Екатерина Островская - Темница тихого ангела
– Вам же сказали не крутить башкой, – произнес человек.
– Я бы хотел знать, с кем мне предстоит говорить и по какому поводу меня задержали.
– Где сейчас находится Татьяна Рощина?
– Откуда мне знать? От заместителя майора Клешнина мне известно лишь, что осужденная Рощина была отправлена на реанимационном автомобиле «Скорой помощи» в больницу Вологды. А в какую именно, я могу уточнить, когда прибуду в свой служебный кабинет.
– Я повторяю вопрос: где сейчас находится Татьяна Рощина?
– Не знаю. И потом, кто вы такой, что я обязан отвечать на ваши вопросы? Меня разве в чем-то обвиняют?
– Я подозреваю тебя, полковник, в организации побега особо опасной преступницы и в убийстве двух твоих подчиненных. Назови своих сообщников…
– Каком убийстве? Бред какой-то! – возмутился Михаил Степанович. – У меня за плечами тридцать один год безупречной службы!
– Если ты хотя бы еще раз, гнида, перебьешь меня, то допрос будут проводить другие люди и другими методами.
Незнакомец говорил спокойно и ровно, а потому Пятаков понял, что это не простой человек.
– Назови сообщников!
– Я и в самом деле не понимаю, о чем вы.
– Хорошо, я больше не буду задавать вопросов, – произнес человек на заднем сиденье, – скажу только, что не пройдет и часа, как на квартире твоего сына в Петербурге со всеми необходимыми формальностями будет произведен обыск, в результате которого обнаружат большую партию героина. Сын твой получит срок – лет пятнадцать, который отзвонит полностью в компании азербайджанцев и цыган, если, конечно, выдержит. Могу поспорить, что он и года не сдюжит.
Михаил Степанович вздохнул глубоко и решил сознаться.
– Хорошо, – произнес он тихо, – я все скажу. Только где находится осужденная Рощина, я действительно не знаю. О ее побеге тоже ничего сообщить не могу. Но я получил устное указание передать Рощиной всего-навсего коробку конфет. Указание и коробку я получил от своего непосредственного начальника…
– Дай-ка мне свой мобильный телефон! – перебил его незнакомец.
Пятаков достал из кармана мобильник и, стараясь случайно не обернуться, протянул его через плечо.
– Я даже не буду проверять твой аппарат, – произнес, сидящий на заднем сиденье человек, – час назад мне уже предоставили распечатку всех твоих входящих и исходящих звонков. Скажи только, когда ты встречался с Торгановым в последний раз?
– А кто это? – попытался удивиться Пятаков и понял, что ему не поверят: человеку, сидящему на заднем сиденье «Волги», известно многое.
– Позавчера, – признался Михаил Степанович, – он привез мне свою новую книгу.
– Это хорошо, что у вас такая крепкая дружба. Не успела книга выйти, а он уже помчался в Вологду, чтобы лично передать тебе экземпляр.
– Он обещал подарить мне ее, а я послал ему сообщение, что жду. Потом мы еще планировали просто отдохнуть на предстоящих выходных вместе: на рыбалку сходить, за грибами…
Задняя дверь открылась, и Пятаков услышал голос:
– «Уазик» обыскали: в нем ничего. Но в лесу нашли вот это.
Михаил Степанович сразу понял, что было найдено в лесу. Почувствовал, как вдруг стремительно забилось его сердце. Мгновенно вспотела спина.
– Хорошо, – ответил незнакомец, – скажи ментам, что они свободны, могут уезжать, только пусть дорогу разблокируют. Я тут тоже заканчиваю.
Прошуршала капроновая ткань, пачки посыпались на сиденье.
– Что ж ты деньги портянками прикрыл. Неужели в самом деле считаешь, будто деньги не пахнут?
– Не понимаю, о чем вы?
– Сколько же здесь валюты? – видимо, обращаясь к себе самому, удивился человек на заднем сиденье.
В наступившей тишине слышно было, как шлепаются друг о друга пересчитываемые пачки.
– На какой машине уехал писатель? – спросил незнакомец.
– Честное слово, не знаю.
– Подумай лучше! Это я тебе о будущем твоего сына напоминаю.
Неожиданно Михаил Степанович вспомнил, как он сидел в «уазике» рядом с Торгановым, как их объехала машина и остановилась впереди. Сразу после этого писатель достал деньги.
– Кажется, белая «девятка» его дожидалась, – сказал Пятаков.
– Когда вы расстались?
Михаил Степанович посмотрел на свои часы: прошло уже почти четыре часа, как Торганов попрощался с ним, посоветовав быстрее возвращаться в колонию. Теперь надо соврать, надо дать шанс Торганову уехать подальше.
