Лидия Ульянова - Размах крыльев ангела
Ох, не зря бабушка называла Машку упрямой козой. Говорила, что с ней только по-хорошему можно договориться. Ох, не зря.
Еще с вечера Мария Константиновна съездила на мойку отдраить до блеска маленькую красненькую «Нисан – Микру», пропылесосила квартиру, тщательно выгребая пыль изо всех закоулков, приготовила обед и даже напекла пирогов. Квартира ее от такого внимания словно бы обрадовалась, засияла лаком полок, заблестела полами, наполнилась сытными запахами выпечки и приправ.
А все оттого, что с утра Мария Константиновна ехала в аэропорт встречать долгожданного гостя – майора внутренней службы Вадима Сергеевича Кузнецова. По причине несусветной рани машин на дорогах было мало, жиденькое солнце упрямо пробивалось сквозь облака, прилежно старалось уничтожить следы вчерашнего дождя, напоенная листва выглядела сочной и чистой, и все в жизни было хорошо и удивительно. О том, что все сегодня у Марии Константиновны замечательно, красноречиво свидетельствовал кокетливо повязанный яркий шарфик, развевающийся на легком ветру. А впрочем, и без шарфика невозможно было скрыть очевидного: глаза блестели, ноги сами летели, спина распрямилась, так что нельзя было не провожать взглядом эту носившуюся по аэровокзалу красочную ракету, пытавшуюся определиться с залом прилета.
– Вадик! Вадичек! – Маша решительно растолкала толпу встречающих, подлетела и повисла. Руки крепко обхватили мускулистую шею, подбородок сильно уперся в твердое плечо, ноги вытянулись и смешно заелозили. Казалось, Мария Константиновна пытается забраться по этому самому долгожданному телу куда-то на самый верх, как по канату.
– Маша, Машенька! – немного даже смутился от такого вихря чувств майор внутренней службы. – Ну чего ты? Ну ты с ума сошла. Да здесь я, здесь… прилетел. Да успокойся же ты…
Какое там успокойся! Мария от счастья была уже совсем готова оросить ненаглядного слезами, боялась разжать руки и отпустить. Ей казалось, что она отпустит, а он исчезнет, а вместе с ним исчезнет ощущение праздника, счастья и того, что все теперь будет хорошо.
– Сумасшедшая, – решительно высвобождаясь из объятий, смеясь, констатировал Вадим, – чего ты в меня вцепилась? Приехал я, приехал, совсем приехал, понимаешь?..
Они уже ехали домой, а Маша все не могла угомониться:
– …а я совсем пала духом, мне даже иногда начинало казаться, что я тебя больше не увижу… Ну что ты мне сигналишь? Вадик, чего он хочет? Так вот, мне казалось…
– Маша, смотри за дорогой. Тебя из ряда в ряд кидает, ты даже поворотники не включаешь. Вот зачем ты сейчас его подрезала? Мы так с тобой далеко не уедем.
– Ладно-ладно, – моментально согласилась Маша, сбрасывая скорость и прочно закрепляясь в ряду, – только тогда ты мне рассказывай, как жил без меня все это время…
Вадим что-то там рассказывал, как сдавал дела, как собирал вещи и даже как скучал.
– А знаешь, ко мне скоро Степаныч приедет, – радостно сообщила Маша, – я обязательно вас познакомлю, вы друг другу понравитесь.
– Это кто? Тот художник из Лошков, про которого ты рассказывала? Это интересно… В гости едет?
– Да нет, какое там в гости! У него такое несчастье, он слепнуть начал, ему срочно операция нужна, а их, эти операции, делают только в Москве, Питере, Иркутске и Томске.
– Так поехал бы в Иркутск или Томск, ближе ведь гораздо…
– Ну что ты такое говоришь, Вадик! – возмутилась Маша. – Он для меня столько всего сделал, это я настояла, чтобы он у нас лечился. Мне Клава, жена его, по факсу прислала его медицинскую карту, и я здесь специально договаривалась, чтобы его взяли в больницу. Ты представляешь, приезжаю я в эту больницу, а там со мной даже разговаривать никто не хочет! Нам, говорят, не нужны чужие бумажки, мы человека должны видеть. Вот посмотрим, а потом на очередь поставим. А очередь у них на год вперед, я узнавала. Вышла я оттуда несолоно хлебавши, расстроилась и к Лизе нашей решила зайти, они как раз там рядом с больницей живут. Ну к Лизе, я тебе рассказывала, наша художница, которая без ног… Так вот, пришла я, поведала им, как меня в больнице никто даже слушать не стал, а у Лизиной мамы, ну я тебе рассказывала, которая за могилой бабушки все время смотрела, оказывается, свояк как раз профессор по глазам, он сам эти операции делает. Она тут же позвонила, профессор со мной встретился, и теперь Степаныч приедет на операцию. Здорово, да? Я обязательно, обязательно вас познакомлю!
– Очень интересно. Ладно, ты мне лучше расскажи о других своих делах. Оставили тебя в покое или все еще хотят чего-то?
