Владимир Бацалев - Убийство в «Долине царей»
Детектив спустился вниз и спросил у Чуждой:
— Не могли бы вы отпустить мне его вещи?
— Что же вы не поехали со всеми? — спросила вместо ответа Чуждая.
— Куда мне ехать! Я еле ползаю.
— К историческому месту — озеру Плевок Дракона, — объяснила администратор. — Это такая романтическая лужа в горах. Какой-то герой утонул в ней от плевка дракона, когда приехал сражаться за царевну.
Черепов махнул рукой на безнадежную дуру, вернулся в номер и надел костюм Чернилова без спроса. Тут же, никак не предупредив, у детектива отвалилась челюсть и возвращаться на место ни за что не хотела. Черепов подвязал ее последним носовым платком из чемодана Чернилова.
Впереди высвечивались два экстренных дела: надо было, воспользовавшись отсутствием подозреваемых, осмотреть их номера — это три. А восемь — срочно отрастить бороду и стать неузнаваемым в среде преступников. Детектив интуитивно определил, что восьмое — более важно, и прилег на кровать. Борода не подвела и в считанные секунды выросла такая длинная, что конец ее Черепов заправил в штаны. Тут он заметил, что муки осталось на одну присыпку. Значит, поневоле придется идти в город. Или занять на кухне и не вернуть? Или вернуть и не занимать? Или занять кого-нибудь беседой и вернуть ему должное? Черепов запер дверь на семь оборотов и задумался: чей номер обыскать первым? Чей — последним? А кого приберечь на серединку? Чеймберс, Чеймберс! — стучало в позвонках и било по ушам. «Пожалуй, — согласился со спиной детектив. — Он — наиболее вероятный рецидивист.
А почему? А по кочану! Зря, что ль, у него руки трясутся!..»
Черепов сделал шаг к лифту, другой, поскользнулся на ровном месте и набил шишку на затылке. «Хватит с меня, дудки!» — решил он, поднимаясь враскоряку, и к лифту подкатил, будто не в чешках, а на коньках фигурного катания.
Вдруг, откуда ни возьмись, вышел Ф. Р. Сковородкин и сказал:
Что-то вы мне, батенька, положительно не нравитесь.
— Вы мне тоже, только отрицательно, — нагрубил Черепов.
— И все-таки не нравитесь, — решил доктор. — А это плохо.
Черепов показал ему язык, спрятался в лифте и долго-долго, большую часть суток, ехал на шестой этаж.
Номер Чеймберса он открыл своим ключом и тремя отмычками. Фантаст укладывал чемоданы и, увидев Черепова в дверях, совершенно растерялся:
Бог мой!.. Вы!.. Такой подарок! Входите же, садитесь! Вот сюда, или сюда… помягче. Суетился он чересчур подозрительно, и Черепов насторожился. — Как хорошо, что вы зашли. Я, право, сам бы не решился, а ведь преклоняюсь перед вашим разумом. Расскажите, сделайте милость и одолжение, как там у вас?
— Обычно у нас, — любезно рассказал Черепов, — без работы паразиты не оставляют.
— Работа, работы, да-да. Ну а вообще вот, как?
Зависит от конкретного задания. В последнее время много рутины.
— А нельзя ли мне как-то поучаствовать?
Черепов снисходительно усмехнулся, потом посерьезнел:
— Нельзя, у меня уже есть помощник из местных, и к тому же я вас подозреваю.
Чеймберс совершенно расстроился таким ответом и принял вид оплеванного, наиболее шедший его лицу.
— Я понимаю, догадлив и гадлив. Вы не хотите делиться со мной. Вы свято храните галактическую тайну. Что ж, жаль, несмотря на мою гадливость. Контакт опять не состоялся, ха-ха-ха. До свидания. — Чеймберс подхватил чемоданы, на балконе взял в зубы авоську со стеклотарой и, взмахнув чемоданами, как крыльями, полетел на север.
Детектив помахал ему вслед платком Чернилова, вытер скупую слезу и тут же заметил, что, пролетая над моргом, фантаст растворился, а чемоданы полетели дальше, без хозяина.
Прыгая через три ступеньки и норовя свернуть себе шею, Черепов пулей вылетел из Дома творчества и, никого не убив, промахнувшись, пулей же полетел к моргу. Внезапно скончалась зима. Крестьянин перестал торжествовать и растопил дровнями печь. Но Черепов и этого не заметил. Что-то больно ударило в зад, он обернулся и увидел Павлика, строившего наглые рожи из черт лица и поигрывавшего рогаткой.
— Ты что, паршивец, дяденьку не узнал? — закричал Черепов.
— Извини, дяденька, не узнал. Больно здорово ты бородой замаскировался.
Детектив сказал:
— При встрече со мной ты должен отдавать честь и докладывать о случившемся.
— А ты сам что ж пост покинул, меня не дождавшись? — упрекнул ребенок Черепова.
— Ноги затекли вместе с соплями. А вот почему ты тут шляешься, почему не в засаде? Без грамоты хочешь остаться? Туда только что бандит с неба упал!
— Я сам бандит, — ответил Павлик гордо.
Черепов внимательно посмотрел в лицо Павлика и понял, что перед ним карликовый Чеймберс.
