Аркадий Карасик - Красуля
Удивительно, но обычно дежурящий на перекрестке милиционер на этот раз отсутствовал... * * *
Надежда Савельевна старела на глазах. Дряблая кожа, серый цвет лица, морщины, избороздившие лицо. Но страшней физического старения было старение нравственное. Прежде живая, азартная, любительница покрутиться перед зеркалом, оглядеть ладную свою фигурку, теперь равнодушно проходила мимо трюмо, приказала Петеньке убрать зеркало из ванной. Вместо прозрачного халатика - махровый банный, закрывающий все женские прелести.
Что-то надломилось в женщине, прекратилась "подпитка" жизненными соками. Она не жила - умирала. Медленно, неотвратимо. Единственная тема, оживляющая ее - исчезнувший любовник, единственная надежда - разыскать его.
- Хозяйка, хочешь - прокачу? Давно ты не навещала шестерок.
Равнодушное шевеление плечиков. Взглад направлен не на верного слугу - в окно.
Петенька жалостливо скривился.
- Не штормуй, хозяйка, все будет - о-кэй. Отыщется твой хахаль, обязательно отыщется. За шиворот приволоку к тебе в спальню.
Неуверенная улыбка тронула губы Надежды Савельевны.
- Найдешь?
- Землю рогом взрою, а найду... Все Хвост виноват, падла недорезанная, дерьмо вонючее. Повстречаемся, дай Бог, требуху выпущу!
Неиссякающая ненависть к "предателю" придавала лицу рыжего слуги зверское выражение, пальцы рук сжимались в кулаки. А Красуля, которой Хвост насолил значительно больше, не испытывала к исчезнувшей шестерке ни любви, ни гнева.
- Найдешь? - повторила она.
- Ништяк, проявится... Я его наизнанку выверну, ментовскую подстилку, землю жрать заставлю, по капле кровь вылью!
- Я не о Хвосте - найди Мишеньку...
Надежда Савельевна внезапно рухнула на колени, взвыла одинокой волчицей.
- Успокойся, хозяйка... Ишь, как сбледнула с лица... Клянусь, найду офицерика!
Говорил, а про себя думал: кому ты нужна такая? Груди болтаются тряпками, щеки огрузли, лицо - в морщинах. Ни следа не осталось от жизнерадостной бабенки, охмуряющей знакомых и незнакомых мужиков. Увидит отставник бабусю - мигом отвалит в сторону.
На лицо женщина пробилась слабая улыбка. Держась за ноющую поясницу, она поднялась с пола, грузно опустилась на край постели.
- Ты думаешь...
Петенька забросал ее тяжеловесными комплиментами, способными у любой женщины вырастить уверенность в способность покорить мужчину. Вперемежку с комплиментами - такие же надуманные обещания... Век свободы не видать найду... Фрайером буду, если не притащу к тебе в спальню...
И вот однажды телохранитель вошел к хозяйке с торжественным видом победителя. Встал возле порога, подбоченившись, улыбка - во все лицо.
- Обещал тебе найти, вот и нашел!
- Говори! - напряглась Надежда Савельевна. - Быстрей говори!
- Вышел на одного дружана. Сейчас он завязал, работает больничным сторожем. Долго не поддавался, зараза, но я его расколол... На Дальнем Востоке твой хахаль, Там же - Вика с дружком...
- Где именно?
- В нанайском рыбхозе обитают... Вот адресок...
Женщина достала из шкафа и бросила на разобранную постель чемодан. Раскраснелась, в глазах заметались прежние радостные огоньки.
- Никак - полетишь? - удивился Петенька. - Больная... - во время проглотил обидное словечко "старая". - Сначала оклемалась бы, уж потом...
- Лечу, Петенька, сегодня же улетаю. К Вике и Мишеньке... Вся семья там, одной меня нету...
- Мне тоже собираться?
Красуля задумалась. Машинально рылась в ящиках и шкафах, выхватывая оттуда необходимые, по ее мнению, вещи, заталкивала их в чемодан. И думала. Впервые за много недель к ней вернулась способность оценивать ситуацию, искать наиболее верные хода в смертельно опасной игре, которую она вела с уголовным розыском и с конкурентами.
- Тебе нельзя, Петенька. Останешься на "хозяйстве". Вместе с Жадюгой и Вертким. Заменишь меня. Если не вернусь - банкуйте сами... * * *
Клименко удалось оправдаться. Мало того, выторговать слежку за Красулей. Правда, без права задержания. А кто, спрашивается, следить станет, кому поручить нелегкую эту роль? Хвосту, то-есть лейтенанту Ерофееву? Не получится, его пришлось убрать из угрозыска, временно переселить на Урал. Преступники не прощают предательства - по имеющимся сведениям Ерофеев приговорили. Встретят - замочат. Службе наружнего наблюдения? Профессионалы, конечно, никаких сомнений, но ребята - люди незаинтересованные.
