Максим Милованов - Естественный отбор
– А можно мне тоже кофе? – подала голос Мотылесса.
– Что? – не расслышал дядя Лева.
– Кофе, – пролепетала девушка.
– Какой еще кофе! – взорвался временно исполняющий роль папы. – Отправляйся немедленно спать. В три часа у нас важная встреча! Ты должна выглядеть там, как дочь преуспевающего человека, а не как проведшая бессонную ночь потаскуха!
– Спать? – удивилась девушка. – Вы думаете, я способна уснуть сейчас?
– Еще как способна! Возьми в моей комнате, в тумбочке, таблетки со снотворным, проглоти две, нет, лучше три штуки и отправляйся к себе в спальню. Сейчас на часах десять тридцать. Я разбужу тебя в половине третьего. Четыре часа поспишь и будешь к положенному времени как свеженький огурчик. Все – отправляйся…
«По крайней мере до трех часов меня не убьют!» – с этой мыслью Мотылесса отправилась искать снотворное. Войдя в комнату дяди Левы и открыв тумбочку, она без особого труда нашла там таблетки в красивой желтенькой упаковке. Внимательно осмотрев пачку, Ира попыталась обнаружить надпись, свидетельствующую о том, что это действительно снотворное, но, так и не найдя ее, подумала: «А зачем, собственно? Не отравить же меня хотят, в самом деле? Ну и пусть. Такая смерть даже лучше, чем удавка, опасная бритва или полет с двенадцатого этажа».
И тут взгляд ее упал на мобильный телефон, лежавший на кровати дяди Левы…
***– Извините, не подскажете который час? – задал вопрос Глушенковой краснощекий мальчуган лет семи.
– Половина третьего.
– Спасибо, – поблагодарил мальчик и ускорил шаг.
«Наверное, торопится, чтобы посмотреть мультики!» – предположила Валентина Андреевна. Она тоже когда-то в детстве обожала мультфильмы. Едва только в доме появлялась программа передач на неделю, тут же брала в руки красный фломастер и спешила подчеркнуть то, что представляло для нее тогда интерес. Мультфильмы подчеркивала двумя линиями, рядом с «Чебурашкой», «Винни Пухом» и, конечно же, «Ну, погоди» ставила восклицательный знак. Так делали многие ее сверстники и сверстницы. Почему все дети почти одинаковы в своих пристрастиях и поступках? Может, потому, что смотрят одни и те же мультфильмы, читают одни и те же книжки, заучивают наизусть одни и те же стихи? Зато, вырастая, они становятся столь разными, что порою совершенно не способны понять тех, с кем еще не так давно играли в прятки и пели походные песни.
Размышляя об этом, Валентина Андреевна пыталась отвлечься от неожиданной размолвки со своим другом Анатолием Панфиловым. Эта размолвка мучила ее. Ей казалась безнравственной постановка вопроса: кто важнее для общества – четырнадцатилетняя проститутка или два работника правоохранительных органов? Мысль о том, что здесь возможен выбор в чью-либо пользу, приводила Валентину Андреевну в бешенство. Она не делила людей по профессиональному признаку, как это делал ее коллега. Единственный критерий, который она признавала, – порядочный или непорядочный. И все! И больше ничего! Будь ты хоть трижды банкир, депутат, врач, учитель, спасатель или милиционер – для нее это не имело никакого значения. Иру Малахову, по прозвищу Мотылесса, Валентина Андреевна считала существом порочным, безалаберным, глупым, но не злым и не подлым. Она должна разыскать четырнадцатилетнюю девочку, которой, как была уверена Глушенкова, угрожала серьезная опасность.
Но не только Валентина Андреевна мучительно переживала размолвку с другом. Панфилов тоже не мог найти себе места. Так Глушенкова решила, когда, подходя к отделу, увидела маячившего в окне капитана Панфилова. Наверняка он выглядывал именно ее. Валентина Андреевна остановилась, через полминуты Анатолий стоял рядом.
– Прости меня. Я был не прав. Сам не знаю, что вдруг на меня нашло. Просто очень уж жалко тех ребят! Никак не могу отделаться от чувства вины за их смерть… Прости.
– Забыто! – произнесла в ответ Валентина Андреевна. – Давай лучше рассказывай, что у тебя новенького?
– По этому делу пока ничего. Моя милая дочурка и ее подружки составляют с нашим фотографом фоторобот. А трое моих помощников разбежались кто куда: один к криминалистам, второй к баллистикам, третий на место происшествия. В общем, работа кипит… Но у меня, Валюш, все буквально из рук валится. Да и начальство наседает. Хотят подключить к расследованию в качестве буксира какого-то очень крутого следователя из управления… А что новенького у тебя?
