Игра в правосудие - Эльвира Владимировна Смелик
И всего-то?
Почему-то возникло чувство разочарования. Примерно такое, как в день рождения или на Рождество, когда надеешься на особенный подарок, в нетерпении разворачиваешь упаковку и находишь… нечто совершенно обычное – свитер или пару теплых носков.
Но чего она ожидала? Разве ей что-то нужно от Дерека? Ни-че-го!
Эмберли выключила и отложила телефон, подошла к холодильнику. Есть особо не хотелось. Кажется, в последнее время она вообще редко думала о еде. Возможно, оттого и все эти обмороки, от голода? Подумав, Эмберли налила себе молока, а в навесном шкафчике нашарила пачку овсяного печенья.
Наверх она не стала подниматься – забралась с ногами на диван, включила телевизор. Мать вытащила его из собственной комнаты, и теперь он стоял в холле, как и в других нормальных домах.
Каналы, по которым показывали новости, всякую мрачную документалку и бесконечные мыльные оперы, Эмберли прощелкивала сразу. Детективный сериал тоже на фиг. Мультики? Самое то! Минимум смысла, максимум прикольных ситуаций и непрерывно тупящих беззаботных героев.
Не успела Эмберли разделаться с печеньем из пачки, как опять раздался звонок в дверь.
Ну неужели? Макфарлан решил за один день отдать все долги за прошедшие без его участия дочуркины праздники? Эмберли поставила опустевший стакан на стол и отправилась открывать.
Распахивая дверь, она была на все сто процентов уверена, что сейчас увидит на пороге очередного курьера, а может, и самого Макфарлана, но…
– Ты?
– Ну да, – чуть смущенно подтвердил Дерек и тут же спросил: – С тобой все в порядке?
– В порядке, – ошеломленно пробормотала Эмберли. Наверняка лицо ее отражало полное непонимание происходящего. Даже вопросов не нужно, она сама сейчас один сплошной вопрос.
– Ты была в онлайне, но не ответила, – пояснил Дерек. – Я подумал, с тобой опять что-то случилось.
– Нет! – резко выдохнула Эмберли. – Не случилось.
Зачем он пришел? Разве это причина – «не ответила на сообщение»?
– Реально все в порядке? – через плечо Эмберли Дерек заглянул вглубь дома, будто что-то высматривал. Или, может, ждал, что она пригласит его войти. А дальше? Что дальше?
Сообщение в сети, непонятный визит и бесконечный ряд этих якобы случайных встреч. Хотя нет, теперь уже неслучайных. Выходит, тогда Дерек караулил ее возле шкафчиков, а теперь нагрянул к ней домой под дурацким предлогом.
– Что тебе от меня нужно? – Эмберли с силой стиснула дверную ручку, другой рукой вцепилась в косяк, словно загораживала проход. – У тебя же есть Одри.
– Да, – подтвердил Дерек. Закусил губу, а сам все равно прямо и уперто твердил: – Но я же только узнать…
– Вот и беспокойся о ней! – выкрикнула Эмберли, не позволив ему договорить. – А у меня все отлично. И даже если что-то будет не так, тебя это не касается! Понятно? Пока!
Она захлопнула дверь, привалилась к ней спиной и почему-то предположила, что сейчас опять раздастся звонок или стук. Вот только она все равно не откроет! Потому что давно уже в прошлом те времена, когда она и Одри ничего не жалели друг для друга, делили по-честному, да и парень – это не то, что можно поделить. Не получится!
А Дерек будто играет с Эмберли, будит ненужные чувства и делает это абсолютно осознанно, притом что у него уже есть девушка, с которой он встречается, с которой занимается любовью. Хотя любовь ли это с его стороны?
Значит, в действительности Дерек такой. А ей он представлялся совсем другим: добрым, искренним, серьезным, надежным, настоящим. Но это лишь мираж – ее фантазия, его маска.
Неужели каждый человек двуличен? Совершенно каждый, хоть и по-разному. Один даже не представляет, кто прячется у него внутри, а другой – все сам прекрасно понимает и пользуется, надевает маску не по незнанию, а нарочно, чтобы легче было заморочить голову, ввести в заблуждение, обмануть. Вот и Дерек сначала на глазах у всей школы обнимается и целуется с Одри, а когда кругом никого нет, подкатывает к Эмберли, как сейчас. Он же пришел, прекрасно осознавая, что, скорее всего, она дома одна, что впустит хотя бы из чувства благодарности за то, что приютил, когда она замерзала на улице ночью. И беспокоится, интересуется, все ли с ней хорошо.
Нет, не хорошо! Но с ним только в тысячу раз хуже. И совершенно невозможно сделать так, чтобы больше не увидеть его, не встретить даже случайно. Завтра же опять в школу, опять продвинутая математика, сидение в одном кабинете. И как это пережить, если даже в одном городе раздражающе неуютно и тесно? Уехать бы куда-нибудь прямо сейчас! Но это невозможно. Повторить Танину жизнь: без образования, без будущего, без перспектив? Хорошо еще, что без ребенка!
Эмберли закрыла глаза. Больше всего ей хотелось превратиться в ничто. Чтоб без чувств, без мыслей. Чтобы сердце болезненно не сжималось, чтобы сознание не плавилось от вопросов, на которые никак не найти ответы. Вот бы сейчас отключиться, провалиться во тьму беспамятства, разлететься на молекулы и атомы, раствориться в пространстве. Невозможно же так существовать. Невозможно!
Где-то у матери хранится снотворное – выпить пару таблеток и вырубиться. Эмберли вернулась на кухню, принялась обшаривать шкафчики, но таблеток не нашла. Зато обнаружила начатую бутылку спиртного.
Опять Таня прикладывалась? Или вино осталось с прежних времен? Но мать ведь недаром тянется к нему, когда ей паршиво, может, и Эмберли стоит попробовать пригасить разрывающий ее на части ураган эмоций?
Она достала бутылку, выдернула из нее пробку – в нос ударил чуть пряный щекочущий аромат. Вроде бы не противно, но из горла Эмберли пить не решилась. Лучше по-человечески, пусть и не из бокала, но хотя бы из стакана. Тем более она не собирается наслаждаться и смаковать – надо напиться, чтобы перестать думать и снова стать беззаботной.
Налив сразу целый стакан, Эмберли выпила его крупными глотками, словно обычную воду, почти не ощущая вкуса и ничего не чувствуя. Почти ничего. Горло слегка обожгло, язык различил терпкую горечь и сладость одновременно.
И все-таки на последнем глотке она едва не поперхнулась. Торопливо поставила стакан на стол, отдышалась, прислушалась к себе. Но, кажется, не было никакого эффекта, только в груди и в желудке заметно потеплело, а мысли по-прежнему все здесь, и сердце трепещет еще сильнее.
Она налила еще, отхлебнула чуть-чуть и двинулась наверх, к себе. На последних ступенях лестницы голова слегка закружилась, перед глазами все поплыло. Эмберли покачнулась и вцепилась в перила одной рукой, потому что вторая была занята стаканом, а чтобы удержать его, тоже потребовалось немало усилий. Но часть содержимого все равно выплеснулась через край, оставив на лестнице несколько маленьких лужиц. И Эмберли жадно отхлебнула еще, чтобы не разливать больше.
Ключ никак не хотел вставляться в замочную скважину,
