Арнальд Индридасон - Пересыхающее озеро
Не понимая, что происходит, побуждаемый любопытством и раздираемый сомнениями, Томас подкрался к пристройке. Уличное освещение сюда не доходило, пришлось пробираться в потемках. На двери он заметил висячий замок. Томас осторожно приблизился к маленькому окошку и заглянул внутрь. Помещение освещалось настольной лампой, прикрученной к столу, и Томас разглядел двух человек.
Один из них потянулся к свету, и сразу стало ясно, кто это. Томас отскочил от окна, точно ошпаренный.
Его старый университетский приятель, с которым он дружил в Лейпциге! Они не виделись столько лет!
Эмиль.
Томас поскорее отошел от сарая и выбрал точку для наблюдения. Ждать пришлось довольно долго. Наконец Лотар вышел в сопровождении Эмиля. Эмиль тут же исчез в темноте за углом пристройки, а Лотар направился в западную часть города. Пребывая в глубоком раздумье и пытаясь разобраться в увиденном, Томас тайком проводил немца до его дома. Что может связывать Эмиля с Лотаром? Он полагал, что Эмиль остался за границей. Вместе с тем у него почти не было новостей от университетских приятелей.
Он прокручивал все это в голове и так и этак, но никак не мог прийти ни к каким выводам. В конце концов Томас решил наведаться к Ханнесу. Он заходил к нему однажды, когда только вернулся из ГДР, чтобы рассказать про Илону. Возможно, Ханнесу что-нибудь известно об отношениях между Эмилем и Лотаром.
Лотар исчез в доме на Приморской набережной. Томас подождал немного, держась на значительном расстоянии, и пошел домой. Вдруг он вспомнил странную и непонятную фразу, брошенную немцем во время их последней встречи:
Надо лучше выбирать приятелей.
32
В машине по дороге домой из Сельфосса Эрленд и Элинборг обсуждали услышанное от Ханнеса. Наступил вечер, и дороги, пересекающие Пещерную пустошь, были уже свободны. Эрленд думал о черном «Фолкэне». Сейчас, пожалуй, и не увидишь эту модель на улицах столицы, несмотря на то что, как утверждал Тедди, муж Элинборг, автомобиль был популярен. Потом он вспомнил о Томасе, потерявшем свою любимую в эпоху существования ГДР. Надо будет при первой же возможности наведаться к нему. Эрленд все еще не до конца понимал, каким образом найденный в озере скелет может быть связан с группой студентов, обучавшихся в Лейпциге в пятидесятые годы. Потом он подумал о Еве Линд, которая, по его мнению, сама роет себе могилу, но он больше ничем не может ей помочь. Затем его мысли обратились к сыну Синдри, в сущности, совсем чужому ему человеку. Все эти размышления безостановочно крутились у него в голове, и их никак не удавалось упорядочить. Взглянув на шефа, Элинборг спросила, о чем тот думает.
— Да пустяки, — отмахнулся он.
— А все-таки? — настаивала она.
— Ерунда, — повторил Эрленд. — Ничего особенного.
Элинборг пожала плечами. Эрленд подумал о Вальгерд. Уже несколько дней она не давала о себе знать. Он понимал, что ей требуется время, да и сам не хотел торопиться. Ему было неведомо, что такого она в нем нашла. Это оставалось для него загадкой. Он ломал себе голову над тем, чем унылый холостяк, прозябающий в мрачной квартире, мог привлечь такую женщину, как Вальгерд. Иногда Эрленд задавал самому себе вопрос, чем вообще он заслужил ее дружбу.
Зато он в точности знал, почему ему нравилась Вальгерд. Понял это в первый же день. Она обладала всеми теми качествами, которых у него не было, но которые он хотел бы иметь. Эта женщина казалась полной его противоположностью. Красивая, улыбчивая и веселая. Несмотря на неурядицы в семейной жизни, которые, как Эрленду было известно, она тяжело переживала, Вальгерд старалась не падать духом и всегда отыскивала положительную сторону в своих неприятностях. Чувство ненависти или просто неприязни было ей неведомо. Она не позволяла никому и ничему омрачать свое мировосприятие, в котором сквозили мягкость и щедрость, и не испытывала злобы даже к мужу, которого Эрленд считал последним кретином, раз он изменял такой женщине, как Вальгерд.
Так что Эрленд прекрасно знал, что его привлекает в этом человеке. В ее компании он отдыхал.
— О чем же ты все-таки думаешь? — не унималась заскучавшая Элинборг.
— Ни о чем, — повторил Эрленд. — Я ни о чем не думаю.
