Неизвестен Автор - Бессонный патруль (Сборник)
На следующий дель Даулбаев вызвал Саметова и Гогоберидзе. Обычно доброжелательно спокойное лицо полковника было хмурым.
Прошло более трех недель, а даже труп Берсеневой не обнаружен. Если это, конечно, убийство. Может быть, в ходе следствия что-нибудь упущено?
- Не думаю, - спокойно ответил капитан. - Все версии отрабатываются одновременно.
- Что нового на сегодняшний день?
- О результатах экспертиз, товарищ полковник, вы уже знаете. Проверка библиотек ничего не дала...
- Что у вас еще?
- Интересная новость, товарищ полковник. Вы, конечно, знаете, что в нашем городе на гастролях была труппа артистов Вышнегорского драмтеатра. Один из артистов - Адам Петрович Горбань - внезапно заболел и в тот же день покинул город на самолете. Вместо того чтобы лечь в постель, больной - на самолет. Ни в одну из поликлиник не обращался. Да и товарищей не просил проводить, хотя кое-какие вещи у него были.
- Чудаки бывают всякие, откалывают и не такие номера. Может, разобиделся на коллег?
- Товарищ полковник, подозрительное совпадение: Горбань улетел через сутки после кражи у Берсеневой. Примерно в то же время исчез и Мерзон.
- Гогоберидзе! Срочно соберите сведения об образе жизни Горбаня в нашем городе: где жил, с кем встречался... Короче, все об артисте. Вы, Саметов, первым же рейсом - в Вышнегорск.
Вышиегорск встретил Саметова снежными бурями.
Внезапно накрывая этот северный город, они так же неожиданно обрываются. И тогда сквозь стремительно несущиесярваные тучи проглядывает ослепительно белое иегреющее солнце.
У выхода с летного поля капитана встретил белокурый молодой человек в кожанке, отрекомендовавшийся лейтенантом Зайцевым.
- Прошу, - гостеприимно распахнул он дверцу машины.
"Волга" рванула с места, разбрызгивая мокрый снег.
- Что сделано?
- Горбаня в городе нет. С работы уволился неделю назад, рассчитался с хозяйкой. Сейчас один из сотрудников в паспортном столе проверяет, что сообщил Горбань о своем предполагаемом местожительстве. Он успел выписаться.
- Сделаем так. Ты поедешь туда, где жил Горбаиь, и сделаешь обыск. Санкция прокурора есть. Все, что он оставил - опечатай и привези. Поговори с хозяйкой, с соседями. Забеги в кассу аэрофлота, узнай, куда он взял билет.
Но прежде подбрось меня к драмтеатру. Потом заедешь за мной. Согласен? И возьми еще кого-нибудь. Один не успеешь. Ну, да тебе на месте виднее.
Постучав в дверь с табличкой "Отдел кадров", Саметов встретился с испуганным взглядом пышнотелой дамы неопределенного возраста. Она без надобности стала перекладывать бумаги с места на место, забыв предложить гостю стул.
- Будьте любезны, покажите личные дела артистов как работающих, так и уволившихся, ну, скажем, в течение последнего месяца. Не ответив ни слова, женщина нехотя достала из разных шкафов несколько десятков скоросшивателей. Личного дела Горбаня среди них не оказалось.
- Все ли дела, которые я просил, здесь? - Капитан положил руку на кипу папок.
- Здесь не хватает по меньшей мере одного личного дела. И вы знаете, о чьем деле идет речь. Я могу назнать фамилию сам. Но мне хотелось бы услышать это от вас.
- Ну, и что из того? Подумаешь, забыла завести личное дело! Преступление какое, - осмелела дама.
- Вы все-таки не сказали, чье дело отсутствует.
В ожидании ответа Самстов по привычке окинул кабинет. Его профессиональный взгляд отметил разницу в чистоте стекол единственного в кабинете окна. Как бы между прочим, он подошел к нему. Два больших стекла в двойные рамах были без замазки. Они-то и сверкали чистотой.
В лапках свежевыкрашенной решетки блестели шляпки недавно вбитых гвоздей. Теперь догадка его перешла в уверенность: Горбань - это Аристархов. Уничтожает за собой все следы. И, видимо, не догадывается, что, уничтожая одни следы, он оставляет другие...
Повернувшись ко все еще молчавшей женщине, капитан произнес:
- Вы не хотите рассказать правду? Ну, что ж, тогда я обойдусь без вашей помощи, но тем хуже для вас. Вот как дело обстоит: примерно с неделю назад вы, как обычно, утром пришли на работу. Сняли с двери мастичную печать, открыли дверь и в испуге бросились к директору.
На мебели, полу валялись разные документы, папки. Из разбитого окна несло холодом. Ну, что, продолжать дальше?
Изумленно глядя на Саметопа, женщина смогла лишь произнести:
- Откуда вы знаете?
