводов.
— Не менее трех десятков! Так почему же вы до сих пор не замужем?
— Зачем? — удивилась Мария. — Куда мне, юной и беспечной! Это у вас время поджимает, возраст. Ребенка небось хочется. А я еще погуляю по трупам жен в свое удовольствие.
— Понятно, — сухо кивнула Ника. Напоминание о ее возрасте звучало очень по-женски. — Вы, надеюсь, наелись? Или заказать еще вазочку?
— Да нет, спасибо.
Маша поставила на колени сумку и вытащила из нее огромное пляжное полотенце.
— Где-то здесь лежал мой кошелек. Ага, вот он!
— Не надо, я заплачу. Я ведь пригласила вас.
— Да глупости! Вы и крошки не склевали, а собираетесь нести финансовые потери из-за моего обжорства.
Счет за пирожные был в три раза больше, чем предполагала Маша. Цены в любимом ресторане Ники Серебровой были разорительны. Маша молча достала деньги.
— Отвезите меня теперь на какой-нибудь переговорный пункт. Позвоню в Москву, — попросила она в автомобиле.
— А пляж?
— Расхотелось.
— Кстати, Маша, я могу организовать вам встречу с Николаем Самарским. Надо?
Маша ядовито улыбнулась. Если бы кобра умела улыбаться, она бы улыбалась именно такой улыбкой.
— Можно. Только я обычно не нуждаюсь в посредниках.
— Ну, дело ваше.
Выгрузив Марию Майскую у почтамта, Ника поехала домой.
— Надеюсь, мы еще с вами встретимся, — сказала она на прощанье Маше. Сказала из чувства долга перед мэром Сувориным, а не потому, что испытывала горячее желание.
— Надеюсь. Спасибо за чудесный завтрак и экскурсию.
— А вам — за лекцию о методах разрушения семьи.
— Не стоит благодарности.
Двадцатилетняя Люся из отдела экономики лежала пузом на столе Аркадия Гилермана и объясняла редактору свое видение новой рекламной кампании. В воскресенье журналисты «М-Репортера» были не менее активны, чем в будни. Девушка рисовала стрелочки на бумажном листке, а редактор сидел, откинувшись в кожаном кресле, смотрел на Люсю и о чем-то думал.
На сотруднице было глухое длинное платье, правда без рукавов, цвета кетчупа. Но Аркаша отлично знал, какие несметные богатства хранит Люся под платьем.
— Придешь ко мне сегодня? — спросил он, диссонансом вклиниваясь в журчание Люсиного монолога.
— Приду, — сразу согласилась девушка.
— Вот и договорились. Алло? Звонила из Шлимовска Маша.
— Здравствуй, Мария Понтыкина. Что-то ты стала баловать меня своим вниманием. Ведь накануне звонила.
Люся энергична замахала голыми руками.
— Вот Людмила из экономики передает тебе привет. Все скучают. Я — в первую очередь.
Люся игриво нахмурила бровки.
— Я соскучился по тебе больше всех, — твердо повторил Аркадий. Статью? Поставили в номер на среду. Покупай и читай. А? Ладно. Хорошо. Понял. Тогда до свидания, Мария. Веди себя скромно… Нет, привет твоему Бублику я передавать не буду!
Последнюю фразу Гилерман буквально проорал. А затем зло швырнул трубку телефона. Таким яростным Люся его еще не видела.
— Какие-то проблемы? — осторожно попыталась выяснить она ситуацию.
Аркаша насупился и хранил молчание. Когда пауза стала совсем невыносимой, удивленная Люся попыталась разрядить обстановку.
— Говорят, Машка оставила тебе на время командировки своего кота? весело улыбнулась она. — У нее такой славный котяра. Ты, наверное, любишь животных, а, Аркашик?
Взгляд, который подарил в ответ Аркашик, был скорее свирепым, чем радостным.
— Так мы встречаемся сегодня? — вздохнула Люся.
— Да, наверное, не стоит, — зло буркнул Аркадий. — Я вспомнил, у меня дела.
— Ну, как знаешь, — разочарованно сказала Люся. Она собрала свои бумаги и гордо прошествовала к двери. — Чао!
Аркадий вздрогнул всем телом и покрылся липким потом. Ему почудилось, что Люся сказала «мяу».
Глава 43
Если Игорь Шведов пробился в любимчики фортуны благодаря своему напряженному труду и упорству, то Николай Самарский был любимцем судьбы потому, что таким родился. Особенно не напрягаясь, он получал все. Деньги, красивые женщины, известность сами шли в его руки. Даже бездарное руководство третьим машзаводом не подкосило его авторитета в городе. Черная дыра засосала некогда прибыльное производство, Самарский спокойно все валил на проблемы неплатежей, износ оборудования, высокую себестоимость продукции и выходил сухим из воды. Хотя нет, таланты его кончались только там, где речь шла об общественной выгоде. А с зарплатой рабочих, например, он обращался так же, как Малер с нотами, — виртуозно, прокручивая деньги не единожды. Пока подвластные ему труженики подсчитывали в уме, сколько задолжал им завод, жена Самарского ездила в Европу за покупками, сын путешествовал с молодежными тургруппами то по Австралии, то по Аргентине, а сам Николай Фомич с честными глазами и обаятельнейшей улыбкой вещал по телевизору. Пользуясь выгодными связями и отработанными схемами, он умело выкачивал кредиты из городского, областного и федерального бюджетов и практически стал этакой жирненькой кредитной пиявкой. И все ему сходило с рук. Он даже умудрился обзавестись крепким тылом для участия в предстоящих выборах. Кто-то упорно двигал его в мэры, как шашку в дамки…
