Феликс Меркулов - Хроника отложенного взрыва
— Я не хочу, отпустите меня, пожалуйста… — прошептала Ксения.
— Молчи, сука, — резко выдохнул Васька.
С Ксенией он решил поиграть в свою любимую игру: сутенер заставляет девушку работать проституткой, для чего насилует и обучает всем премудростям мастерства. Вряд ли бы Ксению утешило то, что при этом сценарии проливалось гораздо меньше крови, чем при игре, скажем, в роман со слепой или в рыбака, поймавшего русалку и думающего, куда тыкать.
— …Я вас прошу… ой… — У Ксении от страха подкосились ноги. Она бы упала, но Васька ее удержал.
— Вставай, сука, рано падать. — Он ударил ее по щеке. — Хочешь здесь ноги раздвинуть? Рано еще. Советчики затрахают. Или ты всем хочешь дать, шлюха?!
Васька еще раз влепил пощечину. Ксению охватила безумная паника. Ей захотелось убежать. Неважно куда, главное — как можно дальше.
Но насильник держал крепко.
Уже ничего не соображая, Ксения трясущейся рукой расстегнула сумочку. Оттуда выпал электрошок.
— Ах ты тварь! Убить меня хотела? — Он оттолкнул ее, бросив на землю. — На, получай, шлюха.
Удары ногой один за другим врезались в ребра, живот и бедра.
Ксения не чувствовала уже ни боли, ни страха. Ее сознание отключилось, оставив только внешние рефлексы. Тело девушки словно превратилось в тесто, а маньяк с упоением бил его руками и ногами.
Позади увлекшегося Васьки раздался лай. Ксения уже не слышала ничего.
Овчарка кинулась на спину насильника и повалила его. Собака спасала Ксению, трепля маньяка за шею и не давая подняться.
В милиции девушка познакомилась и с хозяином овчарки. На удивление, это оказался довольно милый мужчина двадцати пяти лет. Он потом отвез Ксению, у которой было сломано несколько ребер, в больницу. Взял телефончик, пообещав навещать, и не обманул.
Мужчина был холостой.
Когда на следующий день в палату пришел Яцек, девушка с ним серьезно поговорила. Итог жаркого разговора: извинения Михальского и решение остаться просто друзьями.
— Все, мужик попал! — Яцек бушевал. — Он еще не знает, с кем связался. На Ксюшку маньяка натравил! Он попал!
В глубине души Михальский, конечно, был рад, что и так затянувшийся роман с Ксенией самым естественным образом подошел к концу. Но цена, которую пришлось заплатить девушке, опаляла стыдом.
Он переживал за Ксению, сочувствовал и готов был разорвать и Ермакова, и всех его подручных. Натравить на маленькую, хрупкую девочку страшного извращенца могли только подонки.
— Успокойся, — мягко произнес Гольцов. — Может, этого они и хотят: вывести нас из равновесия?
Они сидели в кабинете Яцека. На столе перед ними стояла бутылка коньяка «Хеннесси». Раскрыта коробка конфет, на тарелочке нарезан лимон. Поводов было два: хороший и плохой.
Плохой: естественно, нападение на Ксению. По мнению друзей, это означало прямое объявление войны.
Хороший: прекратились наезды всяких проверяльщиков на фирму «Кондор». Да и некоторые сбежавшие клиенты решили вернуться. Стали появляться новые заказчики. В общем, жизнь налаживалась.
— Плевать я на них хотел, — твердо произнес Михальский. Его глаза горели. — Пора навестить нашего дорогого адмирала.
— Когда?
— Завтра.
— Думаешь, мы готовы?
— Да. У меня есть план.
Глава 21
На западной окраине подмосковного Пушкина днем безлюдно. Особенно если день рабочий. Особенно если зима.
От недавней оттепели на дорогах осталась слякоть, перемешанная с серым снегом. На обочинах сугробы с ледяной корочкой и скользкие тропинки, по которым бредут, спотыкаясь, редкие пешеходы.
«Лендровер» проехал по мосту над железной дорогой. Справа и слева поля, пересеченные извилистой ленточкой реки и окруженные голыми деревьями.
— Летом здесь хорошо, наверное, — заметил Гольцов.
— Летом везде хорошо, — ответил Михальский, наблюдая в зеркало за ехавшими позади машинами.
— Не скажи, — философским тоном произнес Георгий. — Не везде. В Афгане, например, плохо.
— Ну ты сравнил. Еще бы Африку вспомнил! Я про Россию говорю.
Дорога бежала мимо желтых двухэтажек, покосившихся частных домов, одиноких хрущевок. На одном из перекрестков, где дорога спускалась к речке, стояла зеленая «девятка» с поднятым капотом. Возле нее возился парень в легкомысленной толстовке. Наклонившись, он ковырялся в двигателе, время от времени откидывая со лба волосы.