- Скажите лучше, почему не сообщили в милицию?
- Я хотела... Апполлинарий Маркович... - путалась в словах вконец растерявшаяся женщина.
- Скажите вот что: остались ли какие-либо учетные документы на Горбаня?
- Адама Петровича? Как раз его личное дело и пропало. Вместе с учетной карточкой.
- Нет ли фотографии? Иногда их приносят больше, чем нужно.
- Ничего нет.
- Сколько времени работал Горбань в этом драмтеатре?
- Что-то около полугода.
- Откуда прибыл?
- Не могу вспомнить, - виновато подняла глаза женщина. - Ни года рождения, ничего...
Разговор с директором был коротким небезрезультатным.
- У меня только один вопрос: что вы можете сказать о Горбане? О происшествии в отделе кадров будем говорить в следующий раз.
- О Горбане? - переспросил Апполлинарий Маркович, ошеломленный тем, что капитан откуда-то узнал о том неприятном событии. - Милый, обаятельный, очень способный артист. Как он играет! Собирался еще сезон поработать у нас, на ролях положительных героев. Но почему-то раздумал. Я, право, и не спросил. Наверное, есть причины... - скороговоркой зачастил директор.
- И это все?
- А что же еще? - с откровенным недоумением уставился Апполлннарий Маркович на Темирбая.
- Где жил раньше, где учился театральному искусству, куда уехал, ну, в конце концов, холост или женат?
Апполлннарий Маркович лишь в растерянности развел руками...
Сходя с широкой театральной лестницы, капитан заметил подкатившую "Волгу". Из нее призывно махал рукой Зайцев.
- Заедем ко мне. Такой строганинкой угощу - пальчики оближешь. Небось, не пробовал?
- Какие новости?
- Хвалиться нечем. В комнате Горбаня, кроме хозяйской мебели, ничего. Ни хозяйка, ни соседи не знают, откуда он приехал в наш город и куда уехал. Скользский тип: говорит много, а послушать - ничего существенного.
Билет взял до Баку, с пересадками в нескольких пунктах.
Думаю, на одной из остановок он непременно "опоздал"
на самолет. И теперь ищи-свищи его по белу свету. Фотографии-то нет, а уж документы на другую фамилию у такого пройдохи, небось, заранее припасены. Не за что зацепиться...
- Нет, друг, здесь ты ошибаешься. Горбань все-таки оставил след. След в памяти многих знавших его людей.
А такой след стереть невозможно.
- Тебя, Саша, завтра ожидает много хлопот. Придется обежать все библиотеки... Потерпи малость, потом все объясню. У тебя, конечно, есть добровольные помощники? Вот и хорошо. Один и за неделю не управишься.
* * *
Рано утром Шалву поднял с постели звонок:
- Срочно к полковнику.
Над картой области склонились Даулбаев и Чернин.
- Вот что, Гогоберидзе. Водолазы, "прочесывавшие"
дно Камышового озера в поисках трупа Берсеневой, нашли труп другого человека. Немедленно выезжайте. Выясните, имеет ли этот случай какое-либо отношение к делу Берсеневой. Группа районных работников уже там. Учтите, "Москвич" был найден вот здесь, на Толстом мысу. - Острие тонко очиненного карандаша уперлось в карту. "Это километрах в четырех от шоссе, - мысленно отметил Шалва. - Знакомые места. От города километров пятнадцать с лишком".
И вот Шалва на широком песчаном плесе, исхлестанном всеми ветрами.
"Так. Далековато от машины. Километра полтора, не меньше. Тащить на себе такого дядю - дело долгое и нелегкое. Да и опасно. Могут увидеть, когда идешь поверху.
Вероятно, убийство произошло здесь".
Так мысленно рассуждал Шалва, разглядывая труп мужчины. Он уже не сомневался, что погибший - это маляр Мерзон Евсей Абрамович и он же Фуртаев Игнат Севостьянович, бежавший из мест заключения. Сообщение об этом поступило из Москвы вчера вечером.
Когда старший лейтенант ознакомился с содержимым рюкзака, привязанного к ногам трупа, у него не оставалось сомнения в причастности Мерзона-Фуртаева к делу Берсеневой. Четыре трафарета, кисточка, баночка с краской, узел вещей с заложенным внутри пустым ларчиком - говорили сами за себя.
- Целый мешок доказательств, - невесело пошутил старший лейтенант.
Не удивил Шалву и большой булыжник, заложенный в рюкзак. Таких много валяется по берегу. Назначение его более чем ясно. А вот зачем понадобилась взрослому человеку детская лопаточка с обломанным черенком? И где ружье? А уж куда яснее, что преступник был не один, не мог же Мерзон-Фуртаев сам себя убить, привязать к ногам рюкзак и бросить в воду? Не он совершил кражу у Берсеневой, так как никогда раньше в Казахстане не жил и не мог знать, где и что находится в квартире у Берсеневой.