Больше кандидатов на "должность" топтунов нет. Тем более, с учетом ловакости и изворотливости "об"екта". Красуля любого способна обвести вокруг пальца, запудрить мозги.
Поэтому пришлось Василию взял слежку на себя. В дополнение к многочисленным аналогичным заданиям. Начальство легко согласилось, оговорив это свое согласие непреложным требованием не дразнить гусей. В применении к конкретной обстановке - гуся. Того самого, который "прокрякал" приказание не вязать преступницу - ограничиться подпиской о невыезде.
Пришлось поклясться на Уголовном кодексе, пообещать вести себя пристойно.
Сыщик забыл о нормальном образе жизни, путал дни и ночи, завтраки и ужины. Но не это главное, в поведении Красули - ни малейшей зацепки, ни одного, самого маленького, "сучка". Это беспокоит и настораживает.
Преступница безвылазно сидит в своей квартире, никто ее не навещает, никто не звонит по телефону. Телохранителя тоже не видно. Клименко не знает, что ловкий Петенька выбирается из дома через черный вход магазина, расположенного на первом этаже здания. На подступах к дому и в доме полнейшая блаженная тищь да благодать.
Так не бывает, не должно быть!
В то, что Красуля "завязала", не верится - не из того материала скроена и пошита. Значит, очередная хитрая уловка, значит, связь с шестерками и пехотинцами осуществляется по другим, пока неизвестным, каналам. Которые предстоит выделить черным цветом и, сооветственно, перекрыть. Как только позволит начальство.
И Клименко упрямо продолжал слежку. Конечно, одному такое не под силу, прищлось привлечь добровольных и не очень добровольных помощников. Того же, отсидевшего срок дворника, местного участкового, двух беспризорных пацанов, которых он лично поймал во время неудавшейся попытки вскрыть дверь в соседнюю квартиру.
"Дружинники" получали посильные задания, принося сыщику "в клювике" устные донесения. Так, в конце концов, он узнал о маневрах Петеньки, связанных с магазинной лазейкой. Перекрывать ее Клименко не собирался выйдет себе дороже, а вот присмотреться да проследить красулинского слугу годится.
И вот однажды Красуля выбралась из "берлоги". Одна, без сопровождающих и охраны. С чемоданом и дамской сумочкой. В бега нацелилась, что ли? А как же быть с подпиской о невыезде?
Сыщик решил не задерживать ее - проследить, куда поедет. Да и за что ее задерживать-то? Подписка не ограничивает прогулки по свежему воздуху, посещения магазинов и выставок. В памяти будто врублены острым топором напутствия начальства. Не надоедать, не хамить, не трогать. Три "не", нарушение хотя бы одного грозят сыщику немалыми неприятностями.
Надежда Савельесвна остановила такси. Клименко - частника. Машины доставили беглянку и ее преследователя в аэропорт. Значит, все же - побег! Остается узнать - куда, где находится нора, в которой намерена укрыться "подследственная".
Не желая открываться, Клименко использовал разгуливающего по залу сотрудника муниципальной милиции. Опытный оказался мужик, деловой! Пристроился в очередь не за беглянкой - за три человека позади. Насторожил глаза и уши. И высмотрел, подслушал.
- Хабаровск, - торжественно сообщил он "нанимателю". - Двадцать восьмой рейс. Один билет - летит без сопровождающих.
И тогда Клименко решился открыться.
- Улетаете? - подошел он к женщине. - Зря. Нарушение подписки о невыезде заставит изменить меру пресечения.
- Ах, это ты? - не удивилась и не испугалась женщина. Будто заранее знала о появлении сыщика. - Хочешь посадить? Ради Бога, сажай. Только, на коленях буду просить, потерпи пару месяцев. Клянусь, сама прийду...
Неожиданно не только для Василий, но и для себя, Надежда Савельевна, волнуясь, спотыкаясь на каждом слове, будто к месту и ни к месту ставила точки с запятыми, поведала обо всем. Призналась во всех своих грехах вольных и невольных, рассказала историю любви к женатому человеку. Покаялась, прослезилась.
- К нему лечу...Знаю, счастья не будет, не видать мне ни семьи, ни общих наших детишек. Только погляжу ему в глаза, прижмусь в последний раз и - вернусь. Сажай, стреляй, делай, что хочешь...
В исповеди закоренелой преступницы, главаря мафиозной группировки, замаранной кровью и слезами, - такой надрыв, такой сгусток душевной боли, что не поверить - невозможно.
И Клименко поверил. Всячески понося глупую доверчивость, мещанскую наивность. Кому, спрашивается, верит? Женщине, из-за которой вот уже несколько лет не спит уголовный розыск. Совратительнице а потом и палачу Сереги Купцова...
