Остров душ - Пьерджорджо Пуликси
– Кто-то, кто носит униформу, – намекнула Ева, выражая свои опасения.
Морено кивнул:
– Это объяснило бы многое… Значит, судьи и Фарчи хотят закрыть дело и выдвинуть обвинение против Мелиса?
– Да. Они еще ждут результатов от судмедэкспертов, но Мелиса уже перевели в тюрьму…
– Тюрьму в Уте, – пришел на помощь Баррали.
– Точно. Ты лучше меня знаешь, что при таком зверском убийстве, на которое кидаются возбужденные кровью акулы пера, чем быстрее найдут виновного и скормят публике, тем лучше всем, особенно следователям.
– Конечно.
– Они думают, что ночь в тюрьме смягчит его сопротивление. Завтра его опять начнут допрашивать, но я не думаю, что он запоет. Им был нужен виновный, и Мелис идеально подходит для этой роли.
– Знаю. Но есть риск допустить некоторые ошибки.
– Думаю, что мы как раз совершаем большую ошибку, ошибку размером с нураг.
Баррали улыбнулся:
– Что говорит Ниедду?
– Он убежден, что убийцей является этот ублюдок, но я думаю, что его уверенность связана с чувством вины за смерть Долорес. Я видела, что он измучен психологически.
– Он хороший человек, принимает такие вещи близко к сердцу… У тебя есть какие-нибудь новости об Иларии?
– Она в медикаментозной коме. Похоже, операция прошла хорошо, но, возможно, придется сделать еще одну. Эта сука хорошо по ней пальнула.
– А ты? Как ты?
– Растеряна и устала. Все произошло так быстро, что я еще не успела это переварить.
– Физически все в порядке? – спросил Морено, делая вид, что не замечает, что ее руки трясутся, когда она берет столовые приборы.
– Думаю, да.
Баррали указал на папку толщиной в пару сантиметров, которая была у Евы.
– Что ты мне принесла?
– Горячие материалы, – сказала она, протягивая ему. – Те, которых у меня даже не должно быть. Я взяла это из штаба. Тут первый отчет о вскрытии тела Долорес, а также фотографии предметов, изъятых из дома Мелиса. А его татуировки… Посмотри, особенно на те, что у него на плечах; они тебе ничего не напоминают?
– Спиральный разрез на спине жертвы…
– Именно.
– Не возражаешь, если я взгляну?
– Я специально принесла их тебе. Хотела узнать твое мнение… Там были и другие документы – например, записи мобильных звонков Долорес и отчеты об анализе ее профилей в соцсетях, – но я не смогла их взять. Впрочем, и это уже что-то. Если они узнают, что я их стащила… Не хочу даже об этом думать.
Пока Баррали читал, Кроче воспользовалась случаем, чтобы доесть и понаблюдать за ним: он выглядел определенно лучше, чем накануне, его разум был ясным и рабочим. Ева знала, что ей нужно воспользоваться этим, чтобы исследовать вместе с ним все серые зоны расследования.
– Ну, я должен признать, что все, кажется, движется в направлении, выбранном Аделе Маццотта, – сказал Баррали. – Мелис – идеальный подозреваемый: лидер культа, вокруг которого крутятся наркотики, мерзкий тип с историей сексуального насилия, все эти штуки в доме… Он дал деру, чтобы избежать ареста, и есть также связь с органическим материалом из-под ногтей жертвы и царапинами на спине… Извини за выражение, но выглядит все это уж больно охерительно хорошо, – заключил он, возвращая ей документы и снимая очки для чтения. – Это мечта любого судьи и следователя: жестокое убийство, раскрытое менее чем за сорок восемь часов. За это можно и повышение получить.
– Не кажется ли все слишком идеальным? Почти искусно выстроенным? – спросила Ева. – Я бы подождала еще немного, прежде чем предъявить ему обвинение в убийстве.
Баррали взял отчет патологоанатома и перечитал некоторые комментарии.
– Мне тоже так кажется… Кто-нибудь связал убийство со старыми делами? Какова официальная линия на этот счет? – спросил он.
Ева покачала головой, не зная, что ответить.
– Честно говоря, они, по-моему, не очень склонны связывать это с двумя другими преступлениями… Это расследование не сойдет с мертвой точки.
Баррали почувствовал, как в нем поднимается гнев: он нахмурился и недоверчиво уставился на нее.
– Но… обрядовое убийство их явно напоминает… Почему же они не хотят связать все эти убийства между собой?
– Все как ты сказал. У них есть идеальный преступник: надменный ублюдок, не сотрудничает со следствием и даже не пытается оправдать себя. У них есть вещественные доказательства, а также мотив, связанный с «Нураксией»… Я попыталась подвергнуть сомнению их тезис, сообщив о своих сомнениях Фарчи, но ударила в грязь лицом, потому что потом прибыли тесты ДНК, доказывающие, что я не права.
– Что сказал тебе Джакомо?
– Что стресс мешает мне трезво смотреть на положение дел. А особенно то, что делом занимается отдел убийств, а не Раис и я… Элегантный способ сказать мне, чтобы я не занималась не своими делами и отошла в сторону.
– Раис что говорит?
– Как всегда, была не расположена к светской беседе, и еще она в шоковом состоянии по поводу Иларии. Держала ее на руках, пропитанная ее кровью, пока не приехала «Скорая»… Почему-то она тоже чувствует себя виноватой в том, что произошло.
– Ты видела его в лицо, этого сектанта, смогла с ним поговорить?
– Да.
– Какое впечатление он на тебя произвел?
– Хороший вопрос… Он из тех, кто леденит кровь. Монстр. Из настоящих, прогнивших… Однако, хоть я и уверена, что Мелис причастен к этой истории, я не думаю, что это он непосредственно убил ее.
– Его адепты? Их удалось заставить говорить?
– Нет.
Баррали потягивал алкоголь, пытаясь привести в порядок эти новые сведения.
Ева воспользовалась моментом молчания, чтобы задать ему вопрос, который уже несколько часов крутился у нее в голове:
– Почему ты так срочно попросил о встрече со мной, Морено?
Тот несколько секунд смотрел на нее, не отвечая. Затем встал, достал что-то из ящика стола и передал ей. Это был блокнот.
– Должен признаться, что мой разум… скажем так, подшучивает надо мной, как ты могла заметить. Больше всего меня пугает то, что я забываю ценные детали старых убийств. Поэтому записал все, что вспомнил. Каждую деталь.
Кроче пролистала страницы, исписанные извилистым, но элегантным почерком полицейского.
– Воспоминания, впечатления, вещи, которые я считаю важными для следствия… Я постарался ничего не упустить, – сказал Баррали. – Я хочу, чтобы ты прочитала это и держала у себя.
– Конечно. Огромное спасибо. Мне это будет полезно.
– Надеюсь на это… Есть еще кое-что.
– Говори.
Полицейский протянул ей старую черно-белую фотографию. На ней был ребенок младше десяти лет и собака.
– Прошло довольно много времени, но это я… Собаку звали Ангеледду; умная дворняжка, и он храбро защищал меня, бедняга… Мне трудно, потому что, кроме моей жены,
