Лариса Соболева - Кейс, набитый пожеланиями
– Точно! – дошло до Назара. – Она и меня называла «господин колхозник». Получается, Аллочка…
– Знает убийцу. И звонила она ночью ему. Назар, по коням. Едем к ней.
Гриша уже спал, Черкесов так и не проснулся. Их не стали тревожить, Андрей и Назар вылетели из гостиницы, помчались на джипе к дому Аллы.
– Зря ты не остался дежурить у ее дома, – сказал Андрей. – Убийца наверняка приедет к ней выяснить отношения. Это опасно для нее.
– Как бы ты поступил на моем месте? Звоню – а ты не отвечаешь.
– Ладно, будем надеяться на лучшее. Ну, теперь эта девочка-припевочка не отвертится, я ей устрою блиц-допрос, как Волокуше. Сколько сейчас времени?
– Час. Ровно.
– Кому же она звонила?
– Не знаю. Но представь: она ведь дожидалась, когда я засну, а когда решила, что я и правда сплю, звонила не из прихожей, а сидя на кухне. Видимо, ее задела какая-то моя информация. Только ума не приложу – какая.
Назар позвонил в квартиру Аллы, стоя перед «глазком» в двери, подумав: уж ему-то она откроет. Но ее не было дома. Андрей разочарованно облокотился спиной о стену, уставился себе под ноги. Сколько прождать предстоит – неизвестно. Где она находится – вычислить невозможно. А ему не терпелось дознаться, кто тот таинственный злодей, соучастник Аллочки.
– Ну-ка, напомни, как она реагировала, когда ты ей рассказывал о похождениях жены Черкесова?
– Почти никак. Во всяком случае, я не заметил особого интереса ни к одной персоне.
– Сколько раз она набирала номер, когда звонила?
– Три раза.
– Три раза, – повторил Андрей задумчиво. – А гудки слушала долго?
– Первый раз очень долго, второй и третий недолго.
– Звонила кому-то домой, – рассуждал Андрей вслух. – То есть не на сотовый… Зуммер идет по обычному телефону долго, можно дождаться, когда человек проснется… наверняка она дождалась. Но звонила три раза… три раза… Почему Алла звонила три раза?
– Не знаю, я ее лица не видел, только слышал.
– Ну где же наша звезда? – Андрей нервно ходил по площадке. – А ты тоже хорош! Надо было остаться у дома. Ну-ка, позвони еще, может, она спит после бурной ночи.
– Да пожалуйста, – сказал Назар, беспрерывно нажимая на кнопку звонка. – Нет ее, нет. Хочешь, дверь высадим, чтобы ты убедился…
Назар нажал на ручку, потянул… дверь открылась. Он переглянулся с Андреем. Потом вторую дверь толкнул внутрь, и она тоже отворилась. Вошел и сразу поспешил в комнату. Там было пусто.
– Ушла и забыла дверь закрыть, – повернулся он к Андрею.
– Торопилась, значит, – вывел тот, осматриваясь. – Но для нас это хорошо. Придет домой, а тут мы сидим. И никуда она не денется. Пойдем на кухню кофейку попьем. Кофе, надеюсь, у нее есть? Я, кстати, не завтракал.
Они сняли верхнюю одежду, повесили в прихожей. На кухонном столе стояли две пустые тарелки и две чашки. Уходя, Алла не вымыла посуду, значит, действительно, дело у нее было срочное. Назар включил электрический чайник, достал банку растворимого кофе, убрал со стола посуду в раковину.
– А ты здесь по-свойски, – усмехнулся Андрей, сев у окошка.
– Ну а как же, – ухмыльнулся Назар. – Я все же побывал в этом доме дважды. А сегодня готовил кофе.
– А что тут готовить? Насыпал в кружку, налил воды.
– Не скажи, не скажи. Я Аллочке с пенкой подавал, как в лучших домах. А ты что, думаешь, она с убийцей заодно была?
– Уверен.
– Жаль, жаль. Я бы с ней еще пообщался. Она, конечно, своеобразная и стерва первостатейная, но меня последнее время привлекает некоторая стервозность в женщинах. С такими интересно. Я пойду в ванную, вымою руки. – Он вышел в коридор, открыл дверь ванной комнаты. – Андрюха…
– Чего? Алка потоп устроила?
– Нет. Иди сюда.
Андрей нехотя встал – после боевой ночи усталость брала свое, каждое движение давалось с трудом. Он подошел к Назару, который смотрел на пол ванной комнаты. Перевел взгляд, и… даже у него, повидавшего всякое, по спине пробежал морозец.
На полу лежала Алла – в лисьей шубке, в сапожках на шпильках, с толстым слоем косметики на лице. По всей видимости, она собиралась выйти из дома. Лежала на спине, ноги были согнуты и упирались коленями в стену, глаза закрыты. Можно было подумать, что Аллочка решила соснуть часик на полу ванной комнаты, если бы… не кровь. Крови было много, особенно выделялись темные сгустки на белой кофточке. В районе сердца виднелась маленькая дырочка – явно ее разорвала пуля. Сгустки крови застыли не только на кофточке, они попали на юбку, на колено. Значит, Алла не сразу упала после выстрела. Обе руки окровавлены буквально по запястья, а правая рука безжизненно торчала над грудью, упираясь локтем в стену. Нелепо и жутко выглядели длинные ногти на пальцах, покрытые красным лаком. Очевидно, Алла после выстрела жила несколько минут, хваталась за рану на груди. Да, так бывает, это инстинктивный порыв человека сдержать кровь и, значит, жизнь.