Фантаст тоже понял, что не обманул детектива обличьем ребенка, и юркнул в кусты. Мощно оттолкнувшись чешками, Черепов прыгнул за ним, в самую гущу кустарника. Но карлик оказался ловчей и увертливей. Когда детектив разжал ладони, в них, вместо карлика, лежал окаменелый след снежного человека, а Павлик Корчажкин — Чеймберс уже мелькал в чаще парка на недосягаемом расстоянии. Черепов лишь заметил, как он бросил в урну то ли бумажку, то ли еще что и сел выковыривать иголки шиповника из тела.
Так как детектив не рассмотрел точно, что выкинул фантаст-оборотень, то взял всю урну и понес в свой номер.
Чуждая прошептала ему, округляя и выпучивая глаза:
— Сковородкин вызвал вашу жену самолетом.
— Вы бы лучше голые ноги в каморке прикрыли какой-нибудь хламидкой! — закричал на нее Черепов.
Номер он запер изнутри на восемь оборотов, заткнул замочную скважину носовым платком и тогда уже вывалил содержимое урны на ковер. Чего только в ней не было! И чего хочешь могло быть в руках мерзкого Чеймберса. Только спинного мозга не хватало на дедуктивное решение. Подготавливая логически-интуитивный всплеск сознания, Черепов включил голову ненадолго. Но голова молчала или мычала, как горничная, лишь при ходьбе на одном месте в ней щекотно перезванивались таинственные бубенцы и служебные телефоны. И неудивительно — на голове уж давно живого клочка без шишек и надолбов не оставалось, и разнесло ее, бедную, до размеров воздушного шарика, и западала она от сквозняков набок, и, если б не могучая натренированная шея, давно бы улетела голова с попутным ветром.
Веселую мелодию, бесцельно гулявшую по извилинам головы, охотно подхватил спинной мозг, пощелкивая и постукивая позвонками, а рефлективно настроенные руки-ноги пустились в пляс. Черепов с трудом принудил тело повиноваться, выключив все мозги, какие только оставались в его распоряжении. Но так как занятия себе он придумать без мозгов не мог, то и делать ему сразу стало нечего, хоть опять пляши и ликуй на потребу головы.
От безделья Черепов собрал мусор, вытряхнутый на ковер, в урну и вышел на балкон с ценной уликой под мышкой и страстным желанием завязать знакомство со светилом.
— Свет мой, солнышко, скажи, я ль на свете всех сильнее, всех умнее и глупее? Доложи, родимое, всю правду по инстанциям, кто убил Чернилова, а меня пусть не ждут в Управлении напрасно. Не вернусь я с задания, здесь погибну, как герой и не моргнув глазом!
Солнце согласно молчало, а к подъезду Дома творчества подкатил автобус с малиновой надписью на боку «Экскурсионный». Из дверей по одному стали выходить подозреваемые, разглядывая на свет сувенирные бутылочки с целебными драконовыми плевками. Черепов прикусил губы до крови и с досады, что друзья по столу и враги по жизни выходят не из забранного решетками и бронированного «чумовоза», а, из прогулочного «Икаруса». Несправедливость душила детектива. В каждого из подозреваемых он бросил какую-нибудь дрянь из урны, а те в ответ забросали его выразительными взглядами. Черепов дико рассмеялся, расхохотался, заржал, зафыркал, включил все мозги на секунду и немного поплясал посреди балкона вместе с прыгавшими повсюду зайчиками. «Пусть преступник-испугается моей бесшабашности! — решил он. — Еще ни один следователь не танцевал с горя». Потом машинально прислонился остывшими ушами к батарее парового отопления, но ждать, когда уши нагреются, не стал, а затянулся глубоко, до пяток, окурком, неизвестно где подобранным и кем зажженным, одновременно размышляя, с чего вдруг потянуло курить и чем это он умудряется размышлять. Черепов подошел к столу, стряхнул пепел на ковер и накарябал непослушными руками пятнадцать одинаковых записок: «пОлнОстьЮ гОтОв к чЕстнОЙ фИнАльнОЙ схвАткЕ. ждУ в нОмЕрЕ квАдрАтнЫмИ сУткАмИ. ОстАльнОЕ, бАндИт, пОнИмАЙ кАк знАЕшь». Записки он разбросал в самых людных местах пансионата — в столовой, на столе администратора, в холлах всех этажей — и почти счастливый своим геройским поступком побежал в номер готовиться к нешуточной борьбе с правонарушителем, во время которой надеялся обрести полное счастье; но перед дверью, как всегда, промахнулся, не рассчитав движенья ног, пузом проскользил по полу, оставляя пуговицы в щелях паркета, и головой разбил экран телевизора. Искры высыпались из аппарата и волос Черепова. Детектив всерьез испугался и всерьез рассердился: «Хватит! Дудки! Сил моих нет больше! — гневно подумал он, наслаждаясь воем дудок в голове. — Голову не жалко, от нее один черт толку нет. А вот за пуговицы я отомщу паркету. Теперь мне ясно, о чем думала горничная, когда волокла мешок соли на пятый этаж. Но она дотащила и струсила, а мне храбрости не занимать, да и занимать не у кого. Один я такой храбрец на белом свете остался». Он пинком распахнул дверь подсобки, вытащил мешок из-под груды тряпок-веников и в полчаса покрыл слоем песка и соли весь пол на пятом этаже. Никто не пытался предотвратить дворницкий поступок детектива. Правда, Частисветов высунул было нос из номера, да чуть без носа и не остался — так лихо отшил его Черепов.