Элинборг покачала головой. Все это лето Эрленд казался опечаленным, хотя гораздо чаще, чем раньше, выбирался на вечеринки с коллегами вне работы. Состояние шефа Элинборг обсуждала с Сигурдом Оли, и они пришли к заключению, что тот переживает из-за Евы Линд, которая уже давно не давала о себе знать. Коллеги понимали, что Эрленд страшно волнуется из-за дочери и пытается ее спасти, но девушка не может взять себя в руки. Пропащая душа, таково было мнение Сигурда Оли. Дважды или трижды Элинборг пыталась заговорить с Эрлендом о Еве, спрашивала, все ли в порядке, но он обрывал такие разговоры.
Так они и сидели в глубоком молчании, пока Эрленд не притормозил у дома Элинборг. Но прежде чем выйти из автомобиля, она повернулась к нему и спросила:
— Так в чем же дело?
Эрленд ничего ей не ответил.
— Что мы будем делать дальше с этим расследованием? Нам, наверное, стоит поговорить с Томасом?
— Да, надо поговорить, — согласился Эрленд.
— Ты переживаешь за Еву Линд? — допытывалась Элинборг. — Это из-за нее ты как воды в рот набрал и сидишь надутый?
— Не бери в голову. До завтра.
Он посмотрел, как Элинборг поднялась по лестнице и открыла входную дверь. Когда она зашла в дом, Эрленд отъехал.
Через два часа он сидел у себя дома и смотрел в пустоту. Вдруг раздался звонок в дверь. Он встал и, нажав на кнопку домофона, спросил, кто там. Потом включил свет в квартире, вышел в прихожую, открыл дверь и стал ждать. Вскоре появилась Вальгерд.
— Может быть, ты собирался отдохнуть? — спросила она.
— Нет, нет, входи, — заверил ее Эрленд.
Вальгерд проскользнула мимо него, и он помог ей снять плащ. Она увидела на столе раскрытую книгу и спросила, что он читает, и Эрленд ответил, что это история о снежной лавине.
— И всех настигает печальный конец, — закончила Вальгерд.
Они частенько обсуждали интерес Эрленда к бродячим легендам, историческим сочинениям, правовым документам и книгам, в которых рассказывается о преодолении тяжелых переходов и несчастных случаях во время путешествий.
— Не всех, — возразил он. — Некоторым удается спастись. Счастливцам.
— Поэтому ты и читаешь истории о смерти в горах и о снежных лавинах?
— Что ты имеешь в виду? — насторожился Эрленд.
— Потому что некоторые спасаются?
Эрленд улыбнулся.
— Возможно, — согласился он. — А ты все еще живешь у сестры?
Вальгерд кивнула. Она рассказала, что ищет адвоката, чтобы подать на развод, и спросила, не знает ли Эрленд, к кому можно обратиться. Она никогда не общалась с адвокатами. Он пообещал узнать в юридической службе. Там их пруд пруди, добавил инспектор.
— У тебя еще осталось твое зеленое зелье? — спросила она, усаживаясь на диван.
Эрленд кивнул и достал бутылку ликера «Шартрез» и два бокала. Он вспомнил, как где-то слышал, что для получения особого вкуса этого напитка используют около трех десятков различных растений. Присев рядом с гостьей, он принялся их перечислять.
Вальгерд поделилась с Эрлендом новостью, что ее муж, которого она встретила сегодня утром, попросил прощения и попытался уговорить ее вернуться в лоно семьи. Но когда выяснилось, что она твердо вознамерилась уйти от него, он разозлился, потерял контроль над собой, сорвался на крик и ругань в ее адрес. Они сидели в ресторане, и он, не стесняясь удивленных посетителей, всячески обзывал ее. Она встала и ушла, даже не взглянув на него.
Так Вальгерд закончила свой рассказ о переживаниях этого дня. Наступило молчание. Они осушили бокалы. Вальгерд попросила еще ликера.
— Что мы будем делать? — спросила она.
Эрленд допил ликер и почувствовал, как алкоголь обжег горло. Он снова наполнил бокалы, подумав об аромате ее духов, когда она прошла мимо него в квартиру. Точно запах давно ушедшего лета. Он ощутил странную тоску, даже более глубокую, чем мог себе представить.
— Будем делать что захотим, — проговорил он.
— А что ты хочешь? — не унималась Вальгерд. — Ты проявил столько терпения, что я даже иногда задумываюсь, терпение ли это или совсем наоборот… и ты просто не хотел впутываться в мои истории.
Эрленд не ответил на вопрос, и в воздухе повисло молчание.
Что ты хочешь?
Он осушил свой бокал. Этот вопрос он задавал самому себе со дня их первой встречи. Эрленд не был уверен в том, что он терпеливый человек. Он вообще не знал, что он за человек, он просто старался поддержать Вальгерд. Может быть, он не выказал достаточно ясно свой интерес по отношению к ней или не проявил достаточно тепла. Он не знал.