– Влипли мы с тобой, – проговорил Андрей, нервно провел ладонью по лицу и закрыл дверь ванной комнаты. – Квартеронец, быстро на кухню и вытирай все, за что брался. Стол протри, я оставил на нем отпечатки. А я посмотрю комнату.
Назар метнулся в кухню. Андрей прошел в комнату. Он изучил пол, на ковре увидел пятна крови, значит, стреляли в Аллу в комнате, затем перетащили в ванную. Он исследовал стол, диван, стараясь ни к чему не притрагиваться. У дивана наткнулся на дорожную сумку, набитую основательно. Он достал носовой платок, раздвинул «молнию». Вещи. Аллочка, видимо, собралась уехать, да не успела: кто-то пришел и убил ее. Да, крепко напугал Назар девочку. Главное, ведь действовал наобум, а попал в точку. Что-то разбилось. Андрей рванул к Назару, тот собирал с пола осколки блюдца, хотел выбросить в мусорное ведро, Андрей зашипел:
– Куда! В карман сложи, потом выбросишь. Проверь, чтобы ни крупицы не осталось. – Видя, что Назар заметно расстроился, выдернул из его рук полотенце. – Иди оденься и последи, чтобы на лестнице никого не было.
Андрей быстро стер отпечатки со всего, за что брались он и Назар, в прихожей набросил тулуп и шапку, вытер дверь, ручки.
– Пошли, – бросил Назару и первым вышел на лестничную клетку. Кивнул другу, мол, лети вниз, сам же еще раз протер дверь и кнопку звонка, сунул полотенце в карман и сбежал вниз.
В машине сидели некоторое время молча.
– Едем к Савичеву, – угрюмо сказал Назар. – Я уверен: это он убил Аллу.
– А доказательства? – тоном возражения спросил Андрей. – Где доказательства? Савичев, говоришь? А Науменко? Бубулин? Твои заверения – всего лишь подозрения, а еще точнее – догадки. Мои же подозрения распространяются на троих сразу, и я пока не могу разъединить их. Кто из нас прав?
– Тогда в прокуратуру поехали, там разберутся.
– Э, нет, квартеронец. Теперь я хочу сам раскусить данный орешек. Страсть как интересно! И еще хочется поглядеть в рожу этого неуловимого паршивца. Во мне проснулся охотничий азарт. На охоте ведь как? Чем недоступнее дичь, тем она желаннее. А тут двойная охота. Он охотится на нас, мы – на него. Только у нас сейчас есть преимущество – мы выбили его исполнителей.
– Что мы можем сделать? – В Назаре вдруг проснулся пессимизм. – Он опережает нас.
– Ну, я с этим не совсем согласен. Тот, кто нападает, всегда поначалу выигрывает, а вот потом… он обязательно проиграет. Понимаешь, все пошло не по его плану, он задергался, поэтому допустил ряд ошибок. Думаешь, следователи подозревают кого-то из пяти человек? Голову даю на отсечение, они ни ухом, ни рылом в этом деле! А нам многое известно. Осталось просчитать кое-что, хорошенько подумать и свести концы с концами. Меня лично сильно задел наш неуловимый тип. Вот когда плюну ему в рожу, с удовольствием отвезу к следователю.
– Ошибки? – поежился Назар. – Я пока не вижу ошибок с его стороны.
– Да я вижу. Первая ошибка, что он не остановился. Ему бы, дураку, притихнуть, пусть бы Васька вышел из подполья. Дал бы ему время успокоиться, а потом, раз ему так уж приспичило, прикончил бы его. А он поторопился: атаковал нас, убил Ларису, теперь вот Аллу. Надо сесть и хорошенько все припомнить. Он не мог не проколоться.
– Поехали, не хочу стоять здесь, – проворчал Назар.
– Не кисни. Она не приняла от тебя помощи по единственной причине: была крепко завязана с убийцей. Так что твоей вины в ее смерти нет. А то знаю я тебя, начнешь совестью мучиться.
Андрей тронул джип с места и вскоре колесил по улицам города к гостинице.
* * *Черкесов ничего не сказал по поводу убийства Аллы, лишь съежился. Вообще Василий Романович выглядел мышонком, потерявшим органы чувств. Он не воодушевился после ночной победы, что было бы оправданно, а наоборот – совсем потух. Казалось, его уже не волнует, чем кончится дело.
Лиза была не лучше Черкесова. Впрочем, ее состояние вполне понятно, ночью она уцелела лишь благодаря собственной выдержке. Просидеть несколько часов в диком напряжении, не двигаясь, в кромешной темноте и при этом не запаниковать, не сойти с ума – это не каждому по плечу. А теперь она в состоянии стресса, и это логично. Ничего, отойдет.