И Маша как-то сразу успокоилась, как-то размягчилась, словно пластилин под горячими пальцами. Еще бы, вот он и приехал, ее защитник, ее надежда и опора. Теперь ей ничего-ничего не страшно, никто не угрожает, ведь он теперь быстренько все решит, всех победит.
Побеждать в этот день оказалось некого, и майор Кузнецов всего себя сосредоточил на победе над Марией Константиновной, в чем и преуспел многократно.
Глава 9. Покушение первое
– Вадик, ты что! Мы же опаздываем!
– Ничего… ничего, – сопел Вадик, приперев Марию к шкафу и старательно разыскивая губами что-то в районе ключицы. Там ничего интересного не нашлось, и губы уверенно заскользили ниже. – Ничего… начальство может и опоздать…
– С ума сошел! – Маша повернулась поудобнее, так, чтобы губам было сподручней. – У меня же утюг в руке… Ой!.. Ну, Вадик, перестань, я могу опоздать, а тебе на новое место надо вовремя являться. А то скажут, что майор Кузнецов воинскую дисциплину не соблюдает.
Вадим с трудом прервал свои изыскания, отдышался.
– Вадь, а почему ты в форме не ходишь? У вас что, это необязательно? – Маша вернулась к гладильной доске, игриво поинтересовалась:—Где твоя форма? Тебе форма должна быть к лицу, ты в ней, наверно, мужественный такой. А по вечерам, хочешь, я ее буду надевать, и мы с тобой будем в войну играть? Я тебя буду брать в плен.
– Да лето сейчас, пока можно и без формы. Да и форму я в Талом оставил, не хотел старую с собой тащить. А новую мне еще не выдали. Так, ты говоришь, в войну? В плен, говоришь?..
Лучше бы Мария ничего не говорила про войну и плен, потому что губы снова заскользили, на этот раз вниз по позвоночнику…
И вот теперь Мария Константиновна металась по кабинету, не находя себе места. Такая ерунда приключилась, что и не расскажешь никому. Что же делать-то?
С минуты на минуту должны были приехать в магазин из модного глянцевого журнала, а у нее проблема. Эти, из журнала которые, сами ее разыскали, предложили статью написать про магазин, с фотографиями, совершенно бесплатно. Такая удача для бизнеса, такая отличная реклама, три дня Маша готовилась к этой встрече, и в последний момент хоть ноги в руки хватай и беги!
– Мария Константиновна! Да не волнуйтесь вы так, подумаешь, журналисты! Они же просто люди, кушать девушек молодых не собираются. Расспросят по-быстренькому, фоток понащелкают и побегут своей дорогой, – увещевал, пытаясь утешить, Ванька. В последние дни отношения их снова улучшились, будто и не пробегала между ними кошка. – А если мы им кофе с печенюшками дадим, то еще и спасибо скажут. Я ведь видел, что вы печенюшки-то припасли, и сервиз из дома притараканили праздничный. Вы, я знаю, думаете, что Ванька-то дурак, а Ванька все замечает… Да что с вами, в самом деле?
И Маша решила признаться. С дрожью в голосе выговорила:
– Вань, мне срочно домой нужно.
– Здрасте, приехали! Конечно, собирайтесь прямо сейчас и домой. Они приедут, а мы им: «Извиняй, дядьку, взрослых нихто дома нет». Что за спешка-то такая? Пожар, что ли?
От этого последнего слова на Машины глаза навернулись слезы, приготовились просыпаться солеными горошинами.
– Я дома утюг не выключила.
– Не понял?!
– Да что тут непонятного! Я утром шарф гладила, а утюг не выключила.
На шее у Маши красовался собственной работы шелковый шарфик, один из самых любимых, неземной красоты.
– Да ладно вам! Это всегда так кажется, что утюг не выключен, а на самом деле он на автоматизме выключается, вы даже этого и не запомнили. По себе знаю. И любой вам это скажет, хотите, мы сейчас спросим?
Не рассказывать же ему, что ей утром было не до утюга вовсе.
– Еще чего! Не вздумай! Девчонки и так на взводе. А мне… мне домой надо. Я точно помню, не выключила. Вань, может, я еще успею?
– Что вы успеете? Они уже сейчас здесь будут. Вы слезы успейте вытереть.
Из торгового зала донеслась суета, быстрый топот двух пар каблучков, сдавленные возгласы. Приехали, видать.
– Вань, я не могу…
Самое время сейчас было бы начать объяснять, что пожара в ЭТОЙ квартире Маша допустить никак не могла. Она и так Мишке должна спасибо сказать, что не гонит раньше времени, а если пожар…
Мария Константиновна некрасиво всхлипнула, нос ее покраснел, губы задрожали и перекосились.
– Марь Константина, да вся проблема яйца выеденного не стоит. Но если вы так волнуетесь, то через полчасика и поедете себе домой. Вы что думаете, они до ночи здесь сидеть собираются? Они сейчас по-быстрому нащелкают, интервью за пять минут на диктофон запишут – и готово дело. Если их чаем не поить, то и полчаса много. И поедете вы себе спокойно домой… пожар тушить.