– Как это ни прискорбно, но тоже ничего, – ответила Валентина Андреевна. – Разговаривала только что еще раз с Аллой Сахаровой…
– С кем?…
– С Алкой Леденец. Увы, ее показания ничего нового в копилку расследования не прибавили. После того как твоя дочь и другие свидетельницы составят фоторобот, препроводи их, пожалуйста, ко мне в кабинет… Потолкую с ними по душам, по-нашему, по-бабьи. Может, что любопытное вспомнят…
– Ясно.
– Только умоляю, Толя, – взмолилась Валентина Андреевна. – Сними, пожалуйста, это выражение со своего лица. А то тебе прохожие милостыню скоро начнут подавать, как несчастному беженцу или погорельцу.
Черты лица капитана Панфилова немного ожили.
– Ладно, все! Беру себя в руки!
– Вот и правильно! Пойдем работать…
Когда друзья появились в поле зрения дежурного по отделу, пожилого старшины Сан Саныча Тимофеева, раздался его громоподобный голос:
– Валя, Валя, иди-ка сюда! Тут тебе сообщение!
– Какое еще сообщение?
– По телефону передали еще утром, часов около одиннадцати, наверное… Я хотел разговор на твой кабинет переключить, но там никто трубку не брал, видно, ты уже ушла. Тогда я записал то, что попросила тебе сообщить девушка…
Сан Саныч одел очки с большими линзами и зачитал написанное на тетрадном листке в клеточку немногословное послание:
– «Ждите меня у входа в банк „Гарантия" начиная с трех часов и до упора… А не то меня убьют!»
На этом старшина Тимофеев чтение закончил и посмотрел на инспектора Глушенкову и стоявшего рядом капитана Панфилова. Оба понятия не имели, что это за послание и как на него реагировать.
– У тебя есть кто-то знакомый в банке «Гарантия»? – спросил Анатолий.
– Нет, – ответила Валентина Андреевна. – Сан Саныч, миленький, а эта девушка как-то представилась?
– То ли Мотылевкая, то ли Могилевская, точно не помню…
– Мотылесса! – в один голос вскричали друзья и одновременно взглянули на электронные часы висевшие над «дежуркой».
На них горели цифры 15.05…
***Данное дело было венцом его творчества. После него он собирался завязать с криминалом, собрать в кучку разбросанные в различных банках деньги и, добавив к ним огромную долю заработанного на этом деле, раствориться где-нибудь в тропических джунглях или среди альпийских лугов. Где конкретно, он пока не решил. Однако существовала еще одна причина, чтобы взяться за это трудное и практически не выполнимое дело. Оно могло стать украшением его криминальной карьеры, чем-то вроде раритетного алмаза в коллекции ювелира. После такой аферы он, безусловно, станет настоящей легендой в уголовном мире, ведь до него банк «Гарантия» не удавалось «кинуть» еще никому. Аферист с многолетним стажем, Лев Яковлевич Ряховский, по кличке Лев, будет первым и, наверное, последним, кто сделает это. Последним, потому что после такого «ляпа» клиентов у банка должно очень сильно поубавиться, и вряд ли он сможет вообще существовать дальше. Целью нанявших его людей было не примитивное невозвращение кредита или другой подобный швырок. Нанявшие его господа – очень серьезные люди, и цель, выбранная ими, тоже серьезная. Им был нужен закладной вексель крупнейшего в стране авиационного завода, купленный банком «Гарантия» еще на заре перестройки за сущие копейки про запас, из расчета «авось когда-нибудь пригодится». Купившие вексель и не мечтали о том, что спустя одиннадцать лет этот завод так поднимется и что скромная бумажка станет ценнейшим денежным эквивалентом, который когда-либо хранился в банке.
За трудную, почти невыполнимую задачу Лев Яковлевич Ряховский взялся около трех месяцев назад. Каких только планов не разрабатывал его изворотливый мозг за это время, но в каждом был изъян, могущий привести к провалу. А провал означал неминуемую смерть – в этом он полностью отдавал себе отчет. И вот когда уже чаша терпения его нанимателей начала переполняться, в голове Льва забрезжила гениальная идея.
– А что, если в банк «Гарантия» однажды явится адвокат руководства авиационного завода и скажет: «Мои клиенты желают выкупить вексель»? – заявил он тем, кто его нанял.
– У завода нет таких денег! – категорично заявили его наниматели.
– А если пустить ловко обставленную дезу о переговорах, которые ведутся дирекцией завода с «Боингом» или, скажем, с «Макдональд Дуглас»?
– Тогда, может, и проглотят, – согласились его наниматели. – Но что это нам даст?