– Расстались мы с писателем два с половиной часа назад. Он вышел из моей машины, а я сразу же поехал на службу. Что касается денег, о которых вы спрашивали, то есть о тех, что нашли в лесу, мне о них ничего не известно.
– Ну, это понятно, – согласился незнакомец, – Россия богата лесами, а леса богаты валютой: у нас под каждой корягой по полмиллиона американских рублей лежит.
Грузовики, перегораживавшие дорогу, начали разворачиваться, но еще раньше отъехал микроавтобус с милиционерами.
– Табельное оружие при вас? – поинтересовался человек.
– Так точно! – ответил Пятаков.
– Оставьте пистолет здесь на водительском кресле и возвращайтесь в свою машину.
Михаил Степанович положил «ПМ», открыл дверь и хотел уже выходить, как услышал за спиной:
– Не в службу, а в дружбу. Передайте моим людям, чтобы подошли ко мне, а сами ждите в своей машине.
– Есть, – ответил Пятаков.
Он шел к «уазику», не чуя под собой ног. Пятьсот тысяч потеряны. Но теперь меньше всего думалось о деньгах. Кто этот человек, допрашивавший его в «Волге», Михаил Степанович не знал, но, судя по всему, незнакомец поверил в то, что сказал Пятаков – иначе бы не говорил так спокойно. Прямых улик нет, разве что деньги. Вполне возможно, что на некоторых пачках останутся размазанные отпечатки пальцев, хотя вряд ли достаточно четкие: Михаил Степанович ведь тоже не дурак, зря, что ли, тщательно протирал каждую пачку грязной ветошью? И потом: зачем возбуждать дело о побеге? Кому выгодна огласка?
Пятаков уже миновал двух молодых людей в костюмах; один из них уже был знаком ему.
– Начальник просит вас подойти, – сказал он этому человеку, – обоих просит.
Молодые люди направились к «Волге», а Михаил Степанович залез в служебный «УАЗ».
Дорога была пуста, ни один автомобиль не прошел с тех пор, как остановили машину начальника колонии. Вполне возможно, что трасса перекрыта еще где-то. Пятаков подумал об этом, но и удивился тому, что такая мелочь по-прежнему волнует его. Что будет дальше, он не знал; возможно, сейчас судьба его решается в той самой «Волге», в которой находится незнакомец. К окошку склонились два парня.
– Только что сообщили, что найденный в лесу «рафик» числится за петербургской станцией «Скорой помощи», – доложил один из молодых людей сидящему в машине. – Сейчас в Питере будут с этой станцией разбираться. Кроме того, по приметам Рощиной задержаны несколько молодых женщин, при которых не было документов.
– Слушай сюда! – остановил его доклад человек. – Пусть задерживают и осматривают все белые «девятки». Особенно в Ярославле. Я бы на месте похитителей рванул именно туда, чтобы уйти по Волге. Скорее всего, Рощину уже доставили на какой-нибудь причал, где стоят катера. С хорошим мотором можно уже к завтрашнему вечеру достигнуть Дагестана, а там уж по горам перебраться в Азербайджан или в Грузию особого труда не доставит. По крайней мере, я сделал бы именно так. Пусть перехватывают катера и вообще все речные суда. Сообщите приметы Рощиной в аэропорты Баку и Тбилиси.
– А с полковником что делать? – спросил один из молодых людей.
– Попрощайся с ним. Вот его пистолет. Только не забудь, что полковник – левша.
– Я уже обратил внимание.
Пятаков видел, как один из молодых людей сел за руль «Волги», а второй быстрым шагом направился к его «уазику». Если бы его собирались задержать, то подъехали бы на «Волге», попросили бы пересесть в другую машину, а там надели бы наручники. Но человек, приближающийся к нему, нес за ствол табельный пятаковский «ПМ» и, казалось, даже что-то насвистывал. Тут Михаил Степанович понял, что его отпускают. Поверили ему или нет, теперь уже не главное. Почему-то показалось, что причина потери к нему интереса именно в деньгах. Трое людей нашли мешок с пятьюстами тысячами долларов и решили разделить их между собой. Если задержать начальника колонии, то на следствии он обязательно расскажет и о долларах, и о тех, кому досталась эта огромная сумма. А так Пятаков будет молчать о долларах: в этом эти люди не сомневаются.
Молодой человек подошел и посмотрел, улыбаясь, на Михаила Степановича.
– Я свободен? – спросил Пятаков, уже уверенный в том, что все закончилось.
– Свободны, – продолжая приветливо улыбаться, кивнул молодой человек. – Попрощайтесь, помашите рукой нашей «Волге».
Пятаков обернулся к лобовому стеклу, посмотрел на черный автомобиль. За тонированными стеклами ничего не было видно. «Волга» начала разворачиваться.