В другое время Михальский обязательно остановился бы и спросил: чем помочь? Но сейчас он спешил: они ехали незваными гостями на дачу Ермакова.
Да парень и не нуждался в помощи.
Это был Сергей. Но ни Гольцову, ни Михальскому это имя ничего бы не сказало.
Дача Ермакова находилась в глубине поселка, возле самой запретной зоны.
— Ничего себе адмиралы живут, — произнес Михальский, останавливая машину.
— А ты думал, — ответил Гольцов.
Они открыли ворота и вошли во двор. К высокому крыльцу особняка из темно-коричневого кирпича вела асфальтовая дорожка.
— Да это дворянское гнездо! — воскликнул Яцек.
— Тоже хочешь быть адмиралом? — улыбнулся Гольцов.
В руках у них были черные кожаные кейсы. Под расстегнутыми курткам из мягкой кожи виднелись дорогие пиджаки. Михальский, не любивший костюмов, специально принарядился для такого случая: «На серьезное дело надо ходить в серьезной одежде».
Рядом с дубовой дверью висел колокольчик. Яцек дернул за цепочку-язычок. В доме раздался звонок. Через несколько минут на пороге появился Ермаков. Увидев гостей, он широко улыбнулся:
— Кого я вижу! Проходите, товарищи. Или господа?
— Мы в первую очередь граждане, — с легким вызовом ответил Михальский.
— Как вам угодно. — Адмирал вновь расплылся в слащавой гэбистской улыбке. — Располагайтесь.
Он пропустил визитеров в дом. В гостиной перед камином сидела в кресле девушка в красном платье. В руке она держала наполненный пивом высокий стакан с гербом Баварии.
— Познакомься, Лена, — сказал Ермаков. — Это Яцек Михальский и Георгий Гольцов. Мы с ними давно присматриваемся друг к другу. Очень достойные люди. Решили порадовать нас неожиданным визитом.
Девушка натянуто улыбнулась и с удивлением посмотрела на Анатолия.
— Чувствуйте себя как дома, господа. — Ермаков проигнорировал взгляд девушки, повернувшись к визитерам.
Он не выглядел удивленным и раздосадованным, наоборот, сразу захватил инициативу, чем несколько смутил своих гостей.
— Пиво, водочка? — радушно поинтересовался хозяин.
— Нет, спасибо, — хмуро ответил Гольцов.
— Не пьем на работе, — добавил Яцек, улыбнувшись. В его голосе было больше легкости, чем у напарника.
— Отлично, — сказал Ермаков. — Это характеризует вас только с положительной стороны. Садитесь на диванчик. Чувствую, разговор нам предстоит долгий и серьезный. Если вы не возражаете, мы проводим даму. Сейчас я вызову такси. Или у вас какие-то другие планы?
В его глазах мелькнула усмешка.
— Нет, мы не возражаем. — Михальский покачал головой, садясь на диван и откидываясь на спинку.
Лена переводила взгляд с любовника на гостей и обратно. Она была растеряна.
Ермаков вызвал по телефону такси.
Стали ждать. Сидеть друг напротив друга. Разбавлять неловкие паузы неуместными замечаниями. И ждать, откровенно ждать, когда уедет четвертая лишняя.
«Он знал», — поняли одновременно Гольцов и Михальский.
«Что происходит?» — не понимала Лена. На самом деле Ермаков использовал ее чем-то вроде приманки. Он действительно знал, что Гольцов и Михальский собираются навестить его во время свидания с любовницей. И ускорил эту встречу.
Если бы Лена узнала об этом, то не обиделась бы. Просто пожалела бы время, потраченное впустую. Можно было посидеть с подружками в кафе или сходить в боулинг. Она все равно не смогла бы понять: зачем ее вытащили в такую даль, если собирались решать свои проблемы?
Гольцов и Михальский хотели нагрянуть неожиданно и в такое время, чтобы смутить адмирала. Думали, он будет более податливым. Они не учли одного: Ермакову было глубоко по барабану, что его застанут с любовницей. Он не боялся, что гости расскажут про это жене и начальству (ну расскажут, и что?), а потому считал себя неуязвимым.
— Как себя чувствует Заславский? — спросил Анатолий.
— Хорошо, — ответил Гольцов.
В воздухе витала напряженность, будто малознакомая компания собралась за столом, но еще не успела опьянеть и подружиться.
— Легко мою дачу нашли?
— По карте.
— Да, места здесь запутанные. — Ермаков вздохнул. — Если не знать, можно заблудиться. Кстати, вы вырядились, как агенты ФБР из голливудских боевиков. Не могли как люди одеться? А то моветон получается.
— Моветон — это ткань такая? — Михальский сделал туповатое лицо. Он прекрасно знал, что такое моветон, но понимал: Ермаков вставляет легкие шпильки, чтобы вывести из равновесия. Дудки!
